Одну из таких банд возглавлял некий Сильвий Сильван, бывший легионер, в своё время служивший под началом императора Севера и сохранившего верность своему государю вплоть до его кончины. Опасаясь репрессий со стороны Максимиана, и преследований Галерия, Сильван, который был из элитного корпуса доместиков, и несколько десятков легионеров, из низшего офицерского состава, были вынуждены покинуть пределы Италии, ища убежища на севере. Долго скитаясь в Альпах, они прекрасно изучили местность и прилегающие к ней города и селения. Выброшенные волею судьбы из привычной среды, и оставшись без средств существования, эти люди, не умеющие созидать и непривыкшие к мирной жизни, но имеющие в руках оружие, нашли ему другое применение. Сильван со своими товарищами начали устраивать засады в горных проходах Альп, окружающих лесах и пустынных равнинах, став бичом торговцев и императорской почты. Но надо отдать должное, в основном, нападениям подвергались только те, кто имел отношение к Максенцию или Галерию, так как в них, они виде причину своих несчастий и того образа жизни, который вынуждены были вести. Благоразумно заручившись поддержкой некоторых местных селений, Сильван, тем самым, обеспечил себе тылы. Взяв под защиту сельчан от множества других себе подобных, банда Сильвана растворялась среди поселенцев после дерзких ограблений, боясь гнева и мести императорских карательных войск. С укреплением власти Константина в Галлии и его бескомпромиссной политикой по отношению к набегам варваров и бандам разбойников, ситуация сильно изменилась. Данные обстоятельства вынуждали Сильвана и его сообщников, в последнее время, действовать очень осторожно и совершать набеги в соседнюю Италию или Норик, расположенный на востоке, так как Константин безжалостно расправлялся с нарушителями не только внешних границ, но и законов, действующих внутри его провинций. Варваров, нарушивших мир и разбойников, нарушивших покой, ждала суровая кара – смертная казнь, через виселицу или крест, а иногда, они подвергались самой ужасной смерти в амфитеатре, на глазах ликующей публики, быть разорванными на куски дикими зверьми. Внутренняя политика Константина, состоящая в поддержание порядка и установление спокойствия за счет жесткой дисциплины и суровых наказаний, быстро низвели огромное количество банд до минимума, которые бесчинствовали в его провинциях несколько лет назад. Блестящим ходом императора послужил указ о добровольной мобилизации всех, включая разбойников. Для создания регулярных комитатских войск, не ослабляя границы, Константин призвал под свои знамена не только германцев, но и разбойников всех мастей. Своим указом, он обещал им амнистию и прощение преступлений в случае добровольного подчинения дисциплине, и отказа от преступного ремесла, а также щедрое вознаграждение на службе у императора, потому что большинство бандитов были бывшими солдатами, подобно Сильвану и его компании.
Главарь шайки, оставаясь в душе солдатом, в последнее время, часто подумывал о возврате на военную службу, которая избавила бы его от гнусных грабежей и могла покрыть его славой и даже осуществить честолюбивые замыслы. Несмотря на свое нелегальное положение, неприглядные и постыдные занятия, бывший воин не был лишен понятий о чести, и по возможности пытался сохранить порядочность, о чём свидетельствовала его воинская карьера. Дав присягу на верность Северу, Сильван остался до конца верен ей, несмотря на предательство большинства офицеров и рядовых легионеров. В своей послевоенной деятельности, он старался придерживаться своих принципов, предпочитая оказывать охранные услуги, грабежам. Сильван часто сопровождал за определенную плату тех торговцев, с которыми он договаривался и считал их искренними людьми. Договорившись, он ни разу не нарушил данного слова. Этим, Сильван отличался от подобных ему грабителей и благодаря своим качествам, он завоевал уважение жителей местных городов и деревень. Он часто пребывал в Юлиомагусе, ставшим ему родным городом. Известия о предстоящих военных действиях долетела до этого уголка империи и, мысли главаря банды все чаще обращались в сторону правителя Галлии. Сильваном двигало желание завязать с постыдным ремеслом, которым он вынужден был заниматься, и месть за своего коварно погубленного государя и сломанную карьеру. Поступив на службу новому императору, он хотел стереть темное пятно своего прошлого. Сильван мог также привлечь под свое начало приблизительно сто конников, что было ощутимой силой, учитывая возросшую в последнее время роль кавалерии. Он часто вспоминал былые ратные подвиги и скучал по боевому прошлому, ибо в душе, он оставался воином, несмотря на обстоятельства, сделавшие его разбойником. Не отягощенный бременем семейных уз, он мечтал вновь оказаться под гордым римским орлом. Он видел в Константине того самого человека, который мог помочь осуществить его желания.
Но вернемся в Юлиомагус. Поселение было укреплено частоколом и одной сторожевой башней, которая позволяла почти на милю вперед обозревать бегущую вниз дорогу. Лучи восходящего солнца медленно рассевали легкий туман, когда в его испаряющейся дымке появилось большое темное пятно, которое быстро увеличивалось. Человек, закутанный в длинный плащ, находящийся на верху сторожевой башни, тревожно всматривался вдаль, пытаясь разглядеть непонятный объект, который стремительно приближался к городку. Вскоре он разобрал, что приближающаяся масса, не что иное, как небольшой отряд конницы. Поняв это, сторожевой выхватил горн и громко трижды протрубил, что означало сигнал тревоги. Расстояние, отделяющее отряд от городских ворот, быстро сокращалось и по мере приближения всадников, можно было их лучше рассмотреть. Одежда незнакомцев явно отличалась от одеяний местных жителей, и вообще, от общепринятых римских стандартов. Поверх кожаных доспехов, на них были грубой формы накидки из овечьей шкуры. На головах красовались шлемы, украшенные рогами причудливой формы. Несколько жителей городка, поднятых кличем часового, заняли оборонительные места в верхней части башни и, с натянутыми тетивами, ожидали приближающихся незнакомцев. Тем временем у городских ворот собралось более двух десятков человек, вооруженных луками и стрелами. Было, похоже, что они раньше служили лучниками.
– Варвары! – раздался громкий возглас с башни.
Услышав это, один из лучников, отложив свое оружие в сторону, бросился вглубь поселения, громко крича и повторяя:
– Варвары!!! Варвары!!!
Поселение охватила сумятица, громко скрипя, открывались двери и ставни домов, люди посыпали наружу, прихватив собой, кто меч, кто копье, иные, не проснувшись еще полностью и не понимая происходящего, с недоумением выскакивали из своих жилищ. По мере того как, слово «варвар» облетело селение, воцарился хаос, жителей охватила паника. Несколько лет, не слышавшие ненавистное слово, люди, в одно мгновение, словно в страшном сне, вспомнили картины жестоких нашествий германцев. В этой неразберихе, среди толпы, неожиданно появился человек верхом на гнедой лошади. Он был среднего роста, худощавый, но достаточно сбитый и физически крепкий лет тридцати. Мужчина был одет в форму римского легионера и выглядел немного смугловатым, с длинными черными волосами, такого же цвета глазами, с удлиненным овалом лица и мужественными очертаниями подбородка. Он с достоинством держался в седле, а весь внешний вид и осанка выдавали в нем лидера и человека, привыкшего командовать. Обнажив свой меч, всадник властно воскликнул:
– Успокойтесь, люди! Мне доложили, что их не слишком много, и какими бы отчаянными не были, они вряд ли решаться напасть.
– Сильван, а может это ловушка? – кто-то крикнул из толпы.
– Действительно, а вдруг за ними целое полчище варваров, а это просто разведчики или передовой отряд! – продолжил другой.
– Если бы это было так, то нас давно предупредили бы, – продолжал успокаивать народ Сильван.
Тем временем, стражник на башне крикнул, обращаясь, скорее всего Сильвану, который явно выделялся среди приблизившейся к воротам толпы:
