– Я сказала «нет»! – повторила женщина.

Ее вторая рука появилась из складок балахона, и пальцы начали возиться с деревянными пуговицами. Грин сообразил, что она намерена раздеться самостоятельно, и отошел назад, давая ей больше пространства.

У нее были ловкие пальцы, и очень скоро все пуговицы были расстегнуты. Затем она откинула с головы капюшон, повела плечами, и убогий покров соскользнул с нее на солому.

Рейчел Ховарт стояла обнаженной пред всем миром.

– Как вы хотели, – произнесла она, глядя на них с вызовом. – Вот вам ведьма.

Мэтью едва устоял на ногах. Никогда еще в своей жизни он не видел нагой женщины; более того, эта женщина была… ему не пришло в голову другого определения, кроме belle exotique[12].

Ничего похожего на дряхлую старуху – на вид ей было около двадцати пяти лет. То ли от природы, то ли от тюремной пищи она была настолько худой, что под кожей проступали все ребра. Сама кожа была смуглой, указывая на примесь португальской крови. Длинные густые волосы были черны как смоль и отчаянно нуждались в теплой воде и мыле. Мэтью так и впился взглядом в округлые холмики с темными сосками; при этом его лицо залилось краской, а глаза замаслились, как у пьяного матроса. А когда ему все же удалось оторваться от созерцания ее груди, взгляд сразу соскользнул ниже, к потаенному треугольнику черных кудряшек меж стройных бедер. Голова его кружилась так, будто ее закрепили на каком-то разболтанном шарнире. Он взглянул на лицо женщины, и тут его чувства пришли в еще большее смятение.

Она смотрела в пол, но ее глаза – янтарно-светло-карие, с непередаваемым золотистым оттенком – горели так яростно, что могли бы, чего доброго, поджечь разбросанную вокруг солому. Лицо ее было на редкость привлекательным – сердцевидной формы, с ямочкой на подбородке, – и Мэтью невольно задался вопросом: как бы оно выглядело в иной, не столь гнетущей обстановке? Если прежде его сердце скакало галопом, то теперь оно и вовсе понесло, как взбесившийся жеребец. Видеть эту прелестную женщину нагой и униженной было почти невыносимо; внешне она была хрупкой и, возможно, надломленной, однако на ее лице отражалась такая внутренняя сила, какую он нигде не встречал прежде. Ему было больно смотреть на столь дивное создание в столь постыдных условиях, и посему он попытался отвести глаза, однако Рейчел Ховарт теперь казалась центром вселенной – она была повсюду, куда бы он ни направил свой взор.

– Вот! – сказал Бидвелл. – Поглядите на это!

Он подошел к женщине и, грубо схватив и приподняв ее левую грудь, указал на коричневое пятнышко под ней.

– Это одна отметина. А вот и другая! – Он ткнул пальцем в пятнышко на ее бедре чуть выше колена.

– Теперь повернись! – приказал он.

Женщина повиновалась с застывшим, ничего не выражающим лицом.

– Это третья, вот здесь!

Его палец уперся в темное пятно – чуть крупнее других, но все же не очень большое – под левой ягодицей.

– Метки Дьявола, все как на подбор! А эта даже напоминает облик ее хозяина! Подойдите ближе и взгляните сами!

Этот призыв был обращен к Вудворду, который в присутствии столь откровенной наготы чувствовал себя почти так же неловко, как Мэтью. Судья подошел, чтобы лучше рассмотреть пятно, на которое указывал Бидвелл.

– Видите? Вот здесь. И здесь тоже, – комментировал Бидвелл. – Разве это не напоминает рожки на голове демона?

– Я… э-э… похоже на то, – пробормотал Вудворд и тут же из приличия отступил на несколько шагов.

– Ее правая рука… – Мэтью движением подбородка указал на две небольшие, покрытые корочкой раны возле локтя. – Это, должно быть, крысиные укусы.

– Да, вижу. И еще один на плече. – Бидвелл дотронулся до ранки на плече, посеревшей по краям вследствие заражения. Женщина вздрогнула от боли, но не издала ни звука. – Вам досаждают крысы, мадам?

Она не ответила, да в том и не было нужды, ибо сей факт подтверждался следами укусов.

– Раз такое дело, мы не допустим, чтобы вас сожрали во сне. Я прикажу Линчу переловить этих тварей. Можете одеваться.

Он отошел от женщины, которая тотчас наклонилась, подобрала свой балахон и накинула его через голову. Прикрыв наготу, она свернулась калачиком на соломе, как лежала до их появления.

– Вот вам, пожалуйста! – объявил Бидвелл. – Она не может произнести молитву, она сделала этих кукол для наведения порчи, и у нее на теле есть дьявольские отметины. По каким-то нечестивым причинам, ведомым лишь ей и ее повелителю, она убила Берлтона Гроува и Дэниела Ховарта. Она и ее адские пособники несут вину за пожары, случившиеся в последнее время. Она своей магией вызывает призраков и демонов, и я уверен, что именно ее проклятие погубило наши сады и посевы. – Он уперся руками в бедра и выпятил грудь. – Она замыслила уничтожить Фаунт-Ройал и уже добилась на этом поприще огромных и страшных успехов! Какие еще вам нужны доказательства?

– Один вопрос, – сказал Мэтью, заметив, как передернулось лицо Бидвелла. – Если эта женщина действительно имеет власть над столь могучими нечестивыми силами…

– Все так и есть! – заверил Бидвелл, а Пейн утвердительно кивнул за его спиной.

– …Тогда почему, – продолжил Мэтью, – она не истребит одним движением пальца кусающих ее крыс?

– Что?

– Я о крысах, сэр. Почему она ими искусана?

– Дельно замечено, – сказал Вудворд. – Почему она не может справиться с обычными крысами, если ей подвластны легионы демонов?

– Потому что… потому что… – В поисках поддержки Бидвелл оглянулся на Грина и Пейна.

И капитан ополчения пришел ему на помощь.

– Потому что, – произнес он с нажимом, – в этом и есть ее уловка. Разве вам не показалось бы странным, что крысы напали на Ноулза, но при этом обошли стороной эту ведьму? О нет, она знает, что делает, джентльмены! – Он в упор посмотрел на Мэтью. – Она пытается заморочить вам голову, молодой человек. Ее коварный замысел хорошо продуман. Если на ее теле есть следы крысиных укусов, это произошло по ее собственной воле и с ее кощунственного благословения.

Вудворд кивнул:

– Да, звучит разумно.

– Значит, у нас с вами нет разногласий относительно признания ее ведьмой? – спросил обнадеженный Бидвелл.

– Сэр, этот вопрос нуждается в тщательном изучении, – сказал Мэтью.

– Да какое еще, к черту, изучение? Кто еще, кроме нее, мог навести порчу на целый город? Кто еще мог убить ее мужа и священника? Факты налицо, юноша, надо только их увидеть!

– Это не факты, а всего лишь утверждения.

– Не доводи меня до крайностей, юнец! Помни, что ты у меня в гостях!

– Значит, вы готовы отобрать выданную мне одежду и прогнать меня обратно в лес только за то, что я отказываюсь считать утверждения фактами?

– Успокойтесь, прошу вас! – призвал их судья. – Таким путем мы ничего не достигнем.

– Вот и я о том же! – продолжал кипятиться Бидвелл. – Похоже, ваш секретарь вознамерился затупить оружие, которое вы должны пустить в дело, ради чего сюда и прибыли.

– И что это, по-вашему, за оружие, сэр? – Больное горло вкупе с промозглой атмосферой тюрьмы до предела накалили нервы Вудворда. Он чувствовал, что теряет самообладание.

Лицо Бидвелла сравнялось цветом с маринованной свеклой.

– Закон, разумеется! – ответил он.

– Послушайте меня внимательно. – Голос мирового судьи звучал спокойно, но заключенная в нем энергия была подобна незримой руке, схватившей Бидвелла, как дворнягу за шкирку. – Мой секретарь и я прибыли сюда ради установления истины, а не для того, чтобы использовать силу закона в качестве примитивного тарана.

Бидвелл сердито взглянул на него, но промолчал.

– Вы можете быть всевластны у себя в Фаунт-Ройале, но я представляю власть более высокого порядка. Посему только я буду решать, является миссис Ховарт ведьмой или нет, и только я буду определять ее судьбу. И никто не имеет права меня торопить или подталкивать меня к принятию конкретного решения. Примите это как факт. А если вас это не устраивает, мы с Мэтью охотно подыщем себе другое жилье.