– Итак, я не ослышался, кассеты?

– Да, видеокассеты, если быть точнее. Я старомодна и смотрю кино по видеомагнитофону, это как традиция, что ли. – Эти слова уносят меня в рождественский вечер. Я совсем еще кроха. Мы с сестрой разбираем подарки, спрятанные под елкой. Папа приносит видеомагнитофон и говорит, что теперь мы будем собираться всей семьей и смотреть любые фильмы, какие только захотим. Помню, как гордо отец показывал нам кассету нового мультфильма «Ледниковый период». Он был так доволен в тот вечер, а мы просто радовались, что мультиков будет больше. Многие люди предпочитают винил современному оборудованию. Так было и у папы, только с кассетами. Это настолько врезалось мне в память, что я продолжаю поддерживать эту традицию, пусть уже и одна.

Наша семья была хоть и не богатой, но мы никогда не чувствовали себя в чем-то ущемленными. Мы ездили во все школьные поездки, на все экскурсии. Нас с сестрой всегда отправляли в лагерь на лето, чуть ли не на последние деньги. Я очень благодарна родителям за счастливое детство.

– Клэр, – зовет меня Калеб, размахивая рукой перед лицом.

– Прости, просто задумалась. А ты за чем пришел в лавку?

– Я же уже сказал, что я маньяк и веду на тебя охоту. А еще я самый большой фанат этой истории. – В руках я замечаю книгу. «Гарри Поттер», ну конечно, классика.

– Не могу жить без Гарри Поттера. Как только заканчиваю читать, смотрю фильмы, пересматриваю кино и снова берусь за чтение, наверное, ты подумаешь, что я сумасшедший, но я до сих пор жду письмо из Хогвартса, – шепчет Калеб, как будто нас кто-то подслушивает.

Тихонько хихикаю и оглядываюсь по сторонам. Не хочу нарушать тишину магазина. Почему этот парень так меня забавляет, и почему я постоянно хочу на него смотреть?

– Я тоже до сих пор жду письмо. – Я тоже говорю очень тихо. Мы начинаем хихикать.

– А если серьезно, я хочу представиться. Меня зовут Калеб Смит, мне девятнадцать лет. Я учусь, точнее, поправка, учился в самом лучшем колледже Канады. – Он делает очень серьезный голос. После всего сказанного он демонстративно поднимает палец вверх и поправляет воображаемые очки. Он протягивает мне руку, и я охотно пожимаю ее. Стою и улыбаюсь как дурочка, он делает то же самое. Пауза затянулась, а я все трясу его за руку. Соберись, Клэр. Наконец мы расцепляем наше рукопожатие и проходим к зоне видеокассет.

– Неужели кто-то еще покупает кассеты?

Я молчу, потому что прекрасно знаю ответ. Никому они уже давно не интересны, мистер Бигли заказывает их специально для меня. Отец был постоянным гостем в лавке, и у них были довольно хорошие отношения. Он знает, как тяжело мне далась потеря.

– Смотри, что я нашел. – Калеб демонстрирует свою великолепную улыбку. На лоб небрежно падают пряди темных волос, что ему очень идет. Боже, какой он красивый. В руках он держит кассету «Гарри Поттера», первый фильм.

– Можем посмотреть вдвоем. – Он проводит рукой по волосам уже в который раз за эти двадцать минут нашей встречи. Ну точно, он со мной флиртует. Главное, не подавать виду, что мне это нравится.

– Быть может, в другой раз? – Хотя я прекрасно понимаю, что другого раза не будет.

– Конечно. В другой раз, так в другой раз. – Похоже, он расстроен моим ответом.

Попрощавшись с мистером Бигли и оплатив свои покупки, мы выходим из лавки. Калеб настоял на том, чтобы понести мой пакет. Хотя там всего две книги и две кассеты, но он был непоколебим. День выдался довольно жарким. На коже проглядывают веснушки. У меня очень бледная кожа, и загар почти никогда ко мне не прилипает. А веснушки напоминают мне, что моя кожа нуждается в солнце и витамине Д.

– Клэр Джексен. Кроме твоего полного имени, я ничего о тебе не знаю. Правда за правду, твоя очередь рассказывать о себе.

Я останавливаюсь на месте. Калеб такой милый, быть может, рассказать ему о моих снах? Ничего же страшного не случится, если рассказать, что у меня нет папы. Многие имеют по одному родителю. Кто-то в разводе, а кто-то, так же как и я, был лишен родных. Нет, это личное. Это моя личная боль, и ею делиться я не стану.

– Я родилась тридцатого октября. Мне семнадцать лет, учусь в местной школе и смотрю кино по видику. – Совершаю попытку изъять свой пакет у Калеба и уже хочу сбежать от него. Не потому что он мне неприятен, скорее наоборот.

– Я же говорила, во мне нет ничего необычного, и тебе не нужно тратить свое время на меня и тем более таскать мои пакеты. – Калеб отдергивает пакет подальше от меня.

– Я так не думаю. Есть что-то таинственное в твоих печальных глазах, Бэмби. Что же это, неудавшийся роман, парень-изменник? За каждым человеком скрывается своя история. Мне кажется, что, когда мы смеялись, там, в лавке, ты была настоящей. В жизни бывает всякое, и не стоит закрываться в себе. Нужно давать людям шанс узнать себя поближе. Посмотри на меня, что бы ни случилось, я всегда улыбаюсь и забываю о плохом. – Он тычет пальцем себе в грудь с довольной ухмылкой.

Его слова меня злят. Откуда он может знать, что произошло в моей жизни и что я должна чувствовать. Наверно, меня взбесило, что он так легко раздает советы. Но ведь он не мог знать о моей трагедии, он вообще не знает меня. Но злобный механизм моих расшатанных нервов уже запущен. Я не хочу, чтобы он лез ко мне в душу. Чтобы мы завели душевный разговор, и я плакала у него на плече.

– Ну, а ты? Тебе просто скучно, поэтому ты увязался за мной? Может быть, я не хочу открываться людям, и мне нравится одиночество. Ты не подумал об этом? Не все такие веселые, как ты, Калеб. Оставь меня в покое! – Его глаза округлились от удивления.

– Клэр, я не хотел обидеть тебя. Прости, если сказал что-то лишнее, я просто хочу узнать тебя ближе.

Он пытается перевести тему: – О, так значит, твой день рождения почти в Хэллоуин, можно отметить два праздника сразу.

После громкой тирады сложно восстановить дыхание. Все-таки делаю глубокий вдох и пытаюсь говорить, как можно спокойней и мягче. – Прости, Калеб, я не хотела грубить тебе. И уже говорила, что нам не стоит общаться. Я не такая интересная, как тебе могло показаться. И вообще мне пора идти. – Наконец вырываю из его рук пакет с покупками и быстро перебегаю дорогу по пешеходному переходу. Автобус уже набирает людей на остановке. Не хочу оборачиваться. Заплатив водителю, иду в самый конец душной кабины и плюхаюсь на сиденье. И не важно, что этот автобус едет в противоположную сторону от моего дома, мне нужно было сбежать. Автобус отъезжает, я все-таки не выдерживаю и оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на Калеба. Он провожает меня грустным взглядом, лишь легонько махнув рукой на прощание, а я, как последняя стерва, резко отворачиваю голову от окна и удаляюсь в неизвестном направлении.

С полчаса пялюсь на пустой листок бумаги, нервно перебирая карандаш между пальцами. В окно светят тусклые лучи солнца перед неизбежным закатом дня. Я снова думаю о Калебе. Прошла неделя после нашей последней встречи в лавке. В памяти всплывают его испуганные глаза и мой гнев, который я на него так незаслуженно выплеснула. Он же просто проявлял интерес ко мне, а я как последняя дрянь накричала на него да еще сбежала. Больше он не появлялся на горизонте. Я добилась того, чего хотела. Он оставил меня в покое.

Закрываю глаза и откидываю голову назад. Слышу, как мать внизу снова полезла в шкаф мини-бара. Не хочу ее видеть. Она звала меня на ужин, но я вежливо отказалась. Чем реже я ее вижу, тем меньше испытываю ненависти к ней, точнее к ее пагубной привычке.

Снова возвращаюсь к мольберту. Раньше, если я грустила или на улице была плохая погода, мне всегда помогало творчество. Никогда не забуду, как мама привела меня в художественную студию при младшей школе. В то время у нас были проблемы с финансами, сестре понадобилась срочная операция, она упала с дерева на острый булыжник. Рука была раздроблена. Моя бедная старшая сестренка. Все деньги уходили на ее лечение. Занятия в студии были бесплатными, но вот материалы стоили огромных денег. Чего только стоили одни масляные краски. Близился мой день рождения, какого-то особого подарка я не ждала, но каково было мое удивление, когда папа привез набор юного художника. Небольшой деревянный чемоданчик с красками, кистями и всевозможными карандашами. Я кричала от счастья и обнимала родителей, целуя по очереди в каждую щеку.