О профессоре больше не было слышно. Но чайные розы еще радовали глаз. Через неделю нужно было уезжать, а что ее связывало с Пипином, Роксана, так и не поняла. Он каждый вечер просился к ней в номер, но, одолеваемая какими-то смутными сомнениями, женщина каждый раз отказывала. А когда начались критические дни и вовсе обрадовалась.

Каждое утро появлялся новый букет цветов. Ходили в рестораны, где каждый оплачивал за себя. Гуляли в садах. Ездили в провинцию дышать свежим воздухом. Один раз Роксана взяла с собой мольберт, но после неудачного наброска и презрительного хмыканья больше не показывала свои работы французу. Просто слушала. После рассказов о работе Пипин перешел к рассказам о себе. По его мнению выходило, что он самый лучший на земле и Роксане очень с ним повезло. Романтик, обладающий вкусом и шармом. А еще он якобы был очень силен, что весьма сомнительно при его телосложении, и умен. «И вообще, мама говорила»…

А вот мама – отдельная история. О ней он мог говорить часами. При близком с ним общении дирижер становился больше похожим на ребенка пубертатного периода, чем на зрелого мужчину.

Софи была оперной певицей и с самого рождения приучала сына к музыке. У них даже устраивались званые вечера, где Софи исполняла старые арии, а Пипин аккомпанировал на фортепьяно. Хотя он давно уже не жил с матерью, но званые вечера посещал до сих пор. Уважал ее, хотя и называл крайне истеричной натурой.

Пипин взялся учить Роксану французскому, морщась каждый раз при не правильном произношении. Но в целом изучение языка продвигалось неплохо.

– Сегодня я не могу быть с тобой. Софи устраивает вечер, я должен быть там, – важно надулся месье Ален, протягивая очередной букет из маленьких фиалок.

Женщина кивнула, соглашаясь. Сегодня на ней было платье из гипюра, легкое и воздушное, как и настроение. Они собирались посетить Долину Луар. Следующим утром Роксана уезжала в Италию, на родину учителя – отменять поездку она не стала. Это настоящая долина замков – когда еще ей удастся такое увидеть?

Так как месье Алена не было рядом, она со спокойной душой взяла с собой этюдник, не опасаясь его презрительного «фе».

Обойти весь Луар за день было невозможно, поэтому маршрут Роксана выбрала заранее. Главенствующее место в ее списке занимало посещение Королевского дворца Шамбор. Погода была спокойная: ни ветерка, небо чистое. Прогулка обещала стать очень приятной.

Замок Шамбор находился в шести километрах от самой Луары. Лучше всего он выглядел на закате, но и ранним утром смотрелся просто великолепно. Роксана пристроилась возле главного входа с этюдником, краем уха слушая экскурсовода. Сама она приехала, так называемым дикарём, но почему не послушать, если это бесплатно? Группа американцев расположилась возле нее, экскурсовод, парнишка лет шестнадцати, усыпанный подростковыми прыщами, горделиво расхаживал перед ними, будто хозяин этих владений.

– Королевский дворец Шамбор был построен великим архитектором Леонардо да Винчи в 1547 году.

– Леонардо да Винчи умер в 1519 г., – перебила его сухопарая дама. Она была в платье простого покроя и в босоножках. И, в отличие от переговаривающихся и фотографирующих все в округе соотечественников, внимательно слушала экскурсовода.

Не смутившись, парнишка поправился:

– Замок Шамбор был построен по проектам великого архитектора Леонардо да Винчи, который умер за несколько месяцев до начала строительства в 1519 году.

Дама согласно закивала. Процессия двинулась дальше.

– Я снова встретил вас, – послышалось за спиной.

Роксана повернулась, оторвавшись от эскиза.

– Здравствуйте, Гюстав.

Он встал рядом, держа руки за спиной.

– Вы так мне и не позвонили, – старичок неодобрительно покачал головой. – Неужели вам жалко полчаса для такого старика, как я, – он взмахнул рукой, отметая возражения. – Не думайте, я не набиваюсь в кавалеры, у меня жена и уже пошли внуки, – профессор вздохнул. – Мне нравились наши беседы, по возращении в Германию, таких уже не будет. Не подумайте, я не жалуюсь, просто моя семья совсем не интересуются искусством, вот я, так сказать, и выбираюсь иногда один погулять.

– Я бы очень хотела с вами пообщаться, – искренне ответила женщина. – Но у меня совершенно не было времени.

– Но сейчас у вас оно есть?

– Сейчас – да.

Они разговаривали до самого заката. Обсуждали живопись, театр. Он давал очень дельные советы по поводу наложения света и теней на пейзаже. Картина оживала, в ней появилось что-то давно забытое – душа.

– Без вас я бы не справилась, – искренне поблагодарила Роксана профессора. – Боюсь, потом у меня снова перестанет получаться.

– Получится, – уверенно сказал Гюстав, помогая собрать вещи. – Главное: не переставать верить в свои силы.

– Вы так похожи на моего учителя. Если я вас, конечно, не обидела этим сравнением.

– Что вы. Как говорят на Востоке, учитель приходит тогда, когда готов ученик.

Провожать пришли оба. Гюстав еще на неделю задерживался во Франции, а потом возвращался к себе домой, в Нюрнберг. Они обменялись контактами. А Месье Ален неприятно поразил: привел с собой девушку, которую представил своей невестой – помолвка состоялась вчера на званом вечере. К большому облегчению, Роксана не испытывала сильных чувств к французу, но неприятный осадок остался. Немного расстраивало и то, что девушка была до безобразия красива. Оставалась загадкой, зачем Пипину нужны были все эти ухаживания.

И все же Роксана уезжала с легким сердцем, она получила все, что хотела от этой страны. Она получила себя.

Армандо Сайрус часто и подолгу рассказывал про Италию. Он очень любил свою страну, но по каким-то причинам вернуться туда не мог. И даже имя, под которым его знали все именитые художники, было не его. Что было самой большое его скорбью, от которой он спасался только искусством. Армандо Сайрус писал пейзажи своей родины. Какие же это были солнечные картины: красивые места, счастливые люди, написанные по памяти с бесконечной любовью к своей земле.

Роксана начала свое путешествие по Италии не с просмотра таких великих достопримечательностей, как Пизанская башня, Колизей, Миланский собор… А с простого спального района Генуи, где остался жить племянник Сайруса – Диего. Узкие улицы были заполнены припаркованными машинами и скутерами. На обвитых растениями балконах висело, просушиваясь, белье.

Людей на дорогах попадалось не очень много. Держа планшет с путеводителем в руке, Роксана осторожно оглядывалась. Она только сейчас сообразила, что без знания итальянского у нее не получится пообщаться с Диего. А если подумать еще, был ли смысл навязывать себя родственнику человека, с которым они поссорились пятнадцать лет назад?

До подъезда оставалось десяток метров. Она уже была готова повернуть назад, но с балкона ее окликнули. Подняв голову, Роксана увидела смуглого мужчину с волнистыми волосами до плеч. Он яростно жестикулировал и очень быстро говорил. Она помахала и на трех языках, русском, английском и французском сказала:

– Я не понимаю!

Мужчина перестал махать руками и знаком показал: жди. Роксане казалось странным такое поведение. Чужая страна, чужой менталитет. Мало ли чего он там махал, может, не за ту принял. Женщина потихоньку стала отступать, повернувшись, уже хотела бежать, но ее снова окликнули. Кляня себя за любопытство, Роксана повернулась лицом к мужчине. Молодой, моложе ее лет на шесть, симпатичный, и лицо вроде бы смутно знакомое.

Мужчина также с интересом ее разглядывал. Потом засунул руку за пазуху…

Сердце упало. Надо было бежать сразу. Ее убьют, и даже плакать никто не будет – некому. Просто заголовок в некрологе: «Восемнадцатого июля был найден труп русской туристки на улицах Генуи». И это если повезет, вполне возможно, что даже трупа не найдут… Все эти мысли пронеслись в голове Роксаны, пока парень не вынул из-за пазухи свернутое полотно.