Ирма вздохнула:

– А что дальше? Сегодня понедельник? Так вот, утром в субботу мне позвонила какая-то баба, представившаяся юристом банка, который выдал кредит, и сказала, что я должна покрыть долг в течение недели. Иначе пойдут проценты. И напомнила, что у них есть права на мою квартиру.

Ирма замолчала, плотно сжав губы, а Воронов спохватился:

– А что твоя подруга?

После паузы Ирма ответила:

– Моя подруга сказала, что денег у нее именно сейчас нет, потому что она потратилась на то, чтобы квартиру обставить, и вообще, вся эта история измучила ее, и теперь она отправляется отдыхать. Она уезжает по индивидуальному туру во Францию, но на лайнере из Греции. И я должна понимать, что все это недешево и очень трудно.

Ирма продолжала его удивлять. В прежние времена она бы сейчас тихо заплакала и отвернулась бы в ожидании, пока слезы прекратятся, но нынешняя Ирма продолжила:

– В общем, уже в субботу вечером меня стали вызывать на встречу какие-то коллекторы, потом позвонил какой-то мент типа участкового, но по финансовым нарушениям, ну и…

Ирма отвернулась, будто внимательно разглядывая бар, а Воронов молчал. Помочь деньгами он не мог, потому что квартиру дешевле десяти-пятнадцати миллионов Алиса и покупать бы не стала, а таких больших денег у него никогда не было.

К тому же, Воронов не стал бы помогать Алисе даже в покупке мороженого, и чем сейчас помочь Ирме он не знал, как не был уверен и в том, что весь ее рассказ – правда.

– На углу возле газетного киоска стоит моя машина, помнишь ее? – будто почувствовав это, сказала Ирма. – Выйди сейчас на улицу, встань так, чтобы видеть ее, а я выйду минут через пять. Сяду, заведу мотор, и ты увидишь, как заведет мотор мужик, сидящий в зеленом «фольксвагене» метрах в двадцати от меня. Иди, я следом, а ты посмотри.

Через полчаса стало ясно: Ирма не соврала, и за ней действительно следили. Однако теперь Воронов уже не был уверен, что следили только из зеленого «фольксвагена», и не был уверен, что те, кто преследовал Ирму, не заметили и его.

Вообще-то, ему эти заботы были безразличны, но если он хотел помочь Ирме, дело могло осложниться.

А он, кажется, уже хотел ей помочь и сказал, когда они ехали в сопровождении зеленого «фольксвагена»:

– Остановись где-нибудь, забеги в магазин за презервативами, а я посмотрю, пойдет ли кто за тобой.

Ирма глянула на него почти зло:

– Воронов, какой секс! Ты меня плохо понимаешь?

Спорить Воронов не хотел, потому сказал коротко и зло:

– О сексе не мечтай, а просто делай, что велю!

И снова Ирма удивила его какой-то деловой покорностью. Она просто сходила и просто купила.

Едва они отъехали от магазинчика, Воронов сказал:

– А теперь давай обратно в тот бар.

В баре они выпили по чашке кофе, слегка расслабились, и только после этого Воронов, уже выстроивший линию действия, сказал:

– Тебе бы сейчас на неделю-полторы исчезнуть из Москвы куда подальше.

Ирма к предложению отнеслась без энтузиазма, скорее, с сарказмом:

– За эту неделю у меня появятся деньги, или у Алисы проснется совесть?

– Деньги вряд ли, а вот о ее совести ты напрасно так плохо думаешь, – ответил Воронов.

Ирма заулыбалась:

– Воронов, ты теряешь форму и становишься обыкновенным человеком?

Воронов, который уже решил, что и ему не помешает «исчезнуть» на время отпуска, излагал сухо, конкретно:

– Каждый возьмет на себя часть проблемы. Я буду работать на светлое будущее твоего освобождения, а ты думай, где мы проведем недели полторы. Придумай место, где никому и в голову не придет нас искать.

Ирма уставилась на него:

– Ты шутишь?

– Нет, – ответил Воронов. – Ну а если все-таки станут искать и найдут, то мы должны об этом узнать сразу же. В общем, место где-то на отшибе и тихое, чтобы все были на виду. Тебя устраивает такое разделение задач?

Видимо, Ирма не сразу поверила в его искренность и замолчала, будто замкнувшись в себе, а потом ответила почти в той же тональности, почти без эмоций:

– Ну не знаю… Вообще-то, я давно обещала бабушке приехать на несколько дней. Село крохотное, людей мало, неизвестных сразу видно. Подойдет такое?

– Ну, если в самом деле такое, то подойдет.

– Но это далеко, – добавила Ирма.

– Где твое «далеко»?

– В Сибири.

– «А что Сибирь! Сибири не боюсь я! Сибирь ведь тоже русская земля», – пропел себе под нос какую-то блатную песенку Воронов. – Едем к бабушке!

Ирма улыбнулась следом за ним, но потом спросила снова обеспокоенно:

– А как мы отсюда уйдем?

Этот вопрос Воронов обдумал еще на обратном пути. Шурик мог бы выпустить их через потайной ход, который выводил в другой переулок. Именно потайной, а не черный, он же служебный, который был известен всем, а этот, потайной, только Шурику и Воронову, и он не считал нужным сообщать о нем Ирме.

Ушли через черный.

По дороге, пока протискивались мимо пустых коробок и ящиков, Воронов сказал:

– Нам нельзя садиться на самолет, если уж они так строго за тобой следят.

Ирма отреагировала тотчас:

– Можно на «Сапсан», а в Нижнем сядем на самолет. Не будут же они подключать ФСБ к нашим поискам.

Воронова слегка царапнуло, как сразу и без колебаний она применила слово «нас», но по сути Ирма была права.

«Сапсан» и самолет до Города сделали свое дело, как и положено, а вот от Города до деревни, где жила бабушка Ирмы, они добирались с трудностями, которые, как оказалось, не остались в далеком советском прошлом.

Но все-таки они добрались, и когда бабушка среди ночи, удивленно бормоча, застелила кровать Ирме в доме, а его повела на чердак, Воронов уже хотел спать так сильно, что готов был калачиком свернуться на полу. Бабушка, однако, оказалась довольно человеколюбивой и, кинув на пол какую-то вонючую шубу, сверху бросила простынь, на нее подушку, а сбоку одеяло.

После этого, бормоча что-то себе под нос, спустилась вниз.

Оставшихся сил Воронову хватило лишь на то, чтобы раздеться, бросая одежду себе под ноги. Остальное ему было неинтересно.

Точно так же ему было неинтересно, когда и как сюда пробралась Ирма, но утром его это обрадовало и освежило.

Бабушка Ирмы за несколько часов несколько раз меняла свой тон и отношение к происходящему вообще и к Воронову в частности.

Когда они спустились вниз, она, поджав губы, едва слышно ответила на приветствия, взглядом выразив свое отношение и к внучке, которая утром выходила вместе с мужчиной, нимало не стесняясь этого, и, конечно, к Воронову, который был для нее вообще «непонятно кем».

Завтрак был не очень привычный для столичных жителей, но невероятно вкусный: отварная картошка, зелень прямо с грядки и постное масло. Ирму такой набор продуктов не удивил: она положила на тарелку пару картофелин, сноровисто раздавила их вилкой, потом посолила, посыпала зеленью, перемешала все это и с аппетитом стала есть. Все это заинтересовало Воронова, и он, старательно повторяя пассы Ирмы, тоже принялся за завтрак.

Ирма с того момента, как они спустились с чердака, безудержно говорила. Она и еду проглатывала, казалось, не разжевывая. Пока ела, рассказывала о своих делах, потом стала допрашивать бабушку.

Бабушка оказалась не менее словоохотливой. Едва речь зашла о родственниках и знакомых, она принялась излагать события во всей их полноте, подробно, со своими оценками и характеристиками.

При этом Ирма постоянно перебивала ее вскрикиваниями типа «да ты что!» и уточняющими вопросами, и Воронова это стало утомлять.

– Где тут у вас покурить можно? – поинтересовался он, едва возникла пауза, и вышел во двор, следуя указующей ладошке хозяйки дома.

Сейчас, среди дня, при свете, можно было рассмотреть все, что называлось «домом бабушки».

Воронова удивило обилие толстенных круглых бревен, из которых был сложен и дом, и небольшие строения по всему двору, и даже забор.