Одни и те же вещи видятся порой совсем по-разному, думал Марат, выбираясь из снежного сугроба. Это не был красивый белоснежный сугроб, который искрится на солнце, вызывая восторг и детское желание рухнуть в него как в мягкую волшебную постель из сказки «Морозко». Нет, Марат выбирался из грязной снежной кучи, перемешанной с кусками такого же грязного льда, сигаретными окурками и полусгнившими листьями. Дворники намели эту кучу сегодня утром, сгребая к обочине дороги. На полуострове, где жил Марат, снег был довольно редким явлением, выпадало его мало, а таял он быстро. Чаще всего лежал день-два, после чего температура воздуха поднималась, и он превращался в грязную жижу, которую все ненавидели.

Сегодняшней ночью он выпал впервые за зиму и предстал перед Маратом нетронутым и прекрасным, когда мальчик вышел утром в школу. Этот первый и такой редкий гость вызывал у всех людей без исключения восторг и улыбку. Так же и Марат наслаждался чистотой и свежестью этого по-настоящему зимнего утра. Он выходил из дома очень рано, так как жил далеко от школы. Добираться на общественном транспорте не любил, ему нравилось пройтись утром, повторить про себя уроки, помечтать. На улицах в такую рань почти никого не было, и Марат оказывался наедине с городом, а сегодня еще и со снегом. Он ласково потрогал холодные пушистые крупинки и прислушался к скрипу под ногами. Как здорово! В таком вот белоснежном свете жизнь виделась прекрасной и казалось, что места невзгодам просто не осталось на земле. Раз есть такое природное великолепие, значит, есть счастье для каждого.

Теперь, выбираясь из грязной кучи, Марат думал, что ненавидит снег. Никогда больше он не будет ассоциироваться с мягким искристым покрывалом, теперь Марат будет помнить только грязь этих ледяных комков. Мальчик попытался отряхнуться, но он промок насквозь и грязные ледяные кристаллы, казалось, въелись, вгрызлись своими ледяными зубами в его одежду. Отряхнуться не удавалось, поэтому Марат снял куртку, и из нее вывалился снежный ком, который, к счастью, еще не до конца растаял у него под одеждой. Шапка валялась тут же, растоптанная, мокрая и отвратительная. Она ему и так никогда не нравилась: шапку связала мать из гадких колючих ниток, и выглядел головной убор несовременно и по-детски. Но Марату ничего не оставалось, как надевать ее каждое утро, выбирать было не из чего. Теперь же шапка стала просто непригодной. Марат поднял ее и сунул в карман. Из рюкзака вытряхнул снег, стараясь не зацикливаться на том, что школьные учебники промокли и измялись. С этим он разберется позже, дома, может, все не так плохо как кажется на первый взгляд.

Он осмотрелся – не потерял ли чего – и понуро побрел домой. Самое обидное было то, что теперь он всегда будет помнить эту «снежную феерию», устроенную одноклассниками и их друзьями, уже окончившими школу. Марат шел и мечтал, как он навсегда уедет в теплые страны, где снега не бывает и в помине. Ну почему он такой «лох», как называли его обидчики? Когда он вышел из здания школы и, задумавшись, направился домой, на него налетели местные «крутые» парни. Марат не считал их такими уж крутыми, обычная шпана, но когда она сбивалась в кучу, то мнила себя чуть ли не бандитской группировкой. Они отнимали деньги, зажимали девчонок, дрались со всеми, кто послабей, били окна и занимались другими нелицеприятными вещами. Но, по какой-то непонятной для Марата причине, все им завидовали и хотели дружить с бравыми пацанами. Один из них, его одноклассник, завидев Марата, завопил:

– О, Мара!

– Кто? Это твоя подружка, что ли? – поддержал разговор один из дружков. – Мара… Это что, девчачье имя?

Вопрос был адресован Марату, и вся компания – человек семь – ухмылялась и жаждала развлечения. Марат не отвечал. Да и что тут скажешь? Вопрос риторический, как ни ответь, все равно попадешь впросак. Он уже не раз и не два попадал в подобные передряги и знал, чего ожидать от этой компании. Почему они всегда выбирали его предметом своих насмешек?

– Чего молчишь? – зло спросил одноклассник. – Деньги есть?

Марат отрицательно покачал головой.

– Слушай, ты постоянно отнимаешь у нас время. Почему у тебя никогда нет бабок, а? Куда ты их деваешь?

Марат молчал. Не станет же он рассказывать, что мать уволили, и они живут впроголодь, что такого понятия, как карманные деньги у них в семье просто не существует.

– Вот ведь тварь узкоглазая, – взревел один из парней и замахнулся, – ты чего вечно молчишь, а?

Как Марат ни пытался контролировать себя в подобных ситуациях, он никогда не мог достойно выдержать такие вот резкие взмахи перед лицом. Он каждый раз отшатывался и, видимо, выглядел испуганным, потому что компания ржала, а Марат, ко всему прочему, зацепившись за чью-то услужливо подставленную ногу, упал. Друзья взревели от радости, обшарили карманы, в которых ничего не обнаружили, и потащили жертву к снежному сугробу. Они напихали Марату снега за шиворот и в рюкзак, разбили замерзшую лужу и «намылили» его грязной глыбой, хохоча при этом, что малые дети, которые играют в снежки на школьном дворе. По сравнению с остальными их «шалостями», эта забава и впрямь была безобидной, но Марату от этого было не легче. Он испытывал унижение, такое же, как и всегда, пытался сопротивляться, что еще больше распаляло обидчиков, но ничего не говорил, так как понимал бессмысленность любых слов в данной ситуации. Эти парни знали его как облупленного, знали, что нет у него никого кроме матери, что нрав его не агрессивный и что ябедничать он не будет. Да и что тут такого? Подумаешь, намылили пацана и напихали ему снега в сумку. Под конец они схватили Марата за ноги и засунули головой в сугроб, хохоча как сумасшедшие, затем выразили свое презрение:

– Фу, надоело, – и убрались восвояси.

Вот и все, ничего особенного, Марат проходил такие экзекуции постоянно, но сегодня было вдвойне обидно из-за того, что такой хороший день был испорчен.

Он добрел до дома: обычная панельная многоэтажка, грязный двор, вонючий подъезд. Замёрзшими пальцами достал ключи и открыл дверь. Чаще всего Марат до позднего вечера сидел дома один, но сейчас мать не работала и встретила его у двери:

– Ах, – всплеснула она руками. Марат ожидал такой реакции от матери, поэтому перед домом попытался привести себя в порядок, но у него плохо получилось.

– Ты же весь мокрый. Что с тобой? – спросила мама.

– Да, ничего, ма, я упал.

– Упал? Снова?

– Да, это случайно вышло. Споткнулся…

– Сыночек, тебя надо отвести к врачу. Ты слишком часто падаешь… У тебя проблемы с вестибулярным аппаратом. Ты хорошо слышишь?

– Да нет у меня проблем, ма… Просто упал…

У мамы явно выдалась свободная минутка. Обычно, уставшая после работы, она лежала на диване, не в силах проявлять материнскую заботу. Женщина вцепилась в сына и всматривалась в лицо, оценивая повреждения. От ее проницательного взгляда ничего не укрылось: ни мокрые волосы, ни отсутствие шапки, ни грязь, размазанная по лицу. Равнодушные родители не увидят в своих детях самых очевидных изменений, внимательные – заметят то, чего нет и в помине.

Марат вырвался:

– Мама, можно я переоденусь и согреюсь?

Она отошла в сторону, задумчиво наблюдая за сыном:

– Конечно, сыночек. Ты расскажешь мне, что случилось?

– Я уже рассказал, – ответил Марат, снимая ботинки. Один из них снова расклеился, и Марат с тоской подумал, что дыру придется зашивать, что было делом весьма нелегким.

Он поспешил к себе в комнату, плотно закрыв дверь, и наконец почувствовал себя в безопасности. Марат знал, что мама не сунется к нему. С некоторых пор она стала считать сына взрослым и не нарушала его пространства. Наверное, боялась застукать его за неким подростковым занятием, увидеть которое не захотела бы ни одна мать.