– Я слежу за всеми, – отозвался тот, но пальцев от его свитера не отцепил, и ладонь вновь легла на поясницу, будто ей было там самое место.

– Профессор, – раздался низкий, пронизанный раздражением голос Амбруса, – могу я позаимствовать Гарри для показательной дуэли?

Гарри еле слышно выдохнул, ощущая прожигающее ткань тепло чужой руки, но пошевелиться не мог. Будет потом, что рассказать Драко.

– Чем вас не устраивает мисс Булстроуд? – справился Дамблдор, слегка склонив голову набок.

– Она… – Малфой запнулся, сверля Гарри возмущённым взглядом, словно он был в чём-то виноват, – не имеет достаточных навыков, чтобы противостоять мне.

– Вот как, – с арктической холодностью изрёк Альбус, и Гарри резко вмешался, разводя руками:

– Я уже выполнил сегодняшнюю квоту, Амбрус.

– Не против, если вашим партнёром стану я, мистер Малфой? – словно не услышав его, предложил Альбус и плавно отстранился, шагнув вперёд. Тепло ушло вслед за соскользнувшей ладонью, и Гарри машинально последовал за ней, но тотчас остановился, наблюдая, как дуэлянты встали друг напротив друга, поднимая палочки в признаке готовности.

Хотел бы он сказать, что представление будет показательным или хотя бы любопытным, но не прошло и десяти секунд, как Малфой уже летел через весь зал, тут же приземляясь с ошалелым видом и расползающимся по бледной коже румянцем на извечно используемый Альбусом зеленый диван. Гарри настолько привык к этому, что мысленно нарёк это кресло «подушкой безопасности Альбуса Дамблдора».

– Вы, мистер Малфой, вновь совершили ошибку, – с лёгкой улыбкой заметил Альбус, отступая по кругу.

– Первую? Вы застали меня врасплох, сэр, – парировал тот, с лёгкостью соскочив с дивана.

– И эту тоже, – кивнул Дамблдор. – Но в вашем случае актуальна и четвёртая. Кто знает какая? – обратился он к притихшим, но улыбающимся студентам.

– Нельзя недооценивать своего противника, – подала голос Виолетта.

– Правильно, мисс Булстроуд, – показательно хлопнул в ладоши Альбус. – А теперь, мистер Малфой, если урок был вами усвоен – встаньте в пару и продолжайте работать над своими ошибками, ведь, несомненно, в будущем вы пророчите себе величие.

Похоже, только Гарри уловил в этих словах ироничную насмешку, что было неудивительно – среди них всех только он знал Альбуса Дамблдора настолько хорошо, чтобы уловить мельчайшие изменения чужой мимики. Малфой же, стряхнув с мантии невидимую пыль, принял всё за чистую монету и с довольной улыбкой на губах продефилировал мимо всех к Виолетте, галантно предложив ей продолжить их даже ещё не начавшийся «спарринг». Гарри, едва заметно покачав головой, осклабился и ощутил лёгкое движение воздуха рядом.

– Возмутительно. Нам никак не дают поговорить, – с неким разочарованием протянул Альбус, заняв прежнее место.

– Возможно, не судьба? – облизал он губы, прижавшись спиной к стене, дабы избавить Дамблдора от искушения. Да и себя тоже.

– Тем не менее то, что ты здесь оказался – это точно судьба, – с хитрым прищуром заметил Альбус, слегка привалившись плечом к стене.

– Говори тише.

– Полог, – покрутил он пальцем по кругу.

– И у нас есть ещё один день, потому что я снова провалился, – заключил Гарри, наблюдая, как МакМиллан вновь заигрывает с Ваблатски.

И этот провал стал горькой пилюлей, отравившей сегодняшний день.

Со временем в своей работе он заделался перфекционистом и то, что у него столь длительное время – аж пять месяцев – ничего не получалось, выбивало Гарри из колеи. Он сомневался в своих знаниях, в навыках артефактора, в правильности расчётов, в положительном исходе… Да буквально во всём!

– Ты хочешь быстрее вернуться, но отказываешься от моей помощи, разве это не показатель того, что ты не хочешь никуда возвращаться?

И что это за логика такая?

Для отказа от помощи у него было слишком много причин, которые он не собирался пояснять Дамблдору ни сейчас, ни позже. Чья помощь бы ему пригодилась, так это Амбруса и Максимуса Нотта, но Гарри понимал, что цена тому будет просто астрономической. К тому же он сомневался в их навыках и не мог сказать с уверенностью, что от них вообще будет хоть какой-то прок. А вот в способностях Альбуса Гарри, напротив, нисколечко не сомневался, но тем не менее принять его помощь не мог.

Он скрестил руки, недовольно скосив взгляд.

И как у Дамблдора получалось переиначить всё так, что и правда казалось, будто он сам тянет время, лишь бы остаться здесь подольше?

– Ты молчишь потому, что я прав, – улыбнулся Альбус краешком губ, но светящиеся во взгляде понимание рассердило Гарри. Что он мог понимать? – Но не хочешь этого признавать.

– Ты хоть слышишь себя со стороны? – раздражённо начал Гарри. – Осознаёшь, что ведёшь себя как капризный ребёнок? Куда ты засунул своё «ради общего блага»? – Альбус дёрнулся, а губы ещё больше скривились, гранича с отвращением, но Гарри, не обратив на это внимания, продолжил: – Или тебе плевать, что будущее может измениться до неузнаваемости? Я даже не смогу постичь ущерб, который нанес, Альбус!

И, конечно же, Гарри больше всего злило, что виноват в этом исключительно он сам.

– До сих пор ты ни во что не вмешивался, не пытался ничего изменить, – парировал Дамблдор. Брови сошлись на переносице, придавая ему несколько озадаченный вид.

– Мне и не нужно напрямую вмешиваться. Тебе ведь знаком термин «нерожденный»? – с безрадостной усмешкой махнул он рукой.

– Да, Гарри, знаком. Не нужно говорить со мной, как с несмышлёным мальчишкой, – со вздохом протянул он, но выглядел именно так – как раздосадованный ребёнок. – А ещё я понимаю, что могут быть последствия и для твоего возвращения в будущее: например, преждевременная старость и смерть. Какова вероятность того, что на твой нынешний возраст не наложится это время, преждевременно состарив, и ты впоследствии не умрёшь?

«Такая же, как и та, что меня не заключат в Азкабане из-за несанкционированного путешествия. Пусть и в целях эксперимента».

– Значит, мы хоть в чём-то согласны, – кивнул он.

– И в чём же? – вскинул Альбус брови, настороженно взирая на Гарри.

– Что я на правильном пути.

– Так вот что ты задумал? Помереть по своему возвращению?

Гарри сцепил зубы, гневно глянув на него. Эти разговоры велись уже две недели, и у него заканчивались все весомые аргументы, чтобы вразумить Альбуса.

– Воспоминания обо мне исчезнут – я об этом позабочусь.

– Я отказываюсь от стирания памяти, – категорично заявил он.

– Альбус, – предостерегающе начал Гарри, но тот не позволил ему договорить:

– Это не обсуждается.

– Нам лучше не видеться какое-то время, – еле слышно заключил Гарри, отделяясь от стены. – Всё это неправильно, и ты прекрасно всё понимаешь, как и я, но отказываешься прислушиваться к голосу рассудка. Это слепит тебя, как, впрочем, и меня. Мы не способны видеть всё… в перспективе.

– Уже поздно, тебе не кажется? – прошептал он, встав за спиной. – Что изменит то, что ты отдалишься от меня? Или будешь спать в общей спальне? Что мы будем жутко скучать по друг другу?

– Завтра у меня собеседование в Министерстве магии, – проигнорировал Гарри его слова, ощущая, как сердце ёкает, а внутри что-то болезненно обрывается. – Прощупаю почву. А там по обстоятельствам…

– То есть ты всё уже для себя решил?

Решил ли он всё для себя?..

– Урок окончен, профессор, – громко произнёс Гарри, указывая подбородком на висящие поодаль часы.

Альбус помрачнел. Сунув руки в карманы брюк, он так и остался стоять, привалившись к стене, когда чётко известил всех:

– На сегодня все могут быть свободны, – в его тоне было больше резкости, чем обычно доминирующего добродушия, лёгкой самоиронии и любезности, конечно же.

Гарри не стал тормозить, боясь, что Альбус попросит его публично задержаться. Подхватив свою сумку, он направился одним из первых к выходу, но всё же обернулся на пороге. Уж лучше бы он этого не делал… Сглотнув, Гарри стиснул лямку и резко отвернулся, тотчас пошатнувшись, когда столкнулся плечом с проходившим мимо Амбрусом. Тот озадаченно уставился на него, но Гарри не стал извиняться, быстрым шагом направившись вдоль коридора, сбегая от наполненного горечью и тоской взгляда.