Я глянула на чёрную маленькую дверь.
И куда идти?
Вряд ли мне ещё раз на голову упадёт такой шанс. Благо, не успела вякнуть, что в жизни не работала с краской! Но наварился Вождь на мне куда больше, чем успел потратить… Это ж надо. Четыреста тысяч за пари. Совсем тут цену деньгам забыли!
Я свернулась на диване и укрылась халатом. Окон в этой комнате не было, и я побоялась гасить свет. Призрак же выходит, когда человек умирает, а не когда ему вскрывают грудную клетку?..
Чёрные жалюзийные двери скрывали ящики с его инструментами, внизу стояла уже знакомая сумка. Наверняка Рыба не тащит к сцене всё подряд. Подбирает под настроение или труп? Я не стала вскрывать футляры, боясь, что эти ножи потом ещё долго будут преследовать меня своим мерцанием во снах. Три льняные белые рубашки были выглажены и прятались за другой дверкой. Так же там были сложены пара штанов и чёрных футболок. Интересно, сколько у них уборщицы получают? Наверняка раза в три больше, чем начальник моего отдела в Олдексе.
Скорее всего, тут Рыба готовится к своим немым спектаклям. Обстановка, мягко говоря, гнетущая… Помимо прочего, вспыхивало чувство, что я вторгаюсь в чужое пространство. Но ему тут наверняка не нравится. Припоминая яркие стены в квартире напротив, не трудно догадаться, что от этого бархата Рыбу уже тошнит, а мне бы не помешало погрузиться…
Угольный
– Н-да, парень… Теперь тебя на тусовки брать, только что баб пугать, – видимо, любовался моей повязкой и наспех скрученным хвостом терапевт.
– Какие тебе бабы, одной ногой в могиле.
– Брак, – не могила.
Я оценил поправляющего очки друга, коего во всю подчинили белые стены поликлиники. Он будто высасывал из своих пациенток пару десятков лет, впитывал и серел на глазах. Хотя мои будни не сильно то отличались…
Сидя на кушетке в его кабинете, я с любопытством осматривал макеты системы сосудов. Денис был не многословен. Сколько мы не виделись? Год? Мою теперешнюю жизнь можно смело отсчитывать с даты рождения малышки, что сейчас мучал кардиолог за соседней стеной.
– Ты седеешь?.. – не мог я не приметить серебряные нити в шатенистой шапке Дена.
И не влом же пробор вычёсывать, в чём раньше проблема была?!
– А что ты хотел? Сначала пропадаешь без вести на полгода, потом начинаешь присылать мне миллионы на счёт, знаешь, как тяжело от них избавляться? Я вообще-то терапевт в районной поликлинике, а не звезда голубых экранов.
– Хочешь еще один промокод?
– Хватит с меня и одной трансляции. У меня в голове не укладывается, как ты сподобился на создание такого хаоса. Сдурел.
– Боишься? – легко скосил я на него.
– Конечно, – Ден скинул очки на стол и потёр глаза, – ты переступил через все свои принципы. Я пытался смериться с ними в течении пятнадцати лет, и я знаю, что это добрая часть тебя. Ты её уничтожил. Меня не покидает чувство, что ты просто готовишься сдохнуть.
От наглого вранья меня спас кардиолог, что зашел в кабинет, ловко удерживая заинтересованного ребёнка на руках.
– Боюсь, вам придётся попрощаться со стетоскопом, – лицезрел я победу прорезающихся зубов над черной трубкой.
– Не страшно, – отвечал мне мужчина, демонстрируя убийственное спокойствие.
По его лицу, я понял. Всё плохо.
Глава 4. Колокольчик
К концу седьмого дня выпечка и колбаса закончились. Да и последний пирожок с картошкой ощутимо кислил. К сожалению, в маленьком холодильнике чёрной комнаты, что я уже считала своей, морозилки не нашлось.
Тело ныло. Большой проблемой в работе с краской для меня стало отсутствие функции «стереть». Два холста с психу были проткнуты насквозь, со вторым я даже проделала «фокус с распахиванием», что Рыба демонстрировал на вскрытии. Скорее всего, с первым взмахом он прошёлся ножом аккурат по центру туловища. Тот его выпад был таким лёгким и естественным, что я сразу и не придала ему значения, но чем больше об этом думала, тем лучше мне удавалось управляться с мастихином.
Рисование, как и вскрытие, не терпело спешки, и почувствовать разницу между резко и просто быстро, было необходимо. Уже на третий день я уловила сходство в нашей с Рыбой работе.
И ещё, рисование, как спорт. Глядя урок по художественному акционизму я в этом наверняка убедилась. Профессиональный художник чуть не танцевал у мольберта, беспорядочные взмахи, приседания, наклоны, в итоге оседали на холсте прекрасными подсолнухами.
Обычно я во время рисования изображала мумию. Не дышать, не двигаться, не слышать. Правда, когда теперь решила расслабиться порвала первый холст, но мне и это понравилось. Вся в поту и с окровавленной головой, я смотрела на искромсанный белый квадрат и ликовала. Танцы мне давались с трудом. Раздражало, что взмахом пальца по колёсику изображение не уменьшается. Приходилось постоянно отходить, убедиться, что перспектива не поехала. Бесполезная функция, а то как же…
За неделю в типографию никто не приходил, а на центрах Рыбы был установлен пароль. Так что, когда вечером шестого дня я решила посмотреть кровавый фильм двух актёров, ничего не вышло. Трёхчасовое рытьё в базах своего центра плодов вообще не принесло, он был чист. А мне бы увидеть это ещё раз… Корить себя за отвлечение на рвоту, вместо того чтоб вникать в процесс, было глупо. Если бы они меня предупредили, что будет мокро и кроваво, я может ещё и выдержала. А может сразу сбежала.
***
День разгорался теплом. Лето подкрадывалось всё ближе, и мне влезла в голову мысль, что можно развлечься и съездить на музыкальный фестиваль в Вознесенский район. Так себя изматывая далеко не уйдёшь, того и гляди соглашусь на полигон для пожаров, чтоб расслабиться.
Я сняла с мольберта свой первый законченный шедевр. Желтые стены по мне-таки плачут, но я всё же видела в этом смысл. И пока что, он меня немного пугал.
Но я ему обещала, я сделала…
Теперь не мешало бы разрядиться. И поесть. Я устроилась у дерева, неподалёку от дома и стала ждать пока соседки займут свои места. Через пол часа мелькнул первый платок, и спустя десять минут, я уже бодро вышагивала, готовая протянуть руку помощи всем нуждающимся. За пирожки и сало, конечно же. Хотя и носки пригодились. Тапочек у меня не было, и, когда вечером пятого дня я позволила себе разгуливать по типографии полуголая в халате, холодный пол быстро напомнил про вязаный подарок.
– Здравствуйте! – громко поприветствовала я собравшихся.
– Вера! Ты куда пропала! – вскрикнул дед.
– Да, работы навалилось.
– Правильно, – вступила Мира Степановна, – молодость самое время зарабатывать, что б было, что на старость отложить!
Старики поддержали кивками. Но и я спорить не собиралась. Сейчас осматривая окружающих внимательнее становилось понятно, что от старческих примочек у них только пирожки. Горящие глаза, у большинства платки накинуты на манер французских модниц. Некоторые даже позволяли себе роскошь, в виде небольших каблучков. Уже припоминая лица я поняла, что это жительницы первых трёх этажей.
– В магазин иду! Будут пожелания?
Я выслушала небольшую лекцию на тему «все бы такие молодцы, как Вера», и уже в очень приподнятом настроении заворачивала к супермаркету. По мимо никак не заживающей головы, руки тоже зачесались, предвкушая скорую сытую встречу с мольбертом.
Колбасы на этот раз я себе закинула три палки, на случай скудных подачек. Со списком стариков расправилась быстро, он почти не изменился с прошлого раза. И благо хлеб с киселём в порошке, весили не много. Себе тоже взяла пару пакетиков, говорят та ещё дрянь, но вода из-под крана уже осточертела. Я задумалась и зашла в алкогольный отдел. Почему бы и нет?..
Гуляя взглядом по полкам в поиске Рислинга, я не переставала поражаться низким ценам и новым названиям. Где-то в голове пронеслась мысль, что такие копейки за бутылку вина не спроста, но, выуживая самую дорогую из представленных, уже не думала.
