В отличие от фрейлины Юлианы мы с вами в России не иностранцы. И мы не хотим быть «глупы, нищи, наги, смрадны». Хотим быть «мудры, сильны, честны». И чтобы сами себя спасали.

Летом 1993-го в финском городе Оулу открылась международная научно-техническая выставка с космическим уклоном. Мы мало знаем об Оулу. Он расположен на жизненно важных дорогах: морской порт, современный аэродром, узел железнодорожных и шоссейных путей, живописная местность, притягивающая туристов. Но главное в том, что сам город состоит из двух десятков научных и десятка учебных институтов. Из прописанного здесь объединения «Нокия» разлетелись по всему миру радиотелефоны и другие современные штучки. И вот власти этого города обратились к американским и российским уфологам с просьбой поучаствовать в новой выставке. Уфоцентр представлял российскую экспозицию вместе с редакцией петербургской газеты «Аномалия», вокруг которой, благодаря усилиям ее редактора Татьяны Сырченко, концентрируются изучающие неведомое жители города на Неве. На открытие мы приехали с Павлом Поповичем и боялись, что на фоне американцев наши экспонаты будут выглядеть бледно.

Американцы выставили несколько громадных цветных фотографий объектов и завалили прилавок уфологической литературой. Для озвучивания всего этого и участия в широкой пресс-конференции приехал канадский физик Стентон Фридман, неистовый оратор и радетель за истину в Розвеллской мистерии.

Наша экспозиция была представлена уфометрическими приборами, методиками их использования в полевых условиях, новой концепцией «Тунгусского дива», результатами использования биоиндикаторов для прогнозирования появления НЛО и идентификации мест посадок. Много посетителей обращалось вокруг образца вещества, оставшегося после дуэли двух НЛО в районе Пятигорска. Во всяком случае, мне, как лицу явно заинтересованному, наша экспозиция показалась более новаторской и оригинальной. А как могло быть иначе, если исследователи, формировавшие ее, не были заурядными личностями. Большинство имели научное признание в виде ученых степеней и званий, а некоторые были возведены в научный ранг, являясь академиками и членами-корреспондентами Международной академии информатизации. По сравнению с Российской академией наук она чрезвычайно молода. Но в этом-то ее и сила. Вот выдержки из официальных документов.

«Международная академия информатизации (МАИ) является всемирной независимой общественно-научной организацией информациологов — создателей единого мирового информационно-сотового сообщества — элиты информационной цивилизации. Академия объединяет известных ученых, крупных специалистов, государственных и общественных деятелей, которые занимаются решением фундаментальных и прикладных проблем в области информациологии, разработкой новейших информационных технологий, созданием средств для построения глобальных информационновычислительных систем и сетей, практическим применением получаемых теоретических результатов во всех областях человеческой деятельности.

Академия — ассоциированный член ООН, отнесенный к организациям первой категории при Экономическом и Социальном совете ООН. Среди научных организаций и академий мира такой высокий статус имеет только МАИ. Отделения академии представляют собой самостоятельные общественнонаучные организации, объединяющие информационную элиту мирового сообщества. Сейчас в академии насчитывается 315 функциональных и региональных отделений, в которых работают свыше 6 тысяч академиков и членов-корреспондентов. Кроме России десятки отделений созданы в странах Ближнего и Дальнего зарубежья».

Случилось так, что в начале 1993 года тогдашний вицепрезидент МАИ академик Вилен Федоров предложил мне подать документы для участия в конкурсе на замещение вакансии члена-корреспондента академии по направлению «уфология». Федорову нужно было формировать гуманитарное крыло академии, а меня он знал еще по моей «подпольной» лекционной деятельности. Он же настоял на включении уфологии в реестр научных направлений МАИ. Я, признаться, до этого не слышал ничего ни об академии, ни о конкурсе. Формально — имея степень кандидата наук, звание доцента, около двухсот публикаций и будучи одним из лидеров нового научного направления — я не вызвал возражений ни у конкурсной комиссии, ни у ученого совета академии и был избран членкором. На этом же заседании ученого совета звания академиков были удостоены заслуженные уфологи доктора наук Георгий Куницын, Игорь Лисевич, Юрий Симаков и президент ассоциации Павел Попович. А если, чуть забежав вперед, добавить, что в «Бюллетене Высшей аттестационной комиссии», то есть в главном российском научном официозе, N3 за 1994 год на странице 42 указано, что в состав МАИ входит функциональное отделение «Уфология и биоэнергоинформатика», то можно сказать, что административное оформление уфологии и ее признание научным направлением состоялось.

Но вернемся к событиям 1993 года. Вначале президиум академии признал целесообразным образовать в МАИ отделение «Уфология и биоэнергоинформатика», затем по представлению В. Федорова и еще двух действительных членов академии меня 23 июня избрали академиком по направлению «уфология», поставив перед совершившимся фактом.

С одной стороны, это было безусловно приятно. Но я думаю, что это несколько не по мне. Я имел честь работать рядом с академиком-океанологом Львом Зенкевичем, встречался с академиком Никитой Моисеевым и многими другими. Кроме того, у меня уже сложилось представление, этакий собирательный образ классического академика. Мне кажется, что я еще недостоин этого из-за своей научной молодости и недообразованности. Но спираль продолжала раскручиваться.

Решением президиума МАИ я был определен президентом или, что одно и то же, академиком-секретарем отделения «Уфология и биоэнергоинформатика». Вот когда пришлось повращаться. Первым делом надо было привлечь в отделение достойных исследователей, пусть даже не имеющих степеней и званий. Последний казус я брался мотивировать перед дотошной до тошноты конкурсной комиссией МАИ тем, что по специальности «уфология» в нашей стране не готовят специалистов ни в ВУЗах, ни в аспирантуре. Нашими академиками стали доктора наук Павел Агаджанов, Виктор Злобин, Марс Искандеров, Владимир Абчук, Леонид Прицкер, Леонид Гримак, профессора Александр Плужников и Владимир Зернов. Отряд членовкорреспондентов составили кандидаты наук Лев Гиндилис, Наталья Сафронская, Валентин Фоменко, Геннадий Заднепровский, Алексей Буренин, Евгений Файдыш, Владимир Васильев, Дмитрий Гурьев, Владимир Лисин, Ким Шилин, Владимир Сальников, Владимир Лунев, Сергей Шарыгин, белорус Владимир Малышев, болгары Александр Влахов и Стамен Стаменов и другие.

Но беспрецедентной для академии акцией был прием в членкоры уфологов, не имеющих ученых степеней. Каждого приходилось отстаивать на конкурсной комиссии и «сказками и ласками», а главное — выпуклым преподношением их научных достижений.

Александр Каравайкин прошел первым за разработку ряда уникальных уфометрических приборов, среди которых выделялась аппаратура для измерения изменения плотности времени. Как бы это объяснить попроще? Каждый объект — и вы, в том числе, уважаемый читатель, представляет собой колебательную систему, контур. Если контур «заколебать», то он придет в прежнее спокойное состояние за какое-то время, которое называется временем релаксации. У каждой системы свое время релаксации. Если в системе что-то поменять, время релаксации тоже изменится. То есть изменение времени релаксации есть показатель изменений, произошедших в контуре. Воздействие НЛО на «что-то» выражается, в первую очередь, воздействием энергией, что вызывает в этом «что-то» изменение времени релаксации. НЛО, допустим, улетел без видимых следов, а Александр Каравайкин, обнаружив своим прибором изменение времени релаксации, может утверждать, что здесь был НЛО или другой объект сильного энерговоздействия.