— Он не насиловал, — прошептал я, когда Дарин закончил красить левый глаз и перешёл к растушёвке. — У нас был договор. Я выполнил свою часть, он… свою.
— Вы договаривались о его суициде?
— Нет, тут он сымпровизировал. Соригинальничал, так сказать. И выпендрился. Психопат. Обещал отстать от меня и не ехать с вами в тур. Отстал…
— Вы что, были знакомы до встречи в Studios 7ème Ciel?
— Нет, — я непроизвольно дёрнулся, и Дарин оставил на виске тонкую чёрную полосу подводки. — Чёрт. Если бы я мог тебе объяснить. Но я даже себе не могу.
— Как он развёл тебя на перепихон с первого взгляда? Ты похож на пай-мальчика.
— Вот именно! Я не знаю как! В том-то и дело! Мудак как мудак, французский. Но сидело в его жопе шило мистическое и несуразное, не вязавшееся с обычной лягушатиной. Словно бес попутал меня.
Я ужаснулся, мгновенно привязав к этой мысли мессира папчика, мокрушника, двойника Мэйва ака дракона и всю адскую шатию-братию. Под личиной Рэ Вильнёва мог скрываться кто угодно, необязательно свои: враг семьи, враг Демона, кто-то, хотевший крепко насолить. Персонально. Очень личная месть.
— Плевать на наставления Виктора, — промолвил я непослушным языком и машинально протёр висок от лишней краски. — Можно я напьюсь? И таблеток у того дятла в кепке мне возьми. Любых, на твой вкус. Дарин? Хорошо? Пожалуйста. Я не шучу.
*
— Как ты мог, как?! Ты же свет, грёбаный, чистый и лучистый, ты моё персональное солнце, carbonis supernova, неужели какое-то зло опять влезло в тебя, прогрызло, отравило…
— Успокойся, ты объелся таким количеством электричества, что треснешь и сам сойдёшь за сверхновую, — Ангел многозначительно усмехнулся, глядя на него снизу вверх, потом неспешно встал и отряхнулся от обломков мебели и кусков штукатурки. Разного другого мусора под ногами было с избытком: влетая, брат снёс полкомнаты и пропахал в паркетном полу, а также находящемся под ним каменном перекрытии дымящуюся борозду в три дюйма глубиной. — Ну неужели я заделался мудаком? Да как я могу? Никак, моя прелесть. Зато он…
Из телепанели чудом уцелевшей от ударной волны стены выдвинулась круглая подставка, а на ней — возникло небольшое вращающееся трёхмерное изображение, фигурка в тёмном облачении с капюшоном. На груди у неё переливался ядовито-зелёный диск с какими-то письменами.
Демон узнал его мгновенно, несмотря на накинутый капюшон, и возмущённо закатил глаза.
— …может, — закончил он за Энджи. — И ты вызвал его, после всего, что он натворил. После того, как он пытался меня — и вообще-то тебя таким образом тоже! — убить. Что, неужели больше некого было, в аду кончились бесы?!
— Ашшур не подчиняется старым правилам призыва, мог и не ответить мне, — невозмутимо сказал Ангел. — И он больше не заключает сделки, ему не нужно, неинтересно, давно надоело. Однако… тот, кто мог бы вылечить рану, нанесённую тобой, скрывается в нашем особняке и отказывается ему помогать.
— И Ашшур вынужден был пойти на сделку, которую предлагал уже ты. И ты диктовал условия. И был прекрасным целительным добром. Седьмое солнце ада, даже плетя интриги, ты умудряешься оставаться девственно чистым!
— Нет, я не исцелял его. Когда я сказал про особняк папы — я и имел в виду особняк папы. Я не твой антипод в плане обмена энергией, я отчасти твой брат и носитель твоей и нашей души, я не всегда способен возмещать ущерб, наносимый тобой. Но есть тот, кто может. Настоящая твоя противоположность.
— Это сейчас не важно. Ашшур убил троих детей по твоему приказу.
— Ашшур подбросил дров в ярость и в чуть более откровенные кровожадные мыслишки Джозефа Аккермана, отца Ирвина, помог избавиться от привычной обывательской трусости. И Ашшур же разжёг страсть в крови близнецов немного жарче обычного. Остальное люди делали сами. Они всегда делают это сами. Им нужно самую малость помочь, одинаково — избавляя от страха. И тогда, распоясанными, они претворяют свои мысли в реальность.
— Ты уничтожил две семьи.
— А ты возродил три души, забыв, что работаешь плохишом. И одного подонка посадят в тюремную психушку. Славный денёк выдался. Поужинаем?
— Я не представлял, что могу на тебя злиться, Ангел! Что я умею!
— А я вот не умею, — нежно ответил светлый киллер и повёл тёмного за кончики пальцев — прочь из разгромленной комнаты на втором этаже. Выйдя из коридора к широкой лестнице, он поднял трубку внутреннего телефона, распорядился скороговоркой: «Сесиль, вызови папиных разнорабочих, маляров, столяров и штукатуров. Твой младший хозяин слегка побушевал в левом крыле. Нет, без жертв. Конечно, он сожалеет», — и расплылся в улыбке сытого кота, когда брат опять закатил глаза. — Кстати, отмороженный мой, не сознаешься, зачем было изображать космический болид? Я и без спецэффектов чувствую, когда ты в ярости, спектакли — это же не по твоей части.
«Ох, заткнись, ещё немного, и я решу, что тебя зачали не из света, а из чистого сарказма», — взгляда красноречивее местные потолки ещё не получали. Ангел понял, фыркнул и поцеловал его (на редкость инициативно — сам первый полез), чем мгновенно успокоил.
— Ты их нашёл, специально искал, — сказал Демон чуть погодя, когда они уже присели вдвоем в пустой столовой. — Тех мальчишек и Ирвина… с гитарой. Это невероятное совпадение, это попросту невозможно. Как? Подтасовка реальности? Кто-то нарочно подселил их друг к другу, выращивал для меня ради одного-единственного дня этой трагедии?
— В бесконечном числе комбинаций людских душ, тел, призваний и пристрастий нашлась такая сама, прикинь? Судьба очень иронична к тебе, дорогой. Не подтасовывал я ничего. И не разыскивал — только время бы зря потратил. Это всё Ашшур, он ас в своём деле. Не мне в сотый раз пересказывать, какой он подлый двуличный засранец, но бессмысленно было пользоваться услугами других призывных духов. Твой вавилонский чёрт — лучший.
— Ладно. Мне одно неясно — почему тот, кто до сделки, судя по всему, наотрез отказался его лечить, передумает теперь? Сделка ведь с тобой, а не с таинственным лекарем. Что изменилось?
Ангел с довольной ухмылкой щёлкнул пальцами и обмахнулся появившимся веером игральных карт.
— Ты ничего не забыл? Я твой джокер. Моим расположением стремится заручиться каждый, у кого в голове хоть немного шевелятся мозги. Ашшур — свинья, и грязи у него за душой столько, что самосвалами вывозить. Милый лекарь в своё время сильно запачкался, ведь они были дружны. Любовники. Подельники. Боги, преступники и двойные агенты.
— Стой. Стой… — Демон впился острыми ногтями себе в виски, резко вскинул голову. На напряжённой шее проступили вены, отчётливо голубые, такие яркие, что становилось не по себе. — Проклятье! Это был сговор! И ты не заметил! Это Дезерэтт, это он, Ашшур не более чем пешка, он дурак высокомерный, а серафим всё подстроил!
— Между прочим, Ди, ты тоже дурак высокомерный. Вас, лопающихся от собственной заносчивости, довольно легко провести. Это не его личный план, это наш с шестикрылым тайный сговор, общее дело тебе во благо. И Хэлл немножко помог, — Ангел убрал карты, став прохладным и сосредоточенным. — Мы недавно подружились, но быстро стали не разлей вода, Дэз рассказал мне, какими влажными глазами ты смотришь на Ашшура, ты предсказуем в своих предпочтениях, ты даёшь слабину в одних и тех же местах, прекращай. Ты должен быть не только сильным и неуязвимым, твердолобый мой, ты должен научиться ловкости и изворотливости. Тьма — это прекрасно, но это далеко не всё. Ты слишком привык полагаться на вещь, которая тебе не совсем и принадлежит. Ты видел, чтоб я прибегал к помощи Света? Я формально приписан к нему, но я глубоко презираю его, я хочу что-то значить без него. Юлиус, когда ты называешь меня своей душой, ты прав, ты прав буквально. Но… что есть ты для меня? Кто ты? Зачем ты мне? Что нас связывает по-настоящему? Говорят, ты не можешь без меня обойтись, но вдруг я могу обойтись без тебя?
Ногти процарапали в фарфоровой коже длинные кровавые борозды, по скулам до подбородка. Киллер стоял на коленях, перевернув стул, глаза были плотно закрыты, а веки — дрожали, как будто на них опустился многотонный груз. Ангел медленно обошёл вокруг него, босые ноги глухо постукивали пятками по каменному полу.
