На Дрогга попало несколько капель рыжей дряни. Орк стиснул зубы, подавляя желание зарычать от боли, когда оставившая черные дыры на кольчуге жидкость стальными иглами впилась в плоть.

Лесное воинство показало отличную выучку. После гибели астрального чудища эльфы перегруппировались за несколько секунд, направляя все имеющиеся силы на то, чтобы раздавить оставшуюся горстку варваров.

Подле конунга сгрудилось около двадцати воинов — по большей части дверги и несколько пребывавших в зверином облике годи. Здесь же находилась и вельва со своей прислужницей навью-Норисэ. Рыжеволосая ведьма во время схватки с призраками и шестиглавым страхолюдом не кричала и не танцевала, благоразумно сберегая силы. Сейчас колдунья с кривой ухмылкой на пухлых губах выступила из-за могучих спин ратников конунга. Отставая на шаг за ней, последовало умертвие.

Эльфийские лучники дали залп. Вельва хрипло заорала и нацеленные в нее стрелы упали наземь, словно воткнувшись в каменную стену. Брошенные гаэлсэ смарагдовые сферы рассыпались снопами искр, когда колдунья, не прекращая кричать, ошалело замахала руками. В последующее мгновение на вельву кинулись более сотни востроухих воинов. Лучники и маги подсобили им градом стрел и заклятий.

Ударившись в дикий пляс вельва, возопила резко и пронзительно. Дрогг согнулся в болевом спазме, зажимая ладонями уши. Тонкий визг ведьмы, ровно бурав, вкручивался в сознание, ломая волю и подавляя мысли. Орк видел, как приближавшиеся к колдунье эльфы валились наземь, из носов, ртов, глаз и ушей ииэс-миилских воителей струилась кровь.

Остроухие бойцы откатились, потеряв не менее трех дюжин убитыми. Вновь прыснули стрелы и замерцали заклятья. Вельва хаотично кружилась, отражая натиск лесного колдовства. Годи никак не могли споспешествовать колдунье, поскольку сами попали под ливень сыплющихся со всех сторон чар.

Сколь бы могущественным даром не обладала сарминхеймская ведьма, ее сил все равно не достало бы для того, чтобы совладать с несколькими сотнями жрецов леса, сражавшихся посреди собственных владений, пронизанных потоками родной для них магией.

Под нескончаемым дождем вражеских атак, силы быстро покидали приспешницу конунга Фандара. Голос колдуньи утратил былую силу, скатившись до сиплого шепота. Руки рассекали воздух с куда меньшей скоростью, а походка сделалась нетвердой и, колдунья, пошатываясь, с явственной надсадой выписывала круги своего безумного танца.

Завидев слабину в движениях заклинательницы, эльфийские воины снова бросились на нее. Порывисто задрав голову, колдунья захрипела и из последних сил замолотила руками по воздуху. Но теперича под действием ее заклинания пало лишь несколько лесных обитателей. На защиту своей повелительницы выступило умертвие. Несколько горящих зеленым болидов ударили в Норисэ, не причинив, однако, нави никакого вреда. Угловатые руны на лице мертвой эльфийки грозно пылали. Лишенное жизни тело, тем не менее, не потеряло проворства и ловкости. Умертвие ни в чем не уступало своим живым сородичам. Более того, ииэс-миилские клинки вязли, будучи неспособными рассечь зачарованную плоть нежити.

Выхватив из-за плеч два меча, Норисэ закружила вокруг себя стальной вихрь. Впрочем, единственное умертвие не могло сдержать порыв десятков нападавших. После нескольких бесплодных попыток, эльфийские воины все-таки изрубили на куски неподатливое мертвое тело.

Окончательно выбившись из сил, вельва уронила руки и рухнула на колени. На помощь ей рванулись несколько двергов и один волколак-годи. Но эльфы первыми достигли колдуньи. Внезапно ведьма резко вскинула голову. Из ее носа обильно текла кровь. Вельва сипло завыла, голос ее звучал неестественно сильно. Призванная колдуньей мощь сейда разорвала опрометчиво подступивших к ней лесных ратников на части. Во все стороны брызнули влачившие за собой красные шлейфы куски тел. Дрожа и покачиваясь, вельва, не прерывая безумного крика, сделала, несколько неловких шагов и медленно опустилась наземь. Остроухие воины сызнова ринулись к ней и в последующий миг объятые магическим пламенем клинки обратили тело ведьмы в смердящий горелым мясом ком.

Расправившись с колдуньей, воинство Ииэс-Миила сменило тактику. Востроухие мечники откатились от сбившихся в кучу варваров. Из рядов лесной рати прянули стрелы, раскрывавшиеся изумрудными сетями. Убедившиеся в собственной победе лесные обитатели, возжелали сграбастать как можно больше пленников, дабы после сражения учинить празднество, навроде того, что устроил сарминхейский альтинг.

Для орка худшей юдоли, нежели эльфийский полон, представить было невозможно. Дрогг видел как его соплеменник, опутанный живыми сетями, вскрыл себе горло кинжалом. Уразумев бессмысленность дальнейшего сопротивления, орк изготовился броситься на широкий клинок малкуса. Выросший в неволе Дрогг мало что ведал о вере своего народа. Бывший трэлл знал лишь то, что свершившие славные подвиги орочьи воины после смерти попадают в Чертоги Великого Бога Брогзара, где проводят вечность, наслаждаясь пирами, охотой и поединками на ристалище. Дрогг не сомневался, что Чертоги Брогзара ныне открыты для него, ибо для витязя из племени орков нет более достойного подвига, чем сразить в бою эльфа.

Он развернул меч острием к себе и отклонился назад, дабы с размаху напороться на лезвие. К великому огорчению, воплотить задуманное у него не вышло. Нечто тупое, но тяжелое ударило его в плечо. Дрогг повалился на бок, рукоять малкуса выскользнула из его рук. Сбивший орка с ног малахитовый шар распустился десятками вьюнов-шупалец. За считанные секунды подвижные стебли оплели тело Дрогга.

Отныне бывший гладиатор только и мог, что бессильно наблюдать за происходящим вокруг, скрежеща зубами в ожидании неотвратимого. Он узрел как пали гриди конунга. Эльфы не нуждались в полонянах, наподобие торлов, — могущих доставить много хлопот и мало удовольствия.

Одному из телохранителей конунга, грудь которого представляла собой мешанину из обгорелой плоти и расплавленного металла, угодила в глаз сверкающая смарагдовыми искрами стрелаю. Голова болдыря разлетелась алыми брызгами.

Ноги другого торла подсекли незаметно проползшие среди мертвых тел лианы. Гридь бухнулся на спину, сотрясши землю. Подняться полукровке уже не дали. По меньшей мере две дюжины эльфов взялись истово рубить лежащего врага. Телохранитель конунга еще сопротивлялся. Не выпущенными из рук при падении совней и перначем он сразил нескольких наиболее ретивых противников, но под градом обрушившихся клинков вскорости, несколько раз конвульсивно дернувшись, перестал шевелиться.

На ногах осталось всего шестеро варваров, считая самого Фандара. Четверо двергов и волколак-годи сбились в кучу вокруг конунга. Веледостойный правитель сноровисто управлялся с полутораручным бастардом, эфес коего украшала волчья голова.

Над рядом эльфийских воинов взметнулись зеленые арканы. Петли затянулись на плечах дверга, вооруженного бердышом на коротком топорище, и дернули его, вырывая из строя. Двое карликов попытались удержать товарища, но остроухие лучники засыпали их стрелами, обернувшимися сетями. Фандар самолично пришел на помощь угодившим в путы соратникам, принявшись рубить оплетшие гномов тенета.

Косматый волколак столкнулся с крошечной, размером с кулак, ослепительно-белой звездочкой, и утробно рыкнув, бездвижно замер. Тотчас оборотня сбили с ног и оплели зачарованные вьюны.

Не успел конунг завершить освобождение двергов, как они снова очутились под градом ловчих снастей. По устланной телами и залитой кровью земле прошмыгнули лозы, опутавшие ноги воинов Сарминхейма. Несомненно наделенный магической силой клинок конунга легко рассекал травяные вервия. В то же время вооруженные шестопером, молотом и буздыганом дверги не могли самостоятельно высвободиться из гибких оков.

Спустя короткое время на ногах остался один лишь Фандар. Окружавших его гномов и ликантропа живые эльфийские лианы спеленали и утянули вглубь строя ииэс-миильских воинов.