– Откуда у тебя это послание, центурион?

– К союзным варварам пришел некто, назвавшись посланцем Максенция, и пытался склонить их к бунту. Они схватили и передали его мне. Ознакомившись с бумагами, обнаруженными при нем, я приказал его арестовать, но при попытке к бегству он был убит.

– Наверняка ты прочел это письмо? – спросила Фауста напряженным тоном.

– Когда оно оказалось в моих руках, вместе с остальными письмами, я прочитал, так как учитывая обстановку…

– Кто еще мог его прочесть? – прервала центуриона Фауста.

– Клянусь Митрой, Нобилиссима, кроме тебя и меня, его никто не читал, что касается варваров, то они с трудом говорят на нашем, а читать тем более не умеют!

– Ты уверен в своих словах солдат? – ледяным голосом, задала вопрос центуриону Фауста.

– Уверен, как в том, что я стою перед самой прекрасной женщиной империи! – Учтивым голосом произнес Ветраний и склонил голову перед Фаустой.

– Хорошо, – со вздохом облегчения произнесла императрица и уже более мягким тоном продолжила: – благодарю тебя, центурион. В наше смутное время трудно найти честных людей, на слова которых можно положиться.

– Благодарю тебя, благороднейшая из женщин, я просто исполнил свой воинский долг, – сделав небольшую паузу, Ветраний сказал, – я готов служить тебе, и сочту за великую честь быть полезным тебе, госпожа!

Фауста внимательно посмотрела в глаза Ветранию, который в свою очередь, не отводя взора, стоял, выпрямившись перед императрицей. Всем своим видом он хотел подтвердить искренность сказанных слов. После непродолжительной паузы, Фауста сказала:

– Благодарю за преданность, я вижу, ты говоришь правду. – Затем Фауста, которую осенила мысль, резким тоном спросила: – Ты сказал, что трибун Марцелл проезжал через твой городок?

– Все верно, госпожа, он в сопровождении 20 всадников, несколько дней назад, проехал через Бингиум.

– Но тогда почему, же ты ему ничего не рассказал о шпионе моего брата, его послании ко мне и других бумагах? – В голосе Фаусты прозвучали сомнения. – Ведь тебе наверняка известно, его теплые отношения с Константином, как ему доверяет и благоволит государь!

– Марцелл имел свою тайную миссию, он очень спешил, и я не хотел его отвлекать по вопросам, которые в состоянии решить сам. А письмо, – кивнув на свиток в руке Фаусты, Ветраний, заранее готовый к такому вопросу, уверенно продолжил, – является личным делом светлейшей августы и не касается Марцелла. Мне хорошо известно об отношении августа к Марцеллу, но я подумал, что тебе, госпожа не понравится, если военачальники императора будут осведомлены о семейных делах жены государя.

– Я с тобой полностью согласна, письмо моего брата касается только меня и никого больше! Ты сказал про какое-то тайное поручение Марцелла? – с удивлением в голосе спросила Фауста. – Разве поездка в Колонию Агриппины является особой тайной миссией!?

– В Колонию Агриппины!? – Удивился в свою очередь Ветраний, – но Марцелл и его спутники направились совсем в противоположном направлении, они поскакали в Рецию, и я сам лично проводил их до большой развилки.

Наступила минутная пауза. Фауста была поражена словами центуриона, ибо Константин ей сказал, как и всем остальным, что отсутствие Марцелла, который обычно везде сопровождает государя, объясняется его срочной поездкой на Рейнскую границу. Целью поездки была проверка строительных работ по укреплению вала и восстановлению моста, а также набор рекрутов, из союзного Константина германских племен. Если верить словам центуриона, а лгать ему не имело смысла, Константин намеренно скрыл истинную причину срочного отъезда своего верного генерала. Такие мысли вертелись в голове Фаусты, и ее охватило чувство ущемленного самолюбия, вызванное недоверием Константина. Одновременно смутные догадки начали медленно овладевать императрицей.

Валерия, между тем, была сильно взволнованна, ей не терпелось что-то рассказать.

– Августа, прошу меня простить, если я что-то не так сделал или сказал…– прервал молчание Ветраний, который понял, что не зря рисковал, передав письмо Максенция напрямую адресату, минуя императора. В его голове смутно начали зарождаться догадки относительно поездки Марцелла.

– Ты все правильно сделал, как подобает истинному гражданину и верному солдату, – тихим, но уверенным и спокойным тоном произнесла Фауста. – Как я могу отблагодарить тебя, верный воин?

– Лучшая благодарность – моя служба тебе, светлейшая императрица, – произнес Ветраний. – Мои слова расстроили тебя, Нобилиссима, я не смогу себе простить этого, и готов исполнить любой твой приказ, а при надобности, готов умереть, исполняя его! – Горячо, к своему собственному удивлению, словно юноша, воскликнул центурион. Обе женщины были не менее удивлены, пылкостью слов Ветрания.

– А ты уверен, что готов сослужить мне службу, а в случае необходимости умереть или… – намеренно не договорив, Фауста пристально посмотрела в глаза центуриона.

– … или погубить не угодных тебе, августа, кем бы они не были! – договорил Ветраний незаконченную мысль Фаусты. – Прикажи, и клянусь Аполлоном, я докажу тебе, госпожа искренность моих слов!

Красноречиво убеждая императрицу, Ветраний смотрел на неё сверкающими глазами, в которых проскальзывали желания, охватившие центуриона к императрице.

– Благодарю тебя, мой верный Ветраний, – тепло произнесла Фауста, впервые назвав центуриона по имени, с добавлением слов «мой верный», тем самым давая понять, что он удостоился её доверия. Сказав, она протянула ему руку, которую Ветраний горячо поцеловал. «Судьба сама преподнесла мне этого мерзавца!» подумала про себя Фауста, презрительно посмотрев на склонившегося перед ней центуриона, а затем, вслух произнесла:

– Где ты остановился Ветраний?

– В гостинице «У Венеры», которая находится возле храма, госпожа, – ответил центурион.

– Превосходно, я подумаю над твоими словами, и дам знать. Валерия проводи, нашего друга.

Ветраний еще раз прильнул к красивой руке императрицы, поклонившись, покинул комнату.

Не успела затвориться дверь за центурионом, как рабыня, резко обернувшись, бросилась к ногам своей госпожи.

– Великая августа, прости свою несчастную рабу, – громко воскликнула Валерия.

– В чем дело, дитя мое, – изумленно сказала Фауста, погладив голову Валерии.

– Светлейшая, только не злись, я знаю, куда поехал Марцелл, и что у него за миссия. По приказу твоего супруга, светлейшего Константина, он вместе с небольшим отрядом направился в Мёзию, за сыном императора, Флавием Криспом, чтобы затем привезти его к отцу!

Фауста была ошеломлена словами своей служанки. Резко схватив ее за копну красивых волос, Фауста со всей силой оттянула назад голову Валерии, и зловеще смотря ей в глаза, злобно прокричала:

– Откуда тебе это известно, маленькая шлюшка? И почему ты мне говоришь об этом только сейчас, неблагодарная тварь!

– Я узнала об этом от Приска, писаря Константина, – со слезами в глазах, от боли натянутых волос и страха перед гневом своей госпожи, торопливо бормотала Валерия, – но я не поверила ему и не предала значения, подумала, что он хвастается передом мной доверием императора.

– Ненасытная дрянь, ты и с ним успела поразвлечься! В тебе есть что-нибудь, кроме постоянной похоти и плотских желаний, презренная шлюха! – с этими словами, она сильно ударила по лицу своей рабыни и отшвырнула ее в сторону. Валерия вскликнув от боли, громко рыдая, подползла к ногам своей госпожи.

– Прости меня, глупую, этот Приск давно влачился за мной! Мне было скучно и хотелось немного поразвлечься, а во дворце так мало настоящих мужчин, за исключением, конечно светлейшего августа.

– Не смей говорить своим поганым ртом о моем муже! – еще злясь, произнесла Фауста. – Тебе лучше знать, распутная девка, остались во дворце мужчины или нет! Не удивлюсь, если узнаю, что ты всех перепробовала от кухни и конюшни до канцелярии моего супруга!

Валерия молча, всхлипывала, целуя ножки императрицы.