— Насчет злого умысла…

— Да знаю я, что его у тебя не было. Давай уже, работаем дальше.

В глазах Баки мелькает искра благодарности.

— И никому не рассказываем, как нас почти уделал сине-красный акробат.

— Ни за что.

========== О сложных эмоциях ==========

Цельная картинка у Баки не складывается, хоть ты тресни.

Стив действует уверенно и спокойно. У него всегда есть план, в крайнем случае — схема. Рядом с ним ни у кого и малейших сомнений не возникает в том, что все будет нормально, Стив порешает, примет ответственность, направит. Он знает, что делает. Со всех сторон только и доносится «Кэп, Кэп…».

Баки ломает голову, пытаясь понять, что же его смущает, и никак не может ухватиться за нужное направление мысли. Наверное, он здесь единственный знает Стива настолько хорошо, чтобы заметить… Что? Неправильные интонации? Искусственность движений? И бруклинское небо в его глазах неправильное. Слишком какое-то пасмурное и мутное.

Когда Стив обращается к нему, что-то сквозит в его словах, и Баки не может уловить, правда ли это или он просто сходит с ума. В его отношении у Стива поведение тоже несколько покровительственное, и это забавляет, и это объяснимо, если бы не… Баки на мгновение зажмуривается, а затем открывает глаза и пытается посмотреть на Стива взглядом сержанта Барнса, призывая того себе на помощь. Тот, конечно, усмехается и помогает, и усмешка эта так и остается на губах Баки, когда он подходит к Стиву, в кои-то веки не окруженному другими участниками всей их грандиозной заварушки.

— Стив, ты на меня за что-то… обижен? — вопрос звучит настолько «в лоб», что со Стива на мгновение даже спадает вся аура уверенности, и он смотрит на Баки с искренним удивлением.

— Нет, с чего ты взял?

«Точно обижен».

— Я сначала думал, что ты меня опасаешься, не доверяешь или что-то в этом роде. Но нет же! Стив, ты обижаешься, я и сам бы рад этого не замечать, но это же невозможно.

— Бак, с обидой это не имеет ничего общего.

Баки делает над собой усилие и не закатывает глаза. «Ну, давай, поломайся тут еще».

— Стив, выкладывай, — он говорит с нажимом, играть в сто вопросов у них просто нет времени.

Стив колеблется еще пару мгновений, как будто решает, стоит ли вообще раскрывать тему.

— Понимаешь, я… не знаю, чего точно ждал от нашей встречи, — он криво ухмыляется и смотрит Баки в глаза, как будто хочет намекнуть, что сейчас скажет что-то очень глупое, но он предупредил, так что заслуживает снисходительности. — Обдумывал разные варианты развития событий. Но меня поразила твоя квартира. В ней было столько настоящей жизни. Обшарпанной, конечно, но настоящей. И меня это… задело. А потом стало ясно, что ты все помнишь, и я подумал…

— Почему я к тебе не пришел, — тихо заканчивает Баки и замолкает на мгновение.

Можно пуститься в объяснения. Про попытку защитить от себя и от окружающих. Про триггеры. Про ненадежность некоторых воспоминаний. Только что толку с этого, если Стив все и сам прекрасно понимает, даже получше самого Баки? Если он просто обижен, и в их ситуации это настолько странно и нелогично, что никакие логичные доводы тут не помогут в принципе.

— Ну, ежки-матрешки, Стив, я ошибся. Сильно. Критически. Сам же знаешь, мой настоящий дом всегда будет там, где ты. Просто я понял это не сразу. Но я сумасшедший, мне можно.

Баки смотрит вопросительно — никаких сложных и выверенных оправданий, никакой логики, только незамутненный поток мыслей. И бруклинское небо в глазах Стива светлеет, расчищается, наконец-то наполняется знакомой теплотой.

========== О бесконечных дорогах ==========

Беглого взгляда на «Жука» Сэму хватает, чтобы прийти к важному логическому выводу: в их бравом трио садист все-таки Кэп.

Барнс, как назло, после отключения режима Зимнего с ним ни о чем не спорит и по поводу средства передвижения почему-то не высказывает даже малейшего протеста, а на молчаливое порицание Сэма Стив отвечает лаконичным «Не привлекаем внимания». Да, как же. Посреди немецких машин-то такой шикарный экземпляр ни у кого вопросов не вызовет.

Сложнее всего избавиться от ощущения, что сдвинь он чертово сиденье еще на пару сантиметров дальше от приборной панели, на его шее начнут неумолимо смыкаться холодные металлические пальцы. С задорным поскрипыванием.

В зеркало заднего вида он пытается уловить общее настроение Барнса, пока тот угрюмо смотрит в окно.

— Ехать будем по атласу? — спрашивает беззаботно, прекрасно понимая, что более удачных вариантов нет, но свернуть не туда и продлить поездку на лишние пару часов жутко не хочется.

— По указателям разберемся, — настрой Стива оптимизма не внушает, холодная машина смерти затаилась позади него и, видимо, ждет подходящего момента. Дышать трудно.

Ситуация неловкая. Насколько вообще может быть неловкой ситуация, когда за спиной сидит неадекватный убийца, а говорить вам решительно не о чем.

— Навигатор бы не помешал. У тебя в руке нет? — Сэм не мог бы с абсолютной уверенностью сказать, зачем лезет на рожон, когда можно было бы этого и не делать. Наверное, так его подсознание борется с опасениями. Клин клином.

— Чего? — Барнс отрывается от мрачного созерцания пейзажей за окном.

— Навигатора, — Сэм прекрасно понимает, что этот разговор даже и начинать не стоило, но останавливаться сейчас уже как-то глупо.

— Конечно, — Барнс, вопреки всему, что твердит о нем разведсообщество, почему-то решает, что время шутить, а не применять грубую силу. — Еще открывашка и интерактивная 3-d модель карты США. Вдруг правда потеряюсь.

Стив тихо хмыкает и начинает крутить колесико радио. Раздается натужное скрипение и жуткие помехи, которые сильнее нагнетают атмосферу, чем разряжают.

— Ты что там ищешь? — Барнс, видимо, тоже не приходит в восторг от идеи с радио, и Сэму в спинку почему-то прилетает ощутимый пинок. — Песни про Капитана Америку? Они сейчас немодные.

— Это песни нашей невозвратной юности, неужели не ностальгируешь?

— Не знаю, как там у тебя с невозвратной юностью, я еще вполне себе молод, — тихо произносит Барнс, и это самая горькая ложь, какую Сэм от него слышал.

Повисает очень непростое молчание. Нет, между этими двумя, конечно же, есть какая-то сумасшедшая гармония, которая берется непонятно откуда. И даже замолкая, они как будто продолжают немой диалог, только им двоим и слышный.

С Сэмом все по-другому. Как в парикмахерской, когда и молчать неудобно, и говорить особо не хочется.

Первым, как ни странно, не выдерживает Барнс, чем приводит Сэма в состояние легкого замешательства.

— Так, мы едем на встречу с твоей девушкой или не совсем? Ты же не будешь сейчас говорить, что это все только по работе…

— Бак, не начинай.

— Ну, я просто догадываюсь, как это будет. Она ради тебя проедет полстраны, добудет очень важные сведения, доставит их тебе, рискнет карьерой. Ты поблагодаришь ее за хорошую службу…

— Бак…

— Даже благодарить не будешь?

— Ты замолчишь или…

— Поворот пропустил.

Стив топит педаль в пол, машина натужно скрипит и Сэм чувствует, как Барнса слегка вдавливает в его сиденье.

— Тут не было поворота!

— Следи лучше за дорогой внимательнее.

Сэм тяжело вздыхает. Это все показное или нет? Попытка усыпить бдительность или на самом деле — черты человека, которого так отчаянно пытается вытянуть Стив? Он откидывается на спинку, и почти тут же ему прилетает новый ощутимый пинок.

— Тут не так много места, между прочим.

— Тут во всей машине не так много места, так что терпи.

Следующий пинок не заставляет себя ждать.

— Думаю, тебе все-таки стоит подвинуться. И чем скорее, тем лучше.

— Слушай, был я как-то за рулем нормальной тачки. Знаешь, такой просторной и с кондиционером. Этот самый руль вырвали у меня из рук и зашвырнули куда подальше. Так что теперь приходится как-то приспосабливаться к тому, что есть.

Сэм замолкает, прекрасно понимая, что иногда все-таки нужно уметь вовремя затыкаться. Ну вот что ему спокойно не сидится? Стив вообще попытается его выручить, если что? Или посчитает это достойной жертвой во имя старой дружбы? Если это, конечно, вообще можно назвать дружбой. А не манией какой-нибудь.