Типография! И не поспоришь же!

– Можешь заняться конвертами, мне понадобится время на обработку, – отмахнулся он от моего намертво влипшего взгляда.

Я опять вспомнила довольное лицо Яны. Интересно, какой процент он получает с этих миллионов?.. Как-то не выглядит счастливым, если уж подобная работа ему нравится, ещё и оплачивается так, что мне даже охарактеризовать не удаётся, должна же промелькнуть хоть улыбочка…

– Лучше бы ты снимался в порнухе…

Рыба усмехнулся, и я почувствовала облегчение. Да что не так…

Мораль пыталась реветь, но кроме омерзения и тошноты я ничего не чувствовала. «Это просто бизнес». Психопатов всегда было полно, может, глядя этот концерт онлайн, их жажда крови стихает?..

Удивительно, что сейчас я всеми силами пыталась оправдать ситуацию, что буквально полтора часа назад заставляла меня забиться в угол с ведром в обнимку.

Рыба не обращал на меня и малейшего внимания. Благодаря мне, его кошелёк явно опустел и отсутствие на это реакции просто убивало. Интересно, скольких он успел расчленить за всё время?.. Да он наверняка миллионер!

Сколько бы я не пыталась, придумать ему оправдания у меня так и не вышло. Денег бы ему наверняка хватило на городскую жизнь с лихвой… Не может же ему просто нравиться сдирать с мёртвых людей кожу?! Должна же быть причина?

Подарили им…

Но если вспомнить, следов насилия на трупе я не видела. Может отравили? Из города похитили? Я подумала о своей шкуре, с которой за сегодня успела попрощаться уже раза три и уставилась на конверт. Илья понял, я не смогу ему отказать. Цифры, что он называл, были просто космическими, я даже не могла представить, как пара сот тысяч окажется у меня на счету, не говоря о миллионах.

Я услышала, буквально: нарисуешь, продадим и дальше, забудешь, что такое нуждаться в деньгах на всю жизнь.

И как не посмотри, преграды для несогласия было только две.

Первая, омерзение и ужас, что наверняка будут сопровождать на всём этапе рисования. Я буквально оскверню свои навыки художника. С другой стороны, не этим ли я хотела зарабатывать? Заказы могут попадаться самые разные…

Второе было серьёзней. Я не умею рисовать красками, и уведомить об этом Илью не решилась. Только вот…

– И часто такое?

– Какое? – оторвал Рыба глаз от экрана.

– Такое! – рявкнула я.

– Если ты про аутопсию, то нет. Иногда по паре месяцев приходится ждать подходящий труп.

Ждать? Неужто им и вправду их… дарят?

«Тут у нас сегодня дочурка умерла, не соизволите распотрошить её на камеру, а потом вернуть в целостности, чтоб в гроб не страшно было смотреть?»

И как тогда Илья хотел, чтоб я вернула ему долг? А вдруг следующего раза придётся ждать полгода?!

Я вытряхнула деньги из конверта на стол.

– Остальное получишь, как снимки уйдут.

Рыба откинулся на кресле и явно пытался усмотреть на моём лице какую-то реакцию.

Шелест купюр, которые я не стесняясь пересчитывала в пятый раз, разносился по всему кабинету.

Сто пятьдесят тысяч… Это не шутка.

Правда, если поделить эту сумму на несколько месяцев, картина немного смазывается, но я в жизни не держала таких денег в руках. Стараясь отогнать мысли о их кровавом происхождении, я сунула конверт в ящик стола.

Она уже была мертва. Ей плевать, хоть кол на голове теши. Мне было бы всё равно, если бы перед этим меня специально не убили, конечно. Но, судя по тому, что они ждут, и терзаемые жаждой наживы не выходят на охоту, дело и в правду не такое и криминальное.

Насколько вообще вскрытие на камеру вне закона?

– Что? – вернула я взгляд недовольному коллеге.

Вместо ответа загудели принтера. Если бы я не присутствовала при самом вскрытии, сейчас бы это повергло меня в ужас. Наверняка Илья не ждал, что я сразу возьмусь за кисть, и решил меня окунуть в это, только чтоб облегчить адаптацию. На снимках крови было не так много, как в процессе. Девушка, конечно, живой не выглядела, но с грубыми швами больше походила на куклу, что массово скупают любители фильмов про потрошителей.

Я подошла к самому активному принтеру и вытащила снимки.

– Что с этим делать?

– См…

Из-за шума я не услышала, как Рыба подошёл и сейчас испуганно дёрнулась в сторону, роняя снимки на пол. Он замер, исследуя взглядом место, на котором я только что стояла. Его рука потянулась к волосам, и не вольно я отшатнулась ещё дальше. Он улыбался.

Все его движения до сих пор стояли у меня в глазах, я почти ловила блики от ножа в его руке. Стыд ощутимо подкрадывался к горлу. Я опять вспомнила Яну. Я ещё ничего не сделала, и получила кучу наличных за работу, которую он скрупулёзно выполнял два с половиной часа, на перекрёстке трёх объективов. Свои деньги я забрала и оправдала, но спокойно находиться рядом с ним почему-то не могла.

Рыба отвернулся и отступил к своему столу.

– В ящиках, под принтерами, лежат конверты, – сказал он, не поднимая головы. – В распечатках, что тебе дала Яна, указаны номера снимков, и их покупатели. Номер в левом нижнем углу. Конверты нужно подписать и вложить снимок, сто экземпляров без подписи.

Я кивнула, не сообразив, что он на меня не смотрит.

– Если тебе настолько мерзко, можешь прийти завтра, конверты должны быть упакованы к семи вечера. Мне нужно закончить работу, – сказал Рыба усаживаясь на своё место.

Я молча присела и начала собирать снимки. Мерзко? О чём он?.. Фото, конечно, малоприятные, на и завтра бабочки на них не запорхают.

Пока я ходила по кабинету за конвертами, обновляла бумагу для печати, он на меня больше не смотрел.

Пришлось потренироваться на листке выводить буквы чёрной гелиевой ручкой, спасибо школе, за этот бесполезный, казалось, навык.

– Старайся подписывать, как можно небрежнее.

– Почему ещё?..

– Они должны думать, что это я подписываю.

– А ты ровно писать не умеешь?

Рыба оторвался от монитора первый раз за последние пару часов.

– Я, умею. Мясник, который занимается рассылкой снимков, – нет.

Я нахмурилась, не сразу сообразив о чём он.

Мясник?

Не так ли сама прозвала его несколько часов назад… Что поменялось? Стопка денег, что купила меня за пару мгновений? Предвкушение ещё больше наживы?.. Я ожидала, что находиться рядом с ним не могу, но мы сейчас вполне сносно смотрим друг на друга, и желания встать и бежать у меня не возникает. Да, его резкие движения напомнили мне того окровавленного парня в некогда белой рубашке, и скрыть этого не удалось, но…

Я первая опустила глаза. Глупо фантазировать что там, на сцене, был другой человек, мне от этого легче точно не станет. Потому что я не смогу раздробить себя на части. Ту что собралась участвовать в этом спектакле и уже мысленно пожинает плоды, и другую, Веру, что просто старается выжить, несмотря ни на что.

Теперь, второе даже казалось мне бредом. Можно было найти миллион других способов, и оправдывать этим свою алчность, на которой я, как оказалось, зациклена по самые уши, не выход. Ничего не поделаешь, городская жизнь десятилетиями вытачивала во мне жидобские черты. Всё, что мне когда-либо было нужно, это деньги. Мечты лишь прикрытие, потому что смысл работы художником, тоже сводился к заработку. Почему-то, в счастье уже не верится…

Но, если так хочется, мне не сложно подыграть. Ничего удивительного, что ему легче выходя за порог типографии мнить себя кем-то другим.

– Обманывать себя, не лучший способ выживания. – Посмотрела я на Рыбу, что уже вернулся к своим делам. – Ты не мясник, это просто бизнес, который и меня купил меня с потрохами.

Я положила перед собой конверт, взяла ручку по принципу трехлетнего ребёнка, – в кулак, и начала шкрябать, не отрывая руки. Результат мне не нравился. Моя склонность к педантичности и чётким линиям будет проявляться, пиши я даже ногой, но хоть что-то.

– Если тебе полегчает, я сделаю из тебя монстра.

– Спасибо.

Антрацитовый

И как только живут тут всей оравой…