— Не хочешь ответить? Я пытаю тебя, да? Это единственная боль, которую ты можешь ощутить, но не единственная, которой ты заслуживаешь. Дэз на раз-два вылечил бы Ашшура, но он не собирался помогать — пока я не попросил. Бес, которого мы называем вавилонским, на самом деле ассириец, это вопиющая и грубая ошибка, потому что Ассирия враждовала с Вавилоном. Он ненавидит нас, высокопоставленных, за невежество и безразличие к этому невежеству, он ненавидит нас, потому что он для нас никто, как ты и сказал — пешка. Ты знаешь, как называли столицу древнейшей ассирийской цивилизации? О да, в его честь, его именем, семь тысяч лет назад. Он был верховным богом воинствующей империи, он купался в крови тысяч жертв, в лучах славы, обожания и почитания. Тогда же он представлял для серафима пылкий любовный интерес, более того… Нет, не стоит болтать лишнего. В общем, тогда-то он загордился и предал Дезерэтта. Ты подумаешь, что шестикрылый его проклял, но месть была излишней: тот диковинный способ, которым Ашшур появился на свет, накладывал определённые рамки на его действия по отношению к Дэзу. И когда он преступил эти рамки, наказание свершилось само собой: Ашшур потерял силу, его жалкой участью стала бы короткая жизнь и смерть в обличье обычного человека. Но так вышло, что терял он силу постепенно, от заката до восхода солнца, то есть не сразу махом лишился её. Быстро осознав весь ужас положения и причины, к нему приведшие, ассирийский идол кинулся к серафиму и взмолился о пощаде. Он молил о ней до самого рассвета, почти лишившись былой власти, красоты и великолепия. Когда солнце взошло, надежда умерла и он наконец замолчал… Дезерэтт молвил своё слово. Часть исчезнувшего могущества в обмен на свободу воли и выбора. Бессмертие в клетке, сила по вызову. Карманный бес, красивая ручная граната и ручная шлюшка, мальчик на побегушках. Ашшур согласился, это понятно — иначе не дожил бы до наших дней и ты не лицезрел бы его злое точёное лицо, прогуливаясь по Нижнему Аду. К несчастью, серафим успел пустить плута и предателя в сердце, и тот, затаив чернейшую обиду, не раз ещё пакостил и мучил его, пользуясь привилегией, пользуясь слабостью, хм… Опять я много болтаю.

— Не договаривай. Пусть я высокомерный, но не дурак и понял, чем и как они связаны. Переходи непосредственно к той части, где Дэз отказался лечить своё шизанутое творение.

— Потише ты. Так вышло, что Дэз жаждет проникнуть во Тьму. То есть в тебя. Раздеть тебя, довольно разнообразно — и от одежды освободить, и от мрака. Отделить и раскрыть твой личный потенциал. Я скромный и не интересовался, нафига ему это: хочет — и ладно, пусть пробует и получает. Он честно объявил тебе о своих намерениях, ты не больно-то удивился, но разрешил ему, потому что шантаж наше всё и тебе тоже от него кое-что нужно. Да-да, я осведомлён вплоть до какого цвета и фасона трусы ты решаешь надеть по утрам, а не только о таких глобальных вещах. Вы с ним начали эту игру, не я. И я упоминал уже, я знаю, кто твой джокер. Ну, а кто, по-твоему, его джокер?

— Тьфу, — Демон уронился вперёд, звучно стукнув головой об пол. Ангел запустил руку в его разлетевшиеся на полстоловой волосы. — Та буква «А» на его крестовой двойке… Беру свои слова назад. Я идиот.

— Ненависть Ашшура не наиграна. Его требовалось лишь умело натравить. Но, почуяв дух прежней свободы, он превысил полномочия, заторопился, опьянел в предвкушении. Ты терпеть не можешь этот эпитет, но ты действительно богоравный — отпустил плута на волю, опрометчиво, да, но зато как! Тьма никогда ещё не была столь триумфальна. Ты распорол его с блеском, нанеся незаживающую рану. И толку в заново обретённой свободе, если он в непрерывной агонии, условно бессмертен, но уязвим? Он униженно пришел к серафиму. Взмолился и был сразу вышвырнут вон. Оставался последний выход — я. А я учился у лучших — у нашего отца. Но я не изверг. Ассирийца запрут на пару лет в Нижнем Аду: комфортабельный карцер, невозможность колдовать самостоятельно и пакостить по личному почину, более строгие правила призыва на Землю, усложнённая процедура восстановления в правах по окончанию тюремного срока и прочие плюшки.

— Шикарный подарок шестикрылому. А что получаешь от сделки ты?

— Ашшур пока не исцелён. Всеми правдами и неправдами ты, мой дорогой, должен попасть на концерт Ману. И плут устроит вашу встречу через «не могу» и через «не хочу». Ты, разумеется, в полном праве испортить её и навеки убить в пареньке веру в добро, в доверие и в любовь. И я даже не скажу, что я тебе этого не позволю. Знаешь человечью поговорку? Насильно мил не будешь. Я спросил тебя, кто ты, потому что сидящая в тебе смолистая ядовитая чернота — это не весь ты. Но я не в силах раскрыть твою сущность, иначе давно бы уже сделал это. Более того, я считаю и я уверен, что и Дэз не сможет, потому что эта крайне деликатная вещь не требует применения силы, тут не нужно быть богом, не нужна запредельная власть, не нужна пресловутая мощь творения. Ты — закрытая шкатулка со взрывчаткой на крышке, серафим спит и видит, как выпускает из неё в небеса двуглавого дракона, опять. Но его пальцы толсты и неуклюжи, а я ощущаю себя и вовсе безруким и растерянным, а бомба тем временем тикает: едва ты пришёл в мир, как был активирован обратный отсчёт.

— Бред. И вы верите, что для решения головоломки вам нужен маленький бестолковый мальчик с золотым обезвреживающим ключиком на длинной цепочке, раз поворот, два поворот — и ларчик открылся?

— Не золотым. И он не сапёр. Никто не гарантирует, что на тебя запал тот самый мальчик. Но он нужен срочно, нельзя больше откладывать. Он признается в любви со сцены, ты рассмеёшься и пошлёшь его куда подальше, мы выдохнем с досадой, что ключ не подошёл, и продолжим поиск.

— Нет, бред в другом, — Демон резко прекратил изображать труп и влез с ногами на обеденный стол, сев по-турецки. — Пора признать, что я неравнодушен к цыплёнку, я могу его принять, потому что захочу, и если дело примет нешуточный оборот, он останется во веки веков, аминь. Но с какой стати именно ему выпускать того двуглавого ящера, а не подрываться на мудрёной бомбе? Ты начнёшь въезжать или нет, что моя личная жизнь совершенно не связана с вашим божьим промыслом? Вам нужно абсолютное оружие, а я просто хочу потрахаться по-человечески. Для этого необязательно любить, очнись! У меня сраное влечение, понятно? Любой в моём возрасте хотел бы секса без обязательств, и ты бы тоже хотел совать член направо и налево, если бы не обзавёлся сам знаешь кем и не объявил бы себя примерным семьянином! И твоего прекрасного супруга я трахаю тоже, и любого понравившегося парня с улицы, и Мэйв, знаешь ли, уже разостлался передо мной, а твой всесильный серафим — угадай, что ещё он спит и видит в своих мокрых пророческих снах? Я много раз спрашивал отца, не инкуб ли я, и зачем он воспитывал меня инкубом, если я работаю в корпорации, а не в публичном доме. Я уже сказал и повторю: я лишь хочу, чтоб Мануэль меня выдержал и не сломался, если ему так сильно надо и так припекло моей персоной в пах и в задницу. Но это всё! Оставьте в покое мою легенду, я сам раскопаю дерьмо о своём происхождении, вы лезете куда не просят. Ашшур — конченый кретин, пытавшийся меня убить, а вы — слепые кретины, пытающиеся меня спасти. Но меня не надо спасать, я в порядке, и я устал от интриг и подковёрных игр. Серафим обещал мне пропуск в одно хорошенькое местечко, а я ему — пропуск в некое другое, обмен, точка. И, оу, ты несказанно обрадуешься, дорогой, в день, когда он созреет и воспользуется моим подарком, — киллер медленно растянул рот в кривом подобии улыбки. Показал её, недобрую, и так же медленно убрал. — А теперь меня ждёт сон и работа. Если горишь желанием скататься в Нью-Йорк — катись. Привет от меня Ману разрешаю не передавать. Первый блин комом, не удивлюсь, если и первый концерт тоже.

— Ну и козёл же ты, — прошептал Ангел, сжимая кулаки. Правда, бить раздумал, вспомнив, чем это обычно кончается, сухими губами поцеловал брата в лоб и вышел.

========== 41. Чума в вены, или людоеды среди нас ==========