– Да, альмиранте, – кивнул Энрике и на шкафут, перекрывая скрип рангоута, полетели его хрипловатые команды.

Анри же снова взял зрительную трубу и направился к левому борту.

Когда до пиратских фрегатов оставалось не более тридцати кабельтовых, на них заметили приближение испанцев. Раздался холостой выстрел, призывавший команды вернуться на корабли.

Анри видел в зрительную трубу, как на ближайшем к нему фрегате принялись крутить кабестан20, поднимая якоря.

– Капитан, не будем нарушать традицию и дадим врагу возможность сдаться.

– Да, альмиранте! – кивнул Энрике и тут же его хрипловатый рык накрыл шканцы и долетел до шкафута:

– Чёрный21 флаг над фок-мачтой!

Заверещала боцманская дудка, сопровождая команду капитана и по шкафуту опять застучали босые ноги матросов.

В зрительную трубу Анри видел, как суетились пираты, устанавливая паруса и как отчалившие от берега баркасы подобрали якорные канаты, чтобы вывести корабли из лагуны на глубокую воду.

Пока пираты пытались привести корабли к ветру, Победоносная армада уже вошла в пролив.

Анри успел посчитать крышки портов на первом фрегате, но тут второй вырвался вперёд и, блеснув серебряными литерами «James» на корме, прошёл мимо своего баркаса и стал уходить в сторону острова Сан-Андрес.

Анри мысленно усмехнулся, на миг представив себе удивление пиратского капитана, когда тот увидит на выходе из пролива два галеона, сложил зрительную трубу и как только над шканцами зазвенел сдвоенный удар судового колокола, ознаменовавшего не только две склянки, но и конец ультиматума, закричал, перекрывая шум ветра и скрип рангоута:

– Открыть порты левого борта! Гондек22 – зарядить орудия цепными ядрами, на остальных палубах – картечью! Беглый огонь по моей команде! Капитан! Удерживать курс зюйд-ост-тень-зюйд!

Приказания подхватило офицерское эхо и разнесло по всем палубам.

Анри вновь устремил зрительную трубу на вражеский корабль, выискивая его капитана и лелея надежду что это и есть знаменитый пират Джон Эрроусмит.

Фрегат развернулся к «Победоносцу» правым бортом. К нему, пересекая курс, устремился баркас, брошенный «Джеймсом».

Расстояние между противниками стремительно сокращалось. Так и не увидев на палубе вражеского корабля никого, похожего на описание Джона Эрроусмита, Анри уже поднял руку, готовый отдать приказ открыть огонь, как на флагштоке грот-мачты противника взмыл «Юнион Джек23», но лишь для того, чтобы тут же быть спущенным в знак сдачи.

Анри, ожидавший яростный бой с сорокапушечным фрегатом, испытал лёгкое разочарование, тут же сменившееся уверенностью, что знаменитого пирата там нет.

Эта уверенность настолько завладела им, что он даже не стал спорить с команданте по поводу того, кто отправился к приватирам принимать капитуляцию, а, не скрывая разочарования, ушёл в свою каюту дожидаться пленного капитана.

К утру, прежде, чем к армаде вернулись галеоны с призовым «Джеймсом», Анри уже знал, что всего лишь за несколько часов до его прибытия Джон собрал с приватиров дань и ушёл в неизвестном направлении.

Набив трюмы кокосами и папайей, Победоносная армада покинула острова и легла на курс домой.

***

Две недели Победоносная армада лавировала, ловя ветер, и только к концу пути, поймав юго-восточный пассат, пошла бакштаг.

Подставив паруса попутному ветру, «Победоносец» стремился к горизонту, уверенно рассекая волны. Корабль торопился в родную гавань, словно горячая скаковая лошадь, узнавшая дорогу, несётся в свою конюшню во всю прыть, невзирая на ухабы.

Анри стоял на шканцах, опираясь о планшир и вглядываясь в даль. Туда, где синева моря соединялась с голубизной неба.

Порыв ветра окропил лицо солёными брызгами, обдал запахом водорослей, всколыхнул поля шляпы, поиграл белым страусовым пером и шумно хлопнул синим полотнищем с сияющим золотым солнцем, развевавшимся на кормовом флагштоке. Анри невольно перевёл взгляд с флага своей торговой компании на гордо реявший над бизань-мачтой24 белый с красным бургундским крестом флаг Испании25 а затем на туго натянутые голубые паруса и в душе радостно отозвалось: «Ещё немного, и мы дома».

– Ми альмиранте! – хриплый мужской голос перекрыл скрип рангоута26.

Анри обернулся.

– Похоже, ветер не скоро переменится, – Энрике опёрся одной рукой о нактоуз, а другой указал на пушистые облака, похожие на отару овец. – Думаю, мы будем в Белисе к закату!

Ничего не ответив, Анри снова обратил взор в море и погрузился во внезапно накатившие воспоминания.

Недели две назад, когда армада держала курс к Сахарному острову, в его мозг словно ударила молния, после чего тело на мгновение перестало подчиняться, а мысли словно коснулось чужое сознание.

Анри прислушался к себе, выискивая в памяти удивившие тогда странные ощущения. С любопытством и неким неосознанным опасением замер, внимая – не повторятся ли они вновь? Но ничего не почувствовал. Лишь память услужливо показала немолодое женское лицо, что в той ослепительной вспышке мелькнуло перед внутренним взором. Осознать произошедшее он тогда не успел – вперёдсмотрящий заметил пиратские корабли. Надо было принимать решение, потому что капитаны Победоносной армады, прильнув к зрительным трубам, ждали сигнала с флагманского корабля.

Поскольку необычное явление с тех пор больше не повторялось, повседневные дела и заботы вытеснили воспоминания на задний план, но по ночам его стали беспокоить призраки прошлого. Вот и сейчас ему показалось, что нечто чужеродное всколыхнуло память.

Перебирая знакомые и уже почти забытые женские лица, Анри попытался опознать мелькнувший в том странном заблеске лик.

Безуспешно.

Зато эта попытка вновь пробудила в нём мысли о доме и о городе, приютившем его.

Белисе… Вот уже долгих восемь лет он – Анри Верн, торговец и владелец собственного флота, уважительно именуемый подчинёнными Эль Альмиранте, считал его своим домом.

На самом деле не было у него там жилья, только склады да лавка на Торговой площади. Настоящий дом – это восьмидесятипушечный линейный27 корабль, несколько лет назад найденный возле Бермудских островов, а затем отремонтированный в Сан-Агустине и получивший нынешнее имя – «Победоносец». К настоящему времени Анри уже владел плантациями на Кубе, Ямайке и трёх островах из Малых Антильских, но только сюда, в Белисе, возвращался, как домой.

Может быть, потому, что это было первое поселение в Новой Испании, до которого когда-то добрался молодой моряк, мечтая начать новую жизнь?

«Сколько мне тогда было? Восемнадцать?» – видения водоворотом закружились перед глазами памяти, уходя всё глубже.

Вспомнилась усталая улыбка матери и то, как она постоянно заправляла непокорную прядь тёмно-русых волос под платок. И сухой голос парализованного отца: «Погоди, сынок, не уходи! Прочти мне ещё страницу!»… И озорные лица двух младших братьев и сестры, которые, однако, были размытыми, затуманенными – память постепенно стирала черты и голоса, но вот их обгорелые тела виделись по-прежнему чётко. Наверное, потому что тогда именно ему, двенадцатилетнему мальчишке, в одночасье ставшему бездомным сиротой, пришлось хоронить всех: и братьев, и маленькую сестричку, и отца, и, спустя несколько дней, мать, чьё изуродованное тело море вынесло на берег недалеко от деревни…

Набеги пиратов на немногочисленные рыбацкие деревушки Испано-Французского Средиземноморья не были редкостью. В детстве Анри не раз слышал о разграбленных и уничтоженных прибрежных поселениях. Но, повторяя за взрослыми страшные проклятия в адрес подлых разбойников, не испытывал ненависти. Она пришла потом.