— Марк, Август сказал, что вы помирились, — нервно сказала мамуля, и Марк бросил укоризненный взгляд на брата. Так и знал, что причина ее частых звонков именно в этом. Август независимо пожал плечами, отводя взгляд. Наверное, она его чем-то достала, вот он и воспользовался столь чудным методом отвлечения ее внимания.

— Что-то вроде, — сдержанно ответил ей старший сын. — Не то, чтобы помирились, просто… пообщались, но это уже прогресс, учитывая его молчание эти три года.

Август даже возмущенно повернулся к нему. Конечно, это же он пропал на несколько лет, и именно с ним нельзя было никак связаться! Марк на его возмущение только дернул плечом, мол, ты сам этого хотел, и младший брат фыркнул, вновь отвернувшись.

— Он занят чем-то опасным? — вопрос прозвучал все еще нервно, будто мамуля очень озабочена. Хотя в этом Марк не сомневался, иначе она не звонила бы ему так часто.

— Насколько я знаю, нет, у него какой-то эксперимент.

— Ох, это так хорошо, — с наигранным облегчением вздохнула мамуля, так что насторожились оба сына. — В лаборатории вряд ли для него будет что-то опасное, это не его подворотни и преступники… Ты можешь поговорить с ним, раз уж вы опять общаетесь?

— Мы не общаемся, — на всякий случай возразил Марк. — Мы разговаривали по делу. О чем я должен с ним поговорить?

— Я говорила с ее врачом, — очень вовремя понизила тон мамуля, так что сказанного ей Август не услышал, и Марк резко прервал:

— Подожди минуту, — кинул предупреждающий взгляд на удивленного брата и вышел из кухни, понимая, что разговора теперь точно не избежать, но он к нему еще не успел подготовиться. — Я знаю, что сказал тебе ее врач, — сказал он мамуле, машинально направившись в гостиную к фортепиано. — Но пока Августу с ней не стоит видеться, для него это может быть опасно.

— Какие глупости, Марк! — возмущенно воскликнула мамуля. — Из-за твоей перестраховки…

— Из-за моей перестраховки в прошлый раз он остался жив, когда ты не смогла ее остановить! — резко прервал ее Марк, хотя обычно себе такого не позволял, и мать изумленно замолчала, привыкнув, что все ее идеи-истерики-критику старший сын выслушивает молча. — Я не дам рисковать его жизнью сейчас!

— В любом случае, — нехарактерно сухо и отстранено начала мамуля, — решать ему, Марк, и в этом вопросе он будет на моей стороне. — И продолжила она уже с нескрываемым злорадством и высокомерной насмешкой, которые были так присуще Еве: — Как и в любом другом, Марк, и ты это знаешь. Он не будет поддерживать тебя, все же он мой сын.

— Как и я, — не удержался от напоминания Марк, очень хорошо представляя, как она сейчас поморщилась.

— Ты больше похож на отца, а вот Август и Ева мои. Они меня понимают. И я сама поговорю с Августом, вот увидишь, он будет на моей стороне, — она сбросила вызов, оставив последнее слово за собой.

Марк устало провел рукой по лицу, машинально блокируя телефон.

— У меня очень много вопросов, — послышался задумчивый голос брата, стоящего в дверях, и Марк чуть ли не впервые не мог бы сказать, сколько по времени он тут стоит, и что успел услышать.

— Да, Август, мы поговорим, — устало согласился Марк, прикрыл глаза рукой.

Август подошел ближе, усадил его в кресло, принес таблетки и воду и стал массировать виски, пока брату не станет лучше. Марк открыл глаза через десяток минут и тихо сказал:

— Спасибо, Август.

— Пойдем, — младший обошел кресло, протянул руку, чтобы помочь ему подняться. — Ужин. Что она тебе сказала?

— Что ты ее сын и всегда будешь на ее стороне, а не на моей, — пробормотал Марк, воспользовался предложенной помощью брата, и послушно направился на кухню, не столько желая сам поесть, сколько накормить младшего.

— Ну это преждевременные выводы, во всяком случае про сторону. А ее не смущает, что ты тоже ее ребенок? — с насмешкой уточнил Август, на этот раз занимая за столом свое обычное место.

— Нет, я похож на отца, а вы — на нее, так что, по ее мнению, должны ее во всем поддерживать, — еда как раз успела согреться, пока они вели разговоры.

— Мы?

— Ты и… Ева, — невольно вздохнул Марк, поставив перед братом тарелку. — Давай сначала поедим, хорошо? Не хочу вести этот разговор за ужином.

— Хорошо, — после паузы, в которую внимательно разглядывая брата, кивнул Август, хотя он не ожидал, что разговор коснется их младшей чокнутой сестренки.

Еву Август не видел со своих десяти и ее девяти лет, когда любопытная младшая сестренка его едва не убила, напоив снотворным и порезав утащенным с кухни ножом. Они и до этого временами весьма не ладили, иногда будучи одинаково упрямыми и вспыльчивыми. К тому же, мамуля всегда была на стороне дочери, ничего ей не запрещая, и повлиять на Еву мог только Марк. А к тому времени младшие еще и начали соперничать за внимание старшего брата, который дома стал бывать довольно редко. Раньше он мог поделить свободное время между младшими, чтобы никого не обидеть, но не тогда, когда этого свободного времени стало крайне мало, и большая часть уходила на дела семьи.

Август тогда очнулся в больнице, так что даже не успел как следует испугаться, да и мал еще был, чтобы до конца осознать, что едва не погиб. Зато Марк все понял очень хорошо и в произошедшем винил себя и мать, себя — что мало уделял сестре времени, Август был ему больше интересен, хотя он и старался этого не показывать, мать — что не следила за детьми и все позволяла дочери, даже после этого случая все еще не видя в ней угрозу.

Марк думал, что разговаривать они пойдут в кабинет, но Август выбрал обычную для проведения вечеров комнату с домашним кинотеатром, привычно для фона включил какой-то фильм и вытянулся на диване, пристроив голову братцу на колени. Марк с удовольствием провел пальцами по его лицу, по волосам, до сих пор не совсем веря, что брат ему это позволяет.

— Так что там с Евой? Она же в клинике? — открыл серые мерцающие глаза Август. Глаза с братом у них одинаковые, отцовы, серые, хотя мерцающие искры достались от матери. Августу это нравилось — очень удобно следить за реакцией брата на тот или иной вопрос, потому что это он контролировать точно не может.

— В клинике. Она не хочет общаться с мамулей, но общается со мной.

— Давно? — Август задумчиво прищурился. О сестре он не очень часто вспоминал — в детстве они не дружили, и делить с ней Марка ему совсем не нравилось. Ни тогда, ни тем более сейчас.

— С ее шестнадцати.

— То есть ты поменял общение с младшим братом, на общение с младшей сестрой? — насмешливо предположил Август, и Марк неожиданно серьезно кивнул:

— Что-то вроде того. Мы довольно часто с ней общаемся, она очень для меня важна…

— Очень? — вкрадчиво уточнил Август, перехватывая руку брата, чтобы он к нему не прикасался.

— Она моя сестра, Август, — Марк послушно убрал руки, хотя столь резкой реакции не ожидал.

— А я твой брат, — с издевкой фыркнул младший, садясь на диване и поворачиваясь к нему. Марк только руками развел, признавая упрек.

— Мне будет сложно объяснить тебе наши отношения, потому что для нее не важна человеческая мораль. Иногда ее поведение неприемлемо для людей.

— Ты сказал, она не общается с матерью. Почему?

— Не хочет, — будто это само собой разумелось пожал плечами Марк. — У нее новый врач, который… сообщил мамуле, что Еве надо больше общаться с семьей, — судя по тону Марка, лечащий врач их сестры в ближайшее время изменится, если уже не поменялся. — Поэтому она настаивает, чтобы ты стал общаться с сестрой, тогда Ева возможно и на нее обратит внимание. Но это не так.

— Почему?

— Потому что мамуля ей не интересна в любом случае. У нее очень странное понятие окружающих, я даже не уверен, что она может осознавать зов родной крови.

— Но ты с детства для нее важен и она хочет тебя присвоить, — понял Август.

— Не совсем, — покачал головой старший брат. — Она понимает, что я чужая собственность, но это не значит, что она не пытается этого изменить, — он поморщился.