Вся прошлая жизнь, все «хорошо» и «плохо» словно пеплом осыпаются на грязную жестокую реальность, тыкая носом Антона в его собственные ошибки.

— Ты говорил, что любишь его. Тогда зачем ты так с ним поступил? За что лишил его жизни?

Влад невесело кривит губы в некрасивой усмешке и до боли потирает пальцами запястье, закованное в наручники.

— Вы в своём трогательном счастливом мирке никогда не замечали, что есть те, кому по-настоящему больно. Может быть, мне хотелось, чтобы ты узнал, что такое страдать.

Неужели почти целый год кромешного ада был недостаточным наказанием за все его грехи?

— Хочешь сказать, что просто хотел преподать мне урок?

— Я просто хотел, чтобы он любил меня. Чтобы хоть раз в жизни он посмотрел на меня так, как смотрит на тебя. Разве это так много? — с явным отчаяньем в голосе проговорил Влад.

Всю свою жизнь Антон был уверен, что любовь заставляет людей идти на подвиги, проходить вместе все дороги, даже если придётся истоптать ноги в кровь. Он был уверен, что любовь — это то светлое, что несёт в мир только самое лучшее: надежду, самопожертвование, нежность и преданность — но теперь он знает, что любовь разрушает людей. Она превращает их в чудовищ, способных на что угодно во имя своей любви. Влад любил свою сестру, и из-за этой любви пострадали десятки человек; Влад любил Серёжу — возможно, своей ненормальной любовью, и в итоге из-за неё Серёжи больше нет.

— Он не заслуживал умереть, — до боли сжимая руки отвечает Антон.

Серёжа, как никто другой, заслуживал жить как угодно, пусть даже где-то вдали от него, но просто жить. Встречать рассветы и провожать за горизонт солнце, подпевать песням по радио и пританцовывать в такт, есть мороженое летом и запивать вином тоску — просто быть в этом огромном мире!

— Ты ничего не знаешь, Антон, — тяжело вздыхает Влад. — Есть много вещей, в которых ты всё ещё полный профан. Серёжа не заслуживал смерти — так же, как и ты не заслуживал его никогда.

— Почему ты сдался? — спрашивает Антон, потому что дальше говорить о Серёже просто выше его сил.

По сути, Влад сам шёл им в руки — в какой-то степени даже самостоятельно вывел на себя.

— Я сделал всё, что хотел. Я думал, что месть поможет мне успокоить душу, но в итоге получил лишь горькое послевкусие от победы. Моя сестра всё равно мертва, а Серёжа… Он всё равно всегда будет любить только тебя. Всё было бессмысленно.

Влад кажется абсолютно раздавленным и разбитым. Соболезнует ли ему Антон? Ни на грамм. Он заслужил всё, что с ним произошло. Возможно, с какой-то стороны они все получили по заслугам.

Все, кроме Серёжи.

Антон до боли закусывает губы и поднимается на ноги, нависая над совершенно чужим для себя человеком.

— Может быть, я никогда не заслуживал его, но одно могу сказать точно: ты ничего не знаешь о любви.

В следующий раз он видит Влада на суде, где тот получает высшую меру наказания. Он смотрит на человека, которого когда-то считал свои другом, и мысленно отпускает всё, что произошло с ним за этот чёртов год.

Через два дня, когда Влада доставляют в особую колонию строгого режима, один из сокамерников убивает его во сне.

Арсений смотрит в глаза Антону и видит в них ответ на свой немой вопрос. Жаль ли ему Линчевателя? Определённо, нет. Они прощаются с Владом раз и навсегда, и в их жизни начинается новая глава.

***

Следующие три месяца пролетают незаметно. На смену весне приходит жаркое и влажное питерское лето, они делают ремонт в квартире, и теперь всё, что напоминает в ней о Серёже — это одно дорогое сердцу фото на полке и кольцо, которое Антон не снимает.

Арсению нужно немало времени, чтобы принять мысль о том, что Антон ехал спасать не его. По-честному, где-то в глубине души Арсений его, конечно же, понимает и даже проникается к Антону уважением за то, что тот всё-таки признался, не покривил душой, но сердце всё равно болит при мысли, что любимый человек выбрал не его. В один момент его даже посещают мысли бросить всё и уехать обратно в Омск, но он смотрит на Антона, видит его глаза — и в них немую мольбу, и Арсений понимает, что Антону он просто необходим. Ему нужно время, но он это отпускает, потому что Антон наконец-то отпускает Серёжу, а это дорогого стоит.

Теперь Антон говорит о нём спокойно, со светлой грустью и такой же светлой тоской. Они оба понимают, что это его прошлое, от которого откреститься просто так не получится, но, по крайней мере, теперь Серёжа стоит за его спиной, оберегая, и больше никогда не стоит между ними. У них с Антоном всё, правда, налаживается.

Квартира наконец-то становится их домом, и в один из дней Арсений притаскивает с улицы маленького испуганного котёнка. Антон сопротивляется для вида, но той же ночью засыпает рядом с ним в обнимку, как будто бы защищая от всех бед, которые успело пережить это маленькое существо.

Антон меняется незаметно — просто в один момент его улыбки становятся шире, он смеётся над очередным дурацким Арсовым каламбуром, и в уголках глаз его появляются так полюбившиеся Попову лучики-морщинки. На самом деле, Шастун, оказывается, очень любит смеяться, и энергия из него порой просто бьёт ключом.

Антон становится собой.

— Ты опять скормил Орешку все запасы корма, — тяжело вздыхает Арсений, стоит только заглянуть в шкаф.

Наглый пушистый засранец, до этого сжевавший всё, что было в доме, довольно мяукает и явно просит ещё.

— Мне кажется, он недоедает: посмотри, какой худой, — заботливо подхватывая кота на руки, отвечает Антон.

Арсений в ответ улыбается и с наигранным возмущением закатывает глаза.

— Тош, он жирный, — фыркает он. — А ещё наглый манипулятор, которому ты не умеешь говорить «нет».

— Не ругайся, Сень. Лучше сходи в магазин за едой Орешку, и пивка захвати!

— Действительно, и в кого он только такой манипулятор, — по-доброму ворчит Арсений, чмокая Антона в губы.

Шастун мягко почёсывает кошака за ухом и спускает с рук, чтобы закурить. Он видит, как Арсений выбегает из подъезда, как обычно, сверкая своими охренительными щиколотками, и скрывается за поворотом. На улице стоит настоящая августовская жара. Антон выкидывает бычок прямо в окно и с сожалением думает о бутылочке холодного пива, когда заваливается на диван, бессмысленно клацая каналы.

Шастун думает о всякой ерунде: например, о завтрашней планёрке или о том, что в такую жару в участок придётся тащиться в форме, когда в дверь начинают звонить.

— Вот же балбес, опять ключи забыл, — шутливо ругается Антон себе под нос и не торопясь направляется к двери.

Он щёлкает замком в намерении отчитать Арсения за невнимательность, открывает дверь — и весь мир крошевом осыпается к его ногам.

Антон больше не верит в чудеса, он в общем и целом никогда в них особо и не верил: он знал, что сказки — это всего лишь выдумки и что желания никогда не исполняются, даже если скрестить пальцы и загадать их на падающую звезду. Но в этот момент вся его жизнь словно переворачивается с ног на голову, давая Антону хорошего пинка.

Он не верит своим глазам, потому что прямо перед ним, грязный, весь в ссадинах и явно виднеющихся из-под ободранной одежды гематомах, стоит его Серёжа — с печальной, но самой прекрасной улыбкой на губах.

— Привет, Тош.

Словно пять минут назад он ушёл в магазин и теперь вернулся — и не было ничего: не было ни куртки в крови, ни долгих ночей, мучивших кошмарами, не было пустой квартиры и взрыва, который разделил всю жизнь Антона на до и после.

Вот он, всего лишь вышел в магазин.

Антон чувствует, как у него подкашиваются ноги, и он бы, наверное, упал, если бы не Серёжа, удержавший его своими сильными руками.

От Серёжи пахнет кровью, потом и грязью, но Антон всё равно улавливает его особенный запах, который не спутал бы ни с чем. Он чувствует, как сердце, разорванное на две половины, разрывается от боли и кричит, когда вторая половинка наконец-то возвращается на место.

Антон закрывает глаза, до боли цепляется в чужие плечи и плачет, не в силах остановить этот бесконечный поток слёз.