В сотнях ярдов позади них Марика различила Грауэл и Барлог, присевших возле дерева. Две охотницы из логова Геррьен уже осознали масштаб случившейся катастрофы, и это настольно их потрясло, что они не могли идти дальше.

В опору вышки продолжал врезаться топор. Что-то они не торопятся, подумала Марика. Может, хотят преднамеренно ее помучить? Или топор пришел в полную негодность?

Три черные фигуры теперь отделяло от стойбища всего двести ярдов, и они больше не пытались скрываться. Какой-то кочевник заметил гостей и, рыча, показал в их сторону. Десятки других кочевников вскарабкались на помосты за частоколом. Самец, рубивший вышку, на мгновение прервался.

Три черные фигуры остановились. Та, что посредине, подняла лапы и направила указательные пальцы на ограду.

Марика ничего не увидела, но ее разум содрогнулся от удара, столь же мощного, как контратака верлена. Кочевники с воплями падали с частокола, хватаясь когтями за грудь точно так же, как и напавшие на Кублина.

Вопли смолкли, и над стойбищем повисла глубокая тишина. Кочевники уставились на внезапно погибших. Самец под вышкой выронил топор. Все стояли, раскрыв рты, но не издавали ни звука.

Затем поднялся возбужденный ропот, и на частокол полезли новые кочевники.

На этот раз все три темные меты подняли лапы, и все кочевники на ограде упали, вопя и цепляясь когтями за грудь.

Кочевники устремились в спиральный проход, карабкаясь на частокол. Охваченные жаждой убийства, они кинулись к трем метам. Горстка их окружила верлена, который, похоже, остановился, чтобы перевести дух. Марика не могла даже предположить, какой сбивчивый рассказ он услышал, но видела, как он вздрогнул и, будто усилием воли, взял себя в лапы.

Кочевники, решившие атаковать мет в черном, погибали десятками. Никто не сумел приблизиться ближе чем на дюжину футов.

Меты в черном двинулись вдоль частокола, к входу в спираль.

Дождавшись их, верлен что-то сделал, и одна, слабо вскрикнув, упала. Остальные остановились. Высокая совершила некий жест пальцами, и верлен замер. Марика ощутила его удивление. Окоченев словно труп, он медленно повалился ничком.

Кочевники отчаянно взвыли и побежали, но это им не помогло. Самым быстрым удалось преодолеть не больше двадцати ярдов.

Две меты в черном склонились над третьей. Марика увидела, как высокая качает головой. Поднявшись, они вошли по спиральному проходу в стойбище. Внутри еще пара десятков кочевников лезли на частокол, пытаясь сбежать.

Марика пребывала в полнейшем замешательстве.

Две меты вошли внутрь стойбища. Последние несколько кочевников умерли, не успев швырнуть копья. Погибших было множество, но ни на ком не осталось ран.

Две меты в черном направились к центру площади, переступая через мертвецов, но не обращая на них никакого внимания. Остановившись, они медленно повернулись, окидывая взглядом побоище. Похоже, они знали о Марике на вышке, но щена была им полностью безразлична. Высокая что-то сказала, и та, что пониже, подошла к двери логова Логуш. Мгновение спустя изнутри послышались вопли кочевников. Она отправилась к логову Фехсе, и снова раздались вопли. Похоже, ее это удовлетворило.

Марика наконец встряхнулась, разминая затекшие мышцы, и заставила себя двигаться. Она так тряслась от страха, что дважды едва не упала, спускаясь с вышки. Схватив топор самца, который до этого рубил опору, она бросилась туда, где в последний раз видела Кублина.

Кублин был единственным ее родственником, который мог выжить.

Ей пришлось откапывать его из-под груды тел кочевников. Он все еще дышал, и рана кровоточила. Прижав его к себе, она разрыдалась, считая, что ему уже ничем нельзя помочь, хотя не обладала ни знаниями, ни опытом целительницы.

На Кублине сосредоточились все ее мысли, все ее горе и чувство утраты. Внутри ее заклубилась тьма. Ее окружило множество призраков, будто духи мертвых не хотели покидать поле боя. Кублин вдруг словно стал прозрачным, и она увидела, насколько глубоки его порезы и раны. Охваченная яростью, она пожелала ему здоровья вместо смерти.

Кублин тотчас же открыл глаза:

– Марика?

– Да, Кублин. Я здесь, Кублин. Кублин, ты сегодня вел себя так храбро!

– Ты же была на вышке, Марика. Как ты сумела спуститься?

– Пришла помощь, Куб. Мы победили. Они все мертвы. Все кочевники. Посланницы вернулись вовремя.

Это была ложь. Что значит – вовремя? Из всех Дегнанов, кроме самих посланниц, в живых оставались только они с Кублином. Да и он скоро умрет.

Что ж, по крайней мере он отправится в объятия Всеединого, думая, что им все же удалось чего-то добиться.

– Храбро, – повторил Кублин. – Когда пришло время. Когда это что-то значило. Все оказалось легче, чем я думал, Марика. Потому что мне не надо было ни за кого беспокоиться.

– Да, Кублин. Ты вел себя как герой. Не хуже любой охотницы.

Он вознаградил ее тем самым победоносным взглядом, за который она любила его больше всех братьев и сестер, а потом обмяк. Когда Марика наконец поняла, что он умер, она расплакалась.

Меты крайне редко проливали слезы, если не считать обрядов. Пара в черном повернулась и уставилась на нее, но даже не попыталась подойти. Они лишь обменялись несколькими словами, наблюдая за ней.

В стойбище наконец вошли посланницы, потрясенно взирая на побоище. Грауэл протяжно, мучительно завыла. Барлог подошла к Марике и мягко почесала ее макушку, будто утешая плачущего щенка. Марика задумалась, что стало с ее шапкой. Почему она не чувствует, как мороз щиплет уши?

Взяв себя в лапы, Грауэл подошла к двум метам к черном.

Они укрылись на ночь в логове Скилджан, которое продержалось дольше всего и меньше всего пострадало. Марика никак не могла избавиться от застрявшего в ноздрях запаха жареного щенячьего мяса. Дрожа и обхватив себя лапами, она забилась в тень, где полностью ушла в себя, глядя, как сквозь стены логова вплывают призраки. Она долго была не в себе. Иногда она видела метов, которых тут не было, и разговаривала с ними. А потом она увидела мету, которая, возможно, была здесь на самом деле, и не поверила глазам.

Посланницы заставили Марику выпить настой чафа, который в конце концов погрузил ее в долгий крепкий сон без сновидений.

И тем не менее глубокой ночью она то ли отчасти проснулась, то ли ей приснилось, что слышит разговор парочки в черном. Вокруг одного очага лежали Грауэл, Барлог и груда рваных шкур, под которыми мог быть кто-то третий, а две чужие меты сидели у другого.

– Это она коснулась нас в Акарде, – сказала высокая. – И она же сумела дважды поразить врага во время боя. Она сильна, и Всеединое к ней благоволит.

Груда шкур пошевелилась.

– Но она не обучена, – возразила вторая. – Тех, кто сами обнаруживают у себя дар, трудно дисциплинировать. Им никогда не найдется места.

Марика поняла, что мета очень стара – наверняка старше ее бабки, хотя раньше она этого не замечала и вообще к ним не присматривалась. И тем не менее ей хватило сил, чтобы совершить долгий переход в форсированном темпе, путешествуя без отдыха, а потом у нее еще оставалась энергия, чтобы прогнать или убить сотни кочевников. Какая мета способна на такое? Что за создания эти меты из крепости?

«Суки-силты», – послышалось ей бормотание матери, словно та была все еще жива и сидела у очага, бормоча обо всем, что ей так ненавистно. Но по крайней мере Марика ее не видела. Разум постепенно приходил в себя.

– Нужно забрать ее с собой. В конце концов, именно такова была наша цель. Найти источник того контакта.

– Конечно. Нравится нам это или не нравится, страшно или не страшно. Хлес, у меня насчет ее предчувствие. Мне постоянно приходит на ум одно и то же имя, и я никак не могу от него избавиться. Джиана. Добра от нее ждать не стоит. Ее окружает аура рока. Не чувствуешь?

Вторая пожала плечами:

– Возможно, я недостаточно Мудрая. Что насчет остальных?

– От старухи нет никакого толку. К тому же она сумасшедшая. Но охотниц мы тоже заберем, пока они еще ошеломлены и не готовы кинуться сломя голову в леса, чтобы отомстить за свою стаю и погибнуть самим. Нам всегда не хватает помощников, а у них нет другой стаи, к которой они могли бы примкнуть. Лично я полагаю, что от них будет куда больше пользы, чем от этой щены.