Я получил твой кров и стал живым в тепле.

Ты имя мне дала, как преданному псу,

И я, сгорев дотла, его с собой несу.

Несу его сквозь снег, что притащила смерть.

Тому, кто человек, так просто умереть.

От тяжести оков лишь ты меня спасла,

Но звук своих шагов так скоро унесла…

Не жди моих соседей. Я с давних пор одна.

Царапины от сети хранит моя спина.

Меня давно поймали, желая удержать.

Они не понимали: мне некуда бежать.

Болят косые шрамы на порванной спине.

Я крашу красным храмы, сползая по стене.

За время без страданий мне нечего отдать.

В толпе гнилых созданий самой живой не стать.

Царапины от сети на порванной спине

Расскажут, что соседи не знают обо мне.

Эти хрустальные луны над нами

Смотрят мне в душу пустыми глазницами.

Я от их взглядов бежала за снами,

Но по пути порвала сердце спицами.

Пристально луны за мной наблюдают.

Тело мое разъедает бессонница.

Сны за границей возможного тают.

Не успевает взлететь моя конница.

Руки тяну к разноцветным мечтаньям,

Но лишь кошмары за пальцы цепляются.

Ночь обращается сущим страданьем.

Новые луны из звезд вылупляются.

Прощай и за обиды все прости.

Прощай в последний миг. Я задыхаюсь.

Там наши, может, встретятся пути,

Но я, пока еще могу, прощаюсь.

Хотя дороги все приводят в Рим.

Об этом кто-то мне сказал когда-то.

Быть может, в Риме мы договорим,

Поэтому прощаться нам не надо.

А знаешь, не прощай моих грехов.

Наверно, я за них уж заплатила,

Ведь мне сказать осталось пару слов,

Но воздуха так подло не хватило.

И знаешь, я, наверно, не грешна.

Пусть перед смертью я побуду смелой.

Жизнь, и с грехами, и без них, сложна,

А умереть и черту можно в белом.

Я задыхаюсь, и темно в глазах.

Как в этом мраке мне дойти до Рима?

Не плачь. Ты лжешь в неискренних слезах.

Не говори, что я стреляю мимо.

Вот мой последний миг, и все пройдет,

И я отправлюсь в Рим дорогой звездной.

А кто-нибудь стихи мои найдет

И все поймет, да только будет поздно.

Пришел тот миг, когда пора жалеть

О том, что я могла, но не успела;

Тот миг, когда душа должна болеть

И остывать измученное тело.

Мне не хватило воздуха средь тех,

О ком и помнить даже неохота.

Их проклинать не буду. Это грех,

А мне еще искать в мой Рим ворота.

Я – бледный, как луна, поэт.

Мой мир раскрашен в синий цвет.

В стихах я прячу свой ответ

На глупый твой вопрос.

Вокруг меня лежат пути,

Но мне нельзя по ним идти.

Внутри меня шумят дожди,

Не слушая прогноз.

Однажды все дожди пройдут.

Вода стечет в соленый пруд.

Мои стихи на дне найдут,

Но смогут ли понять?

Перелистают сотню раз,

Перечитают сотней глаз

И превратят в клочки за час

Несчастную тетрадь.

А может, бросят вновь на дно.

Мои стихи больны давно,

И им не страшно. Все равно

Придется исчезать.

Мои слова умрут на дне.

Мой голос стихнет на луне.

Никто не вспомнит обо мне.

Так что сейчас сказать?

Я – бледный, как луна, поэт.

Мой мир раскрашен в синий цвет.

В стихах я прячу свой ответ

На глупый твой вопрос.

Вокруг меня лежат пути,

Но мне нельзя по ним идти.

Внутри меня шумят дожди,

Соленые от слез.

Моей душе покоя нет.

Она упрямо ищет свет

Среди бескрайней темноты

В пространстве возле трех планет.

Она блуждает вдоль орбит.

Она смеется и кричит,

Не замечая пустоты,

Не понимая, кто убит.

Ее ломает пополам.

Ее кидает по углам.

Она не помнит, кто погиб,

Но почему-то прячет шрам.

Никто не может дать ответ,

Куда девался чертов свет.

Вновь невесомость топит всхлип…

Моей душе покоя нет.

С радуги упав сразу на колени,

Больше не хочу ждать и верить в бога.

Дайте мне смотреть на закат из тени

И хотя бы знать про рассвет немного.

Ты мне написал, но я не читала.

Каждое письмо я сожгла в камине.

Запаха чернил было б слишком мало.

Мне казалось, что время правда чинит.

Отрицать вину стало бесполезно,

Только от нее никакой погоды.

Это не стена – это просто бездна.

Это не шаги – это наши годы.

С радуги упав, я не повзрослела.

Проще угасать, оставаясь глупой.

Я ведь никогда раньше не болела,

А теперь меня не пугают трупы.

Дайте мне смотреть на закат из склепа

И хотя бы знать о рассветах что-то.

Мне не сосчитать всех оттенков неба.

Их не передаст ни письмо, ни фото.

Дайте мне смотреть просто в бездну эту.

С богом мы уже заигрались в прятки.

С радуги упав на его планету,

Я хочу лишь знать, что мой дом в порядке.

Живет во тьме моя душа,

Вернуться не желая.

«Погибнуть» значит «не дышать»,

Но правда ль я живая?

Я не считаю гибель злом.

Она – стена без трещин.

«Погибнуть» значит «напролом».

Естественные вещи.

Моя душа живет во тьме.

Здесь места нет преградам.

Стена не знает обо мне

Иль я уже у ада?

Моя душа в тени стены,

Но правда ль с нужной стороны?

«Неправильные» мысли по шаблону

Я прятала в свой потайной архив,

Пока летела вниз, на дно по склону,

А на душе моей горел нарыв.

Хотела стать обычным человеком.

Хотела жить по правилам толпы.

Хотела не считаться с мерзким эго.

Я стала человеком, но слепым.

Теперь смотрю я в зеркала скупые,

Пытаясь рассмотреть свой силуэт.

Вокруг стоят такие же слепые

И смотрят в пустоту прошедших лет.

Я вниз скатилась по крутому склону.

На дне лежали чьи-то черепа.

Все это тоже, значит, по шаблону?

Вот так живет «нормальная» толпа?

Родившись не как все, но став слепою,

Иду на голос тех, кто ослеплен.

Мы, разные, идем одной тропою.

По форме режет нас с тобой шаблон.

«Неправильные» мысли рубят цепи,

Вгрызаясь в вены, учат нас кричать,

Но мир упрямо ярлыки к нам крепит.

Сорвать бы их, да некому начать.

Среди пустых снегов живет моя мечта.

Пока я к ней бегу, нечаянно простыну.

Бессмертный материк из векового льда

Подарен, но не мне, а кроткому пингвину.

Я тоже жить хочу среди пустых снегов,

Ведь не дает поспать мне по ночам тревога:

Пингвин от нас с тобой ужасно далеко,

Наверное, ему безумно одиноко.

А мы живем в толпе, теряя силуэт.

Толкаемся и бьем друг друга рядом с солнцем.

Я не хочу здесь быть, и мне не нужен свет.

Я место отдаю свое, кому придется.

Среди пустых снегов живет моя мечта.

Пока я к ней бегу, нечаянно остыну.

Бессмертный материк из векового льда

Подарен навсегда далекому пингвину.

Я тебе расскажу, в чем мой главный секрет:

Я стихи не пишу – у меня есть поэт.

Он под сердцем моим поселился давно.

Мы все время молчим, а он пишет письмо.

Одиноко ему под холодной скалой.

Не пойму: почему не расстаться б со мной?