– Мой верный друг, – прервавшись от размышлений, сказал Константин, обращаясь к Кроку, – наша задача – сразу навязать сражение противнику, как только мы с ним встретимся, не дожидаясь тактических передвижений. Не дать ему время опомниться. Войско Максенция, в первую очередь, катафрактарии, закованная в броню кавалерия грозная сила, но и слабых сторон у неё не мало. В ближнем бою они скованы в своих движениях, малоподвижны и неповоротливы, чем мы должны непременно воспользоваться. Необходимо их заманить ложным отступлением, чтобы они оказались в гуще наших воинов пехотинцев, и просто забить их дубинами, камнями и стаскивать крюками с лошадей. – Император говорил, словно битва должна была начаться в ближайшее время. – Если нам удастся обратить их в бегство, то можно считать исход битвы предрешенным. Большую часть армии Максенция составляют вновь созданные легионы, укомплектованные новобранцами, которые не имеют опыта войны, и ветеранами, давно не участвовавшими в сражениях. Мои доблестные воины закалены постоянными стычками на границах, и наше главное преимущество состоит не количестве людей, а в боевых качествах каждого отдельного воина. Я уверен, один мой солдат стоит 3 воинов Максенция!
– На тебе, Крок, одна из самых тяжелых и ответственных задач, – продолжал Константин, – как мой легат и командующий всеми союзными и вспомогательными войсками не допустить грабежей и мародерств. Для армии я издал указ, с которым ты вчера уже ознакомился, все уличенные в грабежах и убийствах местного населения будут жестоко наказаны и казнены. В свою очередь, ты должен, лично сам, жестко контролировать подчиненные тебе подразделения. Я уверен, среди федератов много всякого сброда, которые с большим удовольствием воспользуются войной, чтобы набить карманы и насладиться правом победителя.
– Мой государь, моя конница, которая уже во многих кампаниях доказала тебе преданность и послушание будет той сдерживающей силой, которая не позволит произвол варварским союзникам. Все прибывшие федераты и их вожди уже предупреждены, и в случае их непослушания во время военных действий, я сам лично исполню твой указ! Но я уверен, что за исключением единичных случаев, нет повода для опасений, ибо всем воинам, как римским, так и варварским, известна твоя щедрость, которая им воздастся сторицей, и им также известна твоя суровая справедливость, нещадно карающая каждого нарушителя дисциплины!
– Иначе, нам никогда не победить, только путем жесткой дисциплины и щедрого вознаграждения, как поступал великий Цезарь – соглашаясь со словами Крока, сказал Константин.
– Великий государь, если у тебя нет ко мне других указаний, позволь мне, покинуть тебя и лично дать указания вновь прибывшим союзникам, – с этими словами Крок указал на приближающийся к лагерю большой отряд конницы около пятисот человек.
– Ступай мой друг, вечером жду тебя в штабе и приведи вождей союзников, включая вновь прибывших.
Отдав императору честь, Крок развернул свою лошадь и помчался вниз к подножию, направляясь в лагерь армии.
Константин в обществе Озия продолжал стоять на вершине и, смотря на суету, происходящую внизу, предался размышлениям о недавних событиях и о тех, что могут произойди в ближайшем будущем.
Неопределенность, тянувшаяся последние несколько лет, разрешилась, буквально за считанные дни, с момента приезда сенаторов в Треверы. События стали разворачиваться настолько стремительно, что иногда, сам император, как ему казалось, с трудом поспевал за ходом их развития. Константин понимал, что война неизбежна, и ожидал ее в течение последних лет, после провала заговора Максимиана. Старший по статусу из августов, Галерий и его авторитет, были единственными сдерживающими факторами честолюбия остальных правителей империи. Со смертью Галерия, хрупкий мир, державшийся в последние годы, моментально нарушился, и римское государство вновь погрузилось в пучину гражданских войн. Это было только начало…
Помимо Максенция у Константина были и другие явные и скрытые, под лживой личиной друзей, враги и соперники, с которыми ему придется поочередно расправиться. Он прекрасно понимал, что таков удел тех, кого судьба возвышает над другими смертными, кто предопределяет историю, не только ныне живущих, но возможно будущих поколений.
Несмотря на многочисленную армию, огромный штат подчиненных, множество льстивых царедворцев, прислугу, рабов и других окружающих его людей, императора не покидало чувство одиночества, которое с годами все усиливалось, пропорционально усилению его могущества и власти. «Так мало людей, на кого можно положиться! Хватит пальцев одной руки. А все только начинается. И так много предстоит еще сделать, чтобы стать единственным владыкой римского мира!» Такие мысли проносились в голове императора, стоящего на вершине холма и сверху взирающего на свои войска.
– Государь, я вижу озабоченность на твоем лице, – тихо произнёс епископ, смотря на меняющееся выражение лица императора.
– Да, дорогой Озий, признаюсь тебе, последние дни тревожные мысли не оставляют меня! – со вздохом воскликнул Константин. – Я начал войну без явного преимущества, уповая на удачу и доблесть своих воинов. Я просил богов, дать мне знамение, обращался к ауспициям и гаруспикам, но они не внушили мне уверенности в предстоящих событиях.
– Великий государь, только одному Господу нашему известно, что нас ожидает впереди! – вкрадчиво произнёс Озий. – Он есть владыка всего, наших жизней и судеб! Я каждый день молюсь за твой успех, мой государь!
– Может и мне стоит помолиться ему? – неуверенно произнёс император. – Как ты думаешь, он услышит меня? Я, не будучи вашей веры, смогу его просить?
– Великий государь, Всевышний видит твои искренние намерения, он внемлет твоим просьбам, я уверен! – говоря это, епископ внимательно наблюдал за императором. Затем осторожно произнёс:
– Мой император, позволь мне, пригласить тебя, на евхаристию, ритуальную трапезу.
– Насколько мне известно, это обряд причастия, одно из таинств вашего учения, – ответил император. – Помню, однажды в детстве, моя матушка водила меня, я отведал кусочек хлеба и пригубил вина…
– Это великое благодарение, государь! Вино превращается в кровь Христа, а хлеб становится его плотью. Отведавшие сиё, соединяются посредством тела Христова с отцом Господом нашим! – торжественно заключил епископ.
– Как могу я, не будучи крещенным, участвовать в причастии? – удивился император.
– Государь, креститься можно в любое время, я считаю, чем позже человек проходит обряд крещения, тем правильнее он поступает. Истинной христианин осознанно идёт на этот шаг, уверенный в несокрушимости своей веры и воззрений, настолько сильно, что может удержаться от совершения греха, даже самого мелкого и безобидного. Приняв крещение, человек очищается от всего земного и грешного!
– Значит, моё время ещё не наступило, – шутя, произнес император, – а по поводу причастия, если не будет возражений со стороны других…
– Государь, властью, данной мне церковью, я могу сам провести обряд причастия, не спрашивая и не согласуя с кем-либо! – уверенным тоном сказал Озий и, видя, что император не возражает, продолжил:
– Государь, во время причастия, ты можешь напрямую обратиться к Всевышнему!
– Сможет ли Он указать мне правильный путь или дать знамения? – осторожно спросил император.
– Знамения уже даны, мой август! – Продолжал внушать епископ, – разве приезд сенаторов, не доказательство его высшей силы? Сенат, который поддержал Максенция и противостоял Галерию, теперь умоляет тебя освободить Рим от их собственного избранника! А дары сената, разве не знак высокого провидения? – Озий сделал многозначительный жест рукой, указывая на передвижения войск внизу. – Ведь без них, ты не смог бы собрать столько дружин, государь! Ты не просил Петрония и его товарищей, они приехали в самый нужный момент и привезли то, что было так необходимо!
Константин, молча, слушал речь епископа, мысленно соглашаясь с его доводами. Действительно, приезд сенаторов окончательно убедил Константина начать войну, а золото, дарованное ими, оказалось, как нельзя кстати. Константин, будучи человеком суеверным, как в прочем и большинство людей той эпохи, на протяжении своей жизни не раз ощущал вмешательство небесных сил в свои земные дела. Удачный побег от Галерия, прибытие в Эборак до кончины больного отца, поддержка Крока, провозгласившего его императором и августом, легкие победы над франками и алеманнами, восстановление рейнского моста, вынужденное признание его Галерием, женитьба на Фаусте и много других фактов и событий, которые указывали на то, что Константину сопутствовала удача во всех его начинаниях и предприятиях. Ни одному из правителей Рима, со времён Септимия Севера, со смерти которого прошло более 100 лет, фортуна столь часто не улыбалась, как ему. Император в душе считал, что без поддержки богов, он не смог бы с такой лёгкостью достигнуть таких высот. Но кого именно, Юпитера, Аполлона, Митры, а может Иисуса? Константин часто задавал себе этот вопрос. Несмотря на своё почтительное отношение к традиционным верованиям, наличие большого количества и разнообразия культов, с еще большим количеством пышных обрядов, различных жертвоприношений вызывали в нём замешательство. В его глазах, христианство с его строгими, но не сложными заповедями выглядело намного привлекательнее устаревших религиозных традиций предков. Елена, мать Константина, была благочестивой христианкой, которая оказала не малое влияние на своего сына. Помимо всего, он был сильно впечатлен мужеством и стойкостью христиан во времена гонений, когда последние предпочитали мученическую смерть вероотступничеству.
