— Я пойду в эту гробнису, — после минутного молчания, наконец произнес Дрогг.

— Какова цена твоих услуг, охотник? — прищурившись, спросил иркун.

— Не шуди меня превратно, постенный штарейшина, — тон орка исполнился вркадчивости. — Но я не шобираюсь клашть голову ради Шархидата и его жителей. Я пошесу шклеп, но ежели вштресу там несто, сто окажусь не шпошобен одолеть, то вернушь шюда и извесу тебя об этом. Обесай мне, что буде подобное шлучитьшя, ни ты, никто иной из сишла жителей деревни не штанет упрекать и пытатьшя накажать меня жа шей поштупок.

— Обещаю. Слово иркуна, — склонил голову козлочеловек, и стоявшие по бокам помощники повторили оное действие. — Но все же ты не ответил, сколько ты хочешь в качестве оплаты? Быть может, тебе потребно не золото, а нечто иное?

— Дешять жолотых марок, асе я в одиноску избавлю ваш от нежити, пять марок, ежели для унистожения мертвесов мне потребуетшя помось воинов Шархидата, и две, буде я вернушь из шклепа ни ш сем, — озвучил цену Дрогг.

Вурнхи сузил глаза и в раздумьях пожевал губами.

— По рукам, Дрогг-охотник, — наконец молвил иркун. — Но в этом случае я отправлю с тобой двух своих воинов, дабы они могли подтвердить то, что ты в самом деле посещал гробницу.

— Воля твоя, штарейшина, — пожал плечами Дрогг. — Шпутники мне в этом походе тосно не помешают.

— Значит, по рукам? — с шумом выдохнув, спросил козлочеловек.

— По рукам, — кивнул охотник.

— Когда ты намереваешься отправиться в Гиблую Крипту, орк по имени Дрогг? — выспренне вопросил глава деревни.

— Мне незачем задерживаться в Шархидате, — покачал головой зеленокожий полукровка. — Я готов двинуться к означенной усыпальнице завтра на рассвете.

— Хорошо, Дрогг-охотник, — с более подходящей властному сюзерену благосклонностью молвил иркун. — Я отпускаю тебя. Все что тебе потребно для похода, ты можешь запросить у Фариза Поденника. Мои воины будут ожидать тебя завтра за час до восхода солнца подле дверей Вахировой корчмы.

— До шкорой вштреси, веледоштойный штарейшина, — на прощание поклонился орк.

— Да будет успешен твой поход, Дрогг-охотник, — в блеющем голосе козлочеловека звучала надежда.

Зеленокожий странник развернулся и зашагал к выходу, возле коего его поджидал Фариз Поденник.

— Старейшина, позволь мне пойти вместе с Дроггом, — уже переступив через порог, услышал орк бас зурхала.

— Нет, Брумар, — недовольно отрезал иркун. — Шархидат не может рисковать единственным кузнецом. Я отправлю с ним Птицелова и Золотаря.

— Шлушай, Фариж, — обратился к своему спутнику болдырь, как только они покинули ратушу. — Ты можешь раздобыть мне копейное ратовисе беж наконесника и веревку покрепсе?

— А то! Через четверть часа притащу, — задорно отозвался старикан, но в его оставшихся холодными глазах читалось явное недовольство приказом Вурнхи.

Седовласый пустынник проводил орка до дверей харчевни и торопко шмыгнул за угол. Более не докучаемый чьим-либо вниманием Дрогг вернулся к оставленному обеду.

Поденник не замедлил явиться, в точности исполнив порученное. Получив просимое, охотник отправился на прогулку по деревне. Пожилой стражник неотступно следовал за ним, но затевать разговор не решался.

Для начала Дрогг наполнил бурдюки водой из колодца. А затем по кругу обошел селение. По дороге орк попросил Поденника подсобить в поиске плоских камней размером с два мужицких кулака. Явно не лишенный смекалки старикан тотчас привлек к сему занятию всю местную детвору. Когда четыре искомых валуна очутились у него в руках, охотник сызнова вернулся в срединную часть деревни.

Терзаемый любопытством Подденик и несколько ребятишек постарше, с вящим интересом наблюдали, что же зеленокожий будет делать с найденными булыжниками.

Усевшись на берегу пруда, Дрогг накрепко привязал бечевой по два валуна к каждому концу ратовища, изготовив тем самым подобие двуручной булавы, увенчанной каменными набалдашниками с обеих сторон. Таким оружием крушить сухие костяки виделось вполне сподручно.

Насколько уразумел орк, в деревню наконец доставили трупы убитых на его глазах пустынников, и на главной улице началось похоронное шествие, сопровождаемое надсадным плачем и причитаниями. Не желая принимать участие в погребальных обрядах, орк поспешил укрыться в корчме.

— Постенный хожяин, мне потребна твоя помось, — заговорил Дрогг, войдя внутрь трактира и нос к носу столкнувшись с Вахиром Остроглазом. — Жаготовь мне припашов для похода в Гиблую Крипту.

— В Гиблую Крипту? — округлил глаза в испуганном удивлении харчевник. — Зачем тебе туда соваться, досточтимый гость?

— Ежели тебе так важно шие жнать, — с толикой недовольства ответил Дрогг. — Меня нанял штарейшина Вурнхи, дабы я ижбавил Шархидат от набегов нежити.

— Скверно, что ты согласился на его предложение, — огорченно покачал головой сухопарый человек. — Из энтого могильника еще никто не возвращался.

— Я не шобираюсь там погибать, — твердо молвил охотник. — Так сто? Ты обешпечишь меня провижией на дорогу туда и обратно?

— Дык много брать с собой не придется, — сызнова нацепив маску дошлого барышника, махнул рукой трактирщик. — Ведь оный склеп всего в полудне пути отсюда. Так по мелочи можешь прихватить баклажку водицы да солонины пожевать.

— Буду благодарен тебе хожяин, коли жавтра на рашшвете у дверей меня будет ожидать котома с копсеным мяшом, — распорядился орк.

— Как пожелает, почтенный гость, — верно, памятуя о полученной золотой монете, харчевник теперича кланялся куда ниже, чем во время их знакомства.

Вахир Остроглаз скрылся за пересекавшим зал занавесом. Оставшийся в одиночестве орк взялся осматривать свое снаряжение. Он шел по пустыне уже около трех недель, посему его запасы алхимических зелий и иных могущих подсобить в схватке с умертвиями вещиц существенно истощились. Впрочем, с обыкновенной нежитью он намеревался разделаться сработанной сегодня двуручной булавой, супротив же более опасных врагов охотник собирался применить склянки жидкого огня, коих в его распоряжении осталось всего две.

Прозорливый трактирщик не дал заскучать состоятельному постояльцу. Вскоре корчмарь пожаловал, неся на блюде запеченную с финиками ящерицу. Пышущая паром тушка источала незнакомый орку, но приятный аромат, заставлявший внутренности клокотать в нетерпении.

— А вот и ужин поспел! — осклабившись, объявил харчевник.

Хозяин поставил кушанье перед охотником. Позади Вахира Остроглаза возникла неуклюжая худощавая фигурка. Девушка лет пятнадцати держала в руках высокий кувшин, распространявший окрест кислый запах.

— А энто моя дочурка, Дасира, — пуще прежнего расплывшись в улыбке, владелец заведения потрепал юницу за плечо.

Молоденькая пустынница была весьма недурна собой. Ее чистое правильное лицо с по-детски вздернутой верхней губой и немного печальными темными глазами в своей необычной почти колдовской привлекательности не уступало смазливым мордашкам благородных дам. Блестящие иссиня-черные волосы и нежные тонкие руки говорили о том, что девушка больше привыкла проводить время с гребнем, нежели мотыгой али веретеном.

Дасира с толикой кокетливого смущения поклонилась и водрузила сосуд на каменную столешницу, после чего, вспорхнув полами аляповатого одеяния, кое, впрочем, не могло скрыть ее стройного стана, удалилась.

— Наслаждайся трапезой, любезный гость, — проводив дочь взглядом, сказал харчевник. — Коли умел бы, то развлек бы тебя мудреной беседой, а так… поспешу лучше обустроить тебе ночлег.

— Благодарштвую, хожяин, — склонил голову Дрогг.

Вахир Остроглаз отправился вглубь дома, а орк так же, как и перед обедом, отхлебнув териака, принялся за еду. К хмельному он притрагиваться не стал, ибо отлично ведал, что подобные напитки лишают взор остроты, а руки — твердости.

Проведший много лет в путешествиях охотник привык обходиться малым количеством пищи. Именно поэтому он, не осилив и половины предоставленного угощения, позвал трактирщика.