— Но тогда почему Драко снова здесь?

— Люциус сказал, что он вроде как успокоился. Изменился или ума поднабрал — не знаю, — Том усмехнулся. — Драко впервые сам попросился сюда, даже согласился примерно себя вести. Но стоило переступить порог, как он вновь приклеился к стажёру, — Том перевёл на меня взгляд, а я сглотнул, когда он сдвинулся, подойдя впритык. — А потом заявил мне, что это не то, о чём я подумал; что, видите ли, он влюбился с первого взгляда.

— «Не вижу ничего противозаконного в своих чувствах», — взволнованно процитировал я. Дыхание спёрло, щёки горели так, что, наверное, я был весь пунцовый, как мак, а Том молча сверлил меня потемневшим взглядом, словно эти слова испортили его иронично-назидательное настроение, воцарившееся во время разговора. — Ты спрашивал про его отца…

— Заложил ли он меня, рассказав Люциусу о наших запретных отношениях — ты об этом думал? — поинтересовался Риддл в ответ, и еле заметная улыбка расцвела на губах, как будто он вспомнил что-то забавное. — Нет, Гарри. Я спрашивал, знает ли отец про его очередную заинтересованность в новеньком стажёре.

— Мы расстались год назад, — вздохнул я, разглядывая его, словно в поисках ответа. — Я не понимаю, зачем он это делает… Не понимаю, какие ещё чувства у него могут быть?..

— Возможно, сказочник, тебе стоит поговорить об этом с ним, а не со мной. Только слепой не заметит, что он к тебе клинья подбивает с самого приезда, — в его тоне сквозило иронией, но выражение лица оставалось предельно серьёзным. — Но ты, видимо, был очень погружён в свои, хм… измышления? — Том слегка отклонил голову назад, и я нервно взъерошил волосы, невидимым взглядом уставившись на еле заметную родинку у него под подбородком, которую почему-то раньше не замечал.

— Почему тогда в машине ты не сказал мне ничего, когда я извинялся за эпизод в бассейне. Я ведь думал, что он тебя таким образом провоцирует.

— А что я должен был сказать? Ты половину своей речи невнятно пробурчал себе под нос, а второй частью сам заявил, что Драко нужен драйв, но ты не пойдёшь у него на поводу. Откуда мне было знать, Гарри, что у тебя в голове собственный мир? Я пытался тебя расспросить вчера, но в отместку ты ошеломил меня.

Сердце гулко билось в груди: я ощущал себя невообразимо смущённым, но и таким же невероятно счастливым одновременно. А ещё жутко злым на себя самого. Мне хотелось смеяться и биться башкой об столб, прыгать от радости и валяться на земле от смущения — наверное, я и правда неуравновешенный, да к тому же ещё и круглый идиот.

Том приблизился, как-то жадно и сосредоточенно разглядывая моё лицо:

— Поразительная фантазия, хочу заметить, — после затянувшейся паузы изрёк он с улыбкой, — достойная влюблённой малолетки.

— Я и есть влюблённая мало… многолетка, — выдохнул я, когда наши губы оказались всего в паре сантиметров друг от друга. — Совершеннолетка… летний. Взрослый, чёрт!

— Взрослый чёрт? А не похож. Ни на чёрта, ни на взрослого.

Я едва не фыркнул, но вовремя сдержался. Однако улыбка дрогнула в груди, расцветая в самом сердце.

— А тебе-то собственные года позволяют вести себя так по-детски, Том? — прошептал я, злобно сверкнув глазами ради приличного и здорового недовольства всем.

— Может быть, у меня возрастная регрессия? — цокнул он одобрительно, продолжая улыбаться. — Пожил рядом с молодёжью — вот он и результат.

— Какой же результат? Позволять себя целовать, а затем делать вид, что это ничего не значит… Зачем?

— Отказать и потом ловить тебя на улицах города, рыдающего и сопливого? — усмехнулся Том, облизав губы. Я немного подвис, проследив взглядом за проскользнувшим меж губ языком, а затем вздрогнул от поднимающейся волны истомы внутри.

— Хочешь сказать, что ты позволяешь мне такие вольности, чтоб я не истерил? Считаешь меня настолько незрелым и эмоционально нестабильным?

Он вскинул брови, словно это не вызывало у него ни тени сомнения:

— Ты сбежал с экзамена из-за одних лишь подозрений.

— Но я вернулся.

— Это не имеет значения.

— Имеет, — упрямо повторил я, ловя его горячее, порывистое дыхание.

— И ты попытался вновь сфилонить, — парировал он, хищно блеснув зубами в улыбке. — Забывая постоянно, что ты здесь не на курорте, а на стажировке. На работе — другими словами.

— Я не буду этим заниматься в будущем. Собираюсь последовать твоему совету, Том. — В собственном голосе прорезалась томная хрипотца, а он буквально задел мои губы своими, когда так же сипло протянул:

— Не люблю несерьёзного отношения в делах.

— Я всегда серьёзен в своих словах, — сдавленно выдохнул я. Казалось, ещё чуть-чуть, — и сорвусь, вновь поцеловав его первым.

— И что прикажешь мне с тобой делать, Гарри?

— Трахни меня… — Слова сорвались с языка прежде, чем я успел опомниться. Наверное, это «сначала говоришь, а потом думаешь» и правда про меня. И главное — я понимал, что вполне готов позволить ему, даже если это для меня будет впервые.

— Мистер Риддл? — голос Гермионы заставил его вскинуть голову, а я чуть не оступился, успев ухватиться за лозу. Пальцы сжались вокруг гибкой ветви, и я резко обернулся на неё. Герми-и-и… ну почему? Ну почему именно сейчас?!

— Мы закончили? — неуверенно поинтересовалась она, по всей видимости, правда не понимая в тот миг, что нарушает такой дивный момент, но сейчас явно начиная о чём-то подозревать.

— Да, мисс Грейнджер. На сегодня хватит, — ответил Том, а я вскинул взгляд к небу, только сейчас замечая, что уже за полдень. — Вечером я хочу показать вам, как брать пробу и мерить содержание сахара, чтобы понять, закончился ли процесс созревания. Так что соберите по несколько гроздей с разных частей виноградника… — Собираясь пойти за ведром и остыть немного от закипающего в крови возбуждения, я резко отпустил лозу, и та с гулким и пронзительным свистом вернулась в исходное положение, хлестнув Риддла по лицу.

— Ой! — выдохнула Гермиона, в ужасе округлив глаза.

Я же и вовсе окаменел, но в отличие от неё не от ужаса или стыда, а в попытке не рассмеяться. Точнее, не заржать в голос, потому что Том выглядел абсолютно ошеломлённым. И это выражение лица было столь неподдельным, несвойственным ему, и оттого новым и сочным для меня, что я не смог сдержать улыбки, когда торжественно изрёк:

— Прошу прощения… м-мистер Риддл.

Комментарий к Часть 15. Мы горим в этом пламени

*https://www.amalgama-lab.com/songs/d/david_guetta/lovers_on_the_sun.html

гаммечено~

========== Часть 16. На грани ==========

Комментарий к Часть 16. На грани

Песня обязательна к прослушиванию: Raphael Lake, Aaron Levy, Daniel Murphy — Prisoner

— Я повторяю, вы слушаете и делаете. Берём несколько ягод из разных гроздей и разных мест виноградника, но одного сорта, — Том подцепил несколько ягод, кинув мне в стакан, а я боялся шелохнуться, даже вдохнуть полной грудью…

Но отмотаем немного назад.

Разговор так и не возобновился по понятным причинам, и это напряжение было необычайно новым для меня: оно трепетало внутри недосказанностью, а вместе с ним трепетал и я.

По пути домой я предпочёл хранить молчание. У меня появилось время всё обдумать, разложить по полочкам, перемолоть мысленно каждое воспоминание, каждую неправильно понятую фразу и снизойти до откровения, в конце концов, что мой диагноз — клинический идиотизм. И богатая фантазия в придачу.

Том же опять отвечал на вопросы Гермионы, которая казалась на удивление смущённой и оттого ещё более говорливой. Рон вместе со мной витал в облаках: стоило ему сесть в машину, как он тут же задремал, видимо, не заметив в накалившейся обстановке ничего необычного.

Святая простота.

Я чувствовал, что стою на пороге надвигающегося на меня шторма, и у меня не было ни сил, ни желания бежать от него, ведь это то, чего я так ждал. Так долго, что, кажется, когда всё немного прояснилось, даже растерялся, откровенно не понимая, как мне следует поступить. Безусловно, я мог подойти к нему и спросить: «Так ты согласен?» или «Что думаешь о моём решении проблемы?», или «Так потрахаемся или нет?»