Мои закаты. Мои рассветы.

Так много яда. Леченье бредом.

Забыты звезды. Глаза закрыты.

Наверно, поздно латать корыто.

Смотри сквозь веки на эти муки:

Мои калеки сломали руки.

Пишу ногтями по бледной коже.

Болит местами, хотя не может.

Сожгите это пустое солнце,

Когда поэта греть не придется.

Ломайте пальцы о твердь бумаги,

Калеки-старцы, безумцы-маги.

Ловите взгляды, пока не спета.

Мои закаты. Мои рассветы.

Разбитое окно в углу завыло снова.

Мне было все равно, пока была здорова.

Пустые вечера вернулись, как когда-то.

Холодные ветра задули раны ядом.

Окно не держит лед, и снег летит без стука.

С ним сердце не живет, а смерть – такая скука.

Так было, но давно. Во мне завыло снова

Разбитое окно. Прошу, не бей второго.

Я падаю куда-то,

О ветер смех ломая.

Все это страхи мая.

Все это мая яды.

Ты падаешь со мною,

Прозрачный, как хрустальный.

Наш путь настолько дальний,

Что кажется войною.

Куда бы не свалилась

Моя душа с заката,

Я не умру от яда,

Хотя и не молилась.

Я знаю, что мне надо,

Причин не понимая.

Все это страхи мая.

Все это мая яды.

Пустые этажи. Стены серые.

На окнах только тюль паутиною.

Повсюду ни души. Лампы белые.

Дорога в никуда стала длинною.

Забытый кем-то рай с тихим голосом.

Здесь только пустота одинокая.

За окнами – лишь край. Небо в полосы.

И даже тишина здесь жестокая.

Ломая руки, вновь биться в серое.

Считая этажи, помнить важное.

Кусая губы, кровь вымыть верою.

Пугаясь света ламп, спрятать страшное.

Не надо умирать в этом холоде.

Не надо быть живым, глядя в белое.

Не надо выбирать в каждой комнате,

Куда похоронить сердце целое.

Пыль не стирает следы.

Связаны сны паутиной.

Скованны кровью мечты,

Вшиты к нам в сердце причиной.

Слово навылет, до слез,

С ядом пустых ожиданий.

Плач на развалинах грез.

Боль от чужих попаданий.

Замки наивных высот

Падают в черную пропасть,

В дыме летит самолет,

С яростью выбросив лопасть.

Вниз, разбиваясь о тьму,

Молча, почти что покорно,

Падает солнце в тюрьму

Облаком пепельно-черным.

Снова под гнетом трех стен

Гаснет последняя вера.

С болью вставая с колен,

Черный становится серым.

Где-то у самой черты

Сдержит одна паутина.

Пыль не стирает следы,

Вшитые в сердце причиной.

Ты защищал меня, как мог,

И в сеть ловил мои кошмары.

Ты шел ко мне без рук и ног

По сотням, тысячам дорог

И не желал замены кары.

Ты – мой спаситель и порок,

Моя судьба и вечный рок.

Ты самый добрый, самый старый.

Сквозь эту пыль, сквозь этот смог

Меня вели твои фанфары.

Я поглощаю твои чары.

Веди меня, мой личный Бог.

Топит меня эта горькая рвота.

Армия зла теперь знает о нас.

Это начало жестокой охоты.

Знаешь, во мне уже целая рота

Злостью чужой покалеченных глаз.

Время идет, вечный ритм отбивая.

Это тот марш, под который я сплю.

Сны, к сожалению, я забываю.

Знаешь, я тоже уже убиваю

Тех, самых важных, которых люблю.

Крутится мир, расширяя границы.

Взрыв неизбежен. Кто бункер припас?

Смотрят обратным отсчетом глазницы

Тех, кого выбросил в бездну убийца.

Армия зла теперь знает о нас.

Слушай нас, практически бессмертных.

Слушай нас, избороздив все дно.

Слушай нас, простых и неприметных.

Слушай. Мы живем уже давно.

Знаем мы, в чем суть избитой сказки.

Знаем мы, как думать и решать.

Мы не ищем повод да отмазки

И не станем от войны бежать.

Слушай нас. Мы мудрые до жути.

Слушай нас. Мы знаем, в чем секрет.

Мы уже давно дошли до сути,

Но у входа погасили свет.

Слушай нас. Мы ставим свечки в храме.

Мы поем молитвы перед сном

И желаем доброй ночи маме.

Слушай нас, лицом упав на дно.

Слушай нас. Мы верные солдаты.

Мы своих не станем убивать.

Будь за нас, и мы на дно палаты

Золото уроним вниз опять.

Слушай нас, бессменных патриотов.

Мы всю жизнь несем свой герб и флаг.

Убивай отступников-уродов,

Думающих, будто все не так.

Слушай нас. Иди за нашей верой,

Что витает в воздухе пустом.

Слушай нас, смешавшись с массой серой,

Превратившись в призрачный фантом.

Мы уже давно дошли до сути.

Слушай нас, ведомый в тишине.

Мы – почти бессмертные, а люди

Медленно сгниют на самом дне.

Вновь для простого разговора ни о чем

Мы слишком разные. До безобразия.

Нет общих тем. Мы в этом мире не вдвоем.

Что за везение? Что за оказия?

В твои глаза не в силах даже посмотреть.

Такая странная. Такая глупая.

Сказать «привет» тебе и просто умереть.

Когда я мертвая, такая грубая.

А все ведь просто: ты всего лишь новый друг.

С руками теплыми. С глазами добрыми.

Лишь для меня ты сплел из фраз порочный круг.

Не разорвать его пустыми ссорами.

Твой острый взгляд летит в мой мир и сквозь меня,

И все ломается, и небо падает.

Твои глаза стирают пыль седого дня.

Их яркость верная меня вновь радует.

Никто не знает, что случается со мной,

Когда ты хмуришься над черной пропастью.

Никто не знает, кто сгорает под волной,

Когда ты делишься с девчонкой новостью.

Я разрываюсь между тенью и огнем.

Найти пытаюсь смысл в каждой фразе я,

Но тщетно все. Мы в этом мире не вдвоем.

Мы слишком разные. До безобразия.

Ты бродишь по скалам чужого презренья.

Ты глупая слишком для всех этих драм.

Пока ты живая, храни оперенье,

Беги в верный дом, запирай вечный храм.

Я жду тебя долго. Быть может, столетья.

Ты бродишь по скалам, но скоро финал.

Пока не упала, беги прочь от смерти.

Беги, пока дьявол тебя не догнал.

Здесь тихо и пусто. Здесь нет суматохи.

Я даже привыкла уже не дышать.

На стенах немые висят скоморохи.

Им тоже отсюда теперь не сбежать.

Я жду тебя долго. Вернись в храмы ада.

На скалах так скользко: ты можешь упасть.

Тебе хватит даже случайного взгляда.

Ты слабая, чтобы снести эту страсть.

Беги же обратно. Домой без оглядки.

Ты глупая слишком для всех этих драм.

Ты плохо играешь и в салки, и в прятки.

Запомни: так просто я нас не отдам.

Я буду улыбаться, смеяться и шутить,

А ты смотреть устало на порванную нить.

Кому нужны секреты, когда убит шпион?

Я буду улыбаться, пока ищу патрон.

Ты больше не расскажешь мне сказку о любви.

Мой смех со вкусом крови в последний раз лови.

Я буду улыбаться, смотря на пистолет.

Кому нужны шпионы, когда секретов нет?

Раздробленные кости бросаешь в ноги мне.

Никто не сможет выжить на ядерной войне.