Она продолжала жадно всматриваться в него, думая, что он занят рассматриванием старинного фонтана в центре двора, а ее волнение росло. Она вспомнила, как ждала его в гостиной Малфой мэнора во сне.
— На твоем платье вышиты созвездия, — сказал вдруг Малфой. — Вот эта большая стекляшка — это Альдебаран, а у левой груди — созведие Дракона.
— О… А я думала…
—Так о чем ты хотела поговорить, Грейнджер?
Разве она хотела с ним говорить? Гермиона посмотрела на его лицо. На эти губы. Она чувствовала, как если бы это было реальностью, как он целует ее. В теле разлились жар и волнение. Малфой нахмурился, в его глазах вспыхнуло что-то. Он дернулся. Оглядел ее.
— Раз тебе нечего сказать. — Он развернулся и быстрым шагом пошел в замок.
Это было невыносимо. Располневший, усталый Драко Малфой, а она думала о нем так, будто была влюблена в него со школы. Она бы заперлась с ним где-нибудь, если бы он только предложил. Как она могла так думать? Он женат! Она сама замужем!
Вернувшись в замок, Гермиона направилась в туалет; там открыла кран с холодной водой. Она ополаскивала лицо снова и снова, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Если бы в этот раз в туалет влетел тролль, она бы не удивилась, — всё к этому шло.
— Гермиона, ты в порядке? — В туалет вошла Джинни.
— В полном. — Не могла же она рассказать, что только что произошло.
— Видела, как на тебя смотрит Малфой? — хихикнула Джинни, поправляя помаду. — Слизеринский принц снизошел до маглорождённой волшебницы через девятнадцать лет после школы.
— Не видела.
— Вы с Асторией чем-то похожи.
— Тем что мы обе женщины?
— Невысокая худая шатенка с темными большими глазами. У него явно есть сексуальный типаж.
— Я никогда ему не нравилась, — ответила Гермиона, но внутри поднялась волна возбуждения от одной мысли, что она действительно могла бы ему нравиться.
Джинни что-то говорила о закусках, которые приготовили домовые эльфы, Гермиона слушала вполуха, мыслями находясь с Малфоем во дворе.
— У него красивые руки.
— У кого?
Она сказала это вслух?
— У кого? — повторила Джинни.
— Ни у кого. Пойдем.
Когда они вернулись в большой зал, все взгляды повернулись в их сторону, и она поняла почему. В середине зала стоял Рон и, судя по его виду, пока ее не было, он успел набраться. Гермиона скорее бросилась к нему, зная, что чуть что, он лез в драку. А пьяный тем более.
— Бывший Пожиратель Смерти заявился в Хогвартс как ни в чем не бывало, — говорил Рон.
Напротив него стоял Малфой, а за его спиной Астория.
— Трусливый хорек, что, боишься ответить? Папочка тебе больше не поможет.
— Меня пригласили сегодня так же, как и тебя, — ответил Малфой.
Рон побагровел. Он поднял ногу — и Гермиона вспомнила, как он пнул Малфоя, когда находился под мантией-невидимкой в день битвы за Хогвартс.
— Рон идём. — Она потянула его за рубашку.
— Буду еще пачкаться о чистокровное дерьмо, — выплюнул он, опуская ногу. — Что, Малфой, твоя чистокровная жена даже детей не может иметь. — Рон и не думал идти, как она ни тянула.
Малфой выглядел совершенно спокойным. Его взгляд скользнул на нее, и она быстро отвела глаза.
— Уизли, — сказал Малфой, — лучше пригласи свою жену танцевать.
— Ты мне будешь указывать, что мне делать с женой… — рявкнул Рон.
— Рон, я, правда, хочу потанцевать… — проговорила Гермиона.
Рон отпихнул ее и выхватил палочку. Малфой выхватил свою.
— Пожалуйста, Рон, — просила она, видя, как вокруг них собираются люди.
Ей пришлось достать палочку и встать перед Роном напротив Малфоя, чтобы они не натворили глупостей.
— Магическая битва, — прозвучало в толпе.
— Давайте, как в школе, — кто-то говорил, она не видела лиц, глядя на Малфоя. — Грейнджер против Малфоя.
Раздался одобрительный гул толпы.
— Надери Малфою задницу, Грейнджер.
— Давай, Миона, покажи хорьку, где его место, — сказал Рон, — или я сам его прокляну.
— Рон, хватит, — прошептала она.
Но Рон толкнул ее к Малфою.
— Я не дерусь с женщинами, — сказал Малфой.
— Это потому что ты не способен ее победить, — к ним протиснулся Финниган. — Потому что ты трус…
Неужели Малфой купится на это?
— Пусть так, — сказал он, отводя руку с палочкой.
И в этот мгновение в нее полетело с его стороны Дантисимус. Уже потом, вспоминая этот момент, она поняла, что проклятие кинул в нее не Малфой, а кто-то из толпы, но, наученное войной, ее тело отреагировало моментально. В Малфоя полетело Остолбеней. Он тут же выставил Протего. Ее поразило то, каким четким отработанным движением он это сделал.
— Грейнджер! — кричала толпа, расступаясь.
— Конфундус, — бросила она в Драко.
Он увернулся, и в нее полетел Остолбеней, который она тут же отразила.
— Инкарцеро, — кинула она, желая скорее завершить битву, в которую их втянули.
В нее полетел еще один Остолбеней.
Она должна была попасть в него еще первым заклинанием! Что с ней не так? Не мог же Малфой вдруг ни с того ни с сего стать сильным магом? Тем более сильнее ее.
— Инкарцеро!
— Конфундус.
Почему так? Чертов Малфой…
“Левикорпус!”
Мощное невербальное заклинание подвешивания вверх ногами почти коснулась Малфоя, но он увернулся. Его скорость и владение собой ошеломляло. Такую реакцию она видела у Гарри и у других Авровов, но у них были годы тренировок.
— Левикорпус! Остолбеней! Депульсо! — Она не видела Малфоя, кидая в него заклинания без разбора. — Эксп…
Ее Экспеллиармус замер на букве “п”, как и все ее тело, парализованное точным и жестким невидимым заклинанием. Вторым заклинанием ее снесло с ног, а третье должно было вонзиться прямо в сердце и разорвать его. Все это она ощутила в какие-то доли секунды. Малфой при этом не произнес ни слова. Падая, она увидела ужас на его лице. Его рука с палочкой дрогнула. И за мгновение до того, как ее поразило третье заклинание, ее силой метнуло вбок. Перед глазами мелькнула стена, а затем, опаляя жаром, сбоку хлынул огонь — заклятие Малфоя попало в лампу в виде птичьей головы и разнесло ее в клочья.
Гермиона отпрянула от огня. Она снова чувствовала свое тело и на автомате метнула в Малфоя мощное Депульсо. Он так же стоял напротив нее, бледный, и даже не поднял Протего. Отбрасывающее заклинание подняло его в воздух и метнуло на дубовый стол. Стол процарапал пол, отъезжая назад. Малфой ударился и отлетел на пол.
Послышался довольный рев:
— Грейнджер! Грейнджер победила!
В груди запульсировала сильная боль. Гермиона бросилась к стонущему Малфою, чувствуя, что его страдание и есть причина ее боли. Но к физической боли прибавилась другая, глубоко в душе, когда она увидела, что над ним уже склонилась Астория, его жена. Она водила над ним палочкой, что-то шептала, нежно придерживала его спину, когда он садился.
Гермиона поймала на себе ненавидящий взгляд Панси.
— Я знаю, ты не специально. — К ней подошла Луна. — В школе постоянно кто-то ссорился, вот и вы с Драко поссорились.
— Грейнджер, зачем надо было унижать его так? — сказала Панси, подвинув Луну.
Малфой между тем поднялся на ноги. Гермиона подошла к нему.
— Драко, ты в порядке?
— Поздравляю, Грейнджер, — сказал он. — Ты победила.
Она хотела было отвести его в сторону, чтобы спросить, что это было, но к ней уже подошли Гарри и Рон. Снова полилась музыка. Толпа стала расходиться.
— Хорошо ты уделала хорька, — сказал Рон.
— Ты видел, какие заклинания он в меня послал? — спросила она.
— Остолбеней.
— Я про другие.
— Ничего не видел.
— Гарри, а ты?
— Он чем-то невербально кинул тебя на стену. Даже лампа разбилась, — сказал Гарри. — Но ты быстро среагировала и оглушила его.
— И все?
— Все.
Неужели боевые заклинания она придумала?
Рон без всякого желания обнял ее за талию и повел танцевать. Танцуя, он продолжил жаловаться на хорька, на мерзких слизеринцев и на ужасное шампанское, от которого у него завтра разболится голова.
