– Не стоит, Рилье, право, – продолжил Марини обмениваться любезностями, отходя от своего спутника вместе с Промом. – Я вернусь через пару минут, благо идти здесь совсем ничего.

В полном молчании они добрались до выхода, после чего распрощались и пошли своими путями. Охранник чуть ли не бегом вернулся к отряду, чтобы узнать, что сделали с его находкой. Ответ Кальвина, увы, разочаровал бойца: по его словам, сразу после вызова Тея в штаб сюда прибыл Рилье вместе с парой служащих, которые спустились и под прикрытием сверху перевезли все предметы, включая деревянные обломки, наверх, где вновь присоединившийся к ним Марини велел доставить все в штаб. На этом история с находками закончилась, и теперь отряд ждал только его, Прома, отправившегося к самому коменданту.

Не успел Кальвин закончить рассказывать, как к напарникам подошел порядком успокоившийся начальник смены.

– Ну что, выкладывай: о чем вы беседовали? – глухо осведомился он.

– Комендант сделал мне внушение и отправил на неделю на другой участок, чтобы я подумал о своем поведении, – доложил Тей.

– Считай, тебе крупно повезло, раз такое мягкое наказание, – кивнул Лютер. – Я бы заставил тебя драить коридоры целый месяц, да так, что ты бы не разогнулся.

Оба бойца усмехнулись пожеланиям начальника.

– А если серьезно, – понизил голос тот, отводя Прома в сторонку, – то, не будь в тебе ненасытной жажды приключений, из тебя вышел бы неплохой командир сектора, если не больше. У тебя все для этого есть, только поумерил бы пыл, а там и признание придет.

– Спасибо, сэр! – с благодарностью воскликнул солдат, польщенный похвалой.

– Тише ты, а то через Стену перевалишься! – шикнул на него Лютер и пошел вдоль ряда бойниц, осанистый и исполненный чувства гордости за свою работу.

– Кто из вас повторит безрассудный поступок глубокоуважаемого мистера Тея, тому я сверну шею! Все поняли?! – донеслось до товарищей с другого конца участка.

– Так точно! – ответил стройный хор голосов.

– То-то же! А теперь живо вниз! Смена окончена! – приказал Лютер властным тоном и направился к спуску.

Остаток ночи Пром провел в шумной компании товарищей, запивая постигшее его несчастье. К счастью, друзья вежливо старались не поднимать щекотливую тему, поэтому мужчина чувствовал себя раскованно и ежеминутно отпускал шутки и острые реплики. Изрядно же приняв, он сослался на усталость от напряженной смены и пошел домой пешком, благо идти было недалеко.

Улица, на которой находился бар, была довольно людной даже в предрассветное время: здесь располагалось множество ночных заведений, заманивающих посетителей неоновыми вывесками. Во всех уголках ощущалось безудержное веселье и беззаботная радость, легко передававшаяся по воздуху вновь прибывшим. Пром, и без того разгоряченный, буквально пропитался бесшабашной атмосферой улочки и потому шел, окрыленный счастьем, с легкой улыбкой на лице. В такие моменты он чувствовал себя совершенно свободным – казалось, дай ему крылья и он взлетит, воспарит над городом. Его не волновали ни Стена, ни опасности, таящиеся за ней: все это было так далеко и нисколько не касалось его жизни, ведь она была здесь, а не где-то там. Заботливо укутанная от тревог, тщательно оберегаемая, она доставляла ему удовольствие и наслаждение. Можно ли было мечтать о большем? Разумеется, нет, подсказывал здравый смысл, и все же порой Пром ощущал в сердце щемящую тоску по чему-то еще. Боец не смог бы и сам сформулировать по чему именно – он знал лишь то, что жажда приключений, кидавшая его в авантюры вроде сегодняшней, рождалась как раз из этого потаенного чувства.

На следующий день Пром, как обычно, встал по будильнику и быстро собрался на службу. Четкими движениями, не требующими ни малейших усилий, охранник оделся, взял рюкзак, проверил, все ли на месте, и покинул жилище. Выйдя из дома, он по привычке отправился по проторенной дорожке, однако на полпути остановился как вкопанный, разом вспомнив, что натворил не далее как вчера и о наказании за проступок.

– Ладно, куда мне надо? – вслух задал он вопрос и стал рыться в карманах в поисках записки, полученной прошлой ночью на проходной.

Бумага обнаружилась в нагрудном кармане, она гласила, что рядовому предстоит отправиться для прохождения службы в сектор А, где ему надлежит вручить документ начальнику третьей дневной смены Цистерио. Еще раз перечитав приказ, Пром положил бумагу обратно и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел в противоположном направлении.

Через полчаса он входил через пропускной пункт нового для него сектора А. Сразу за проходной его уже ждал мужчина лет пятидесяти, седой, с многодневной щетиной. Он поднялся навстречу вошедшему, в котором сразу угадал новичка, и поздоровался.

– Начальник третьей дневной смены Доминик Цистерио. Вы, я полагаю, Пром Тей?

– Все верно, сэр. Прибыл для отбывания наказания, – доложил солдат без предисловий.

Новый знакомый оценивающе оглядел бойца с ног до головы и только тогда спросил:

– Значит, вы защищаете побережье?..

– Именно.

– Говорят, вчера ночью там творилось что-то жуткое. Вы были на Стене в той смене?

– Да, был, – безыскусно ответил Тей, не видя в этом повода для гордости.

Заметив неразговорчивость собеседника, Доминик решил прекратить расспросы, однако все же поинтересовался, из-за чего Пром оказался в его секторе.

– Видите ли, сэр, – нехотя произнес тот, – я проявил инициативу, которую мое командование расценило как грубое нарушение устава. По крайней мере, так утверждал мой непосредственный начальник… Несмотря на это, комендант избрал весьма мягкую меру, сослав, то есть отправив, – поправился мгновенно Тей, заметив проскользнувшее по лицу местного старожила недовольство, – меня сюда.

Этой оговоркой Тей выдал давно зародившееся разделение между охраной побережья и сухопутной границы, считавшейся, в общем-то, спокойной. И действительно, смотря на умудренного годами представителя сектора А, Пром чувствовал, что в этом общепринятом мнении есть доля правды. Впрочем, он тут же пообещал себе держать язык за зубами, дабы в короткий срок не наломать дров.

– Что ж, – вышел из возникшего затруднения Доминик, – добро пожаловать, мистер Тей. Насколько я понимаю, – он указал на объемный рюкзак за плечами рядового, – вы готовы заступить на дежурство?

– В любую минуту, – подтвердил мужчина.

– Очень хорошо. В таком случае не будем терять время и поднимемся наверх.

Через десять минут Пром уже был на Стене. Так как все места у бойниц были распределены между местными защитниками, то ему доверили следить за системой освещения (в дневное-то время!). Должность была настолько надуманной, что за следующий час Тей ни разу не вспоминал о порученном ему деле, предпочитая наблюдать за горизонтом. Солнце клонилось к закату, и огромная Стена отбрасывала километровую тень, создавая искусственную ночь в раскинувшейся под ногами людей долине. Хотя день был ясный, к вечеру набежали небольшие облака, и светило, не успев зайти за море по ту сторону города, скрылось за их пеленой. Заметно стемнело. Пром, за несколько лет службы научившийся предугадывать погоду по видимым природным явлениям, пришел к выводу, что надвигается туман. Интуиция не подвела: вскоре плоскую равнину застилала молочная дымка, в которой абсолютно растворились все детали пейзажа. «А что если бы там кто-то жил? Каково ему – быть одному среди этих туманов, во владениях тьмы?» – пришло рядовому в голову, пока он сидел на небольшой приступке у внутреннего края Стены. «Бесконечно пусто в душе, холодно и одиноко в покинутом мире, где ты вынужден прятаться и каждую минуту трястись от страха за свою жизнь», – продолжал литься поток мыслей.

Проходивший мимо Доминик позвал Прома.

– Понимаю, что вам, наверное, скучно, но, поверьте, у нас вообще мало интересного. Злые языки поносят нас за это, считая всех прозябающих здесь трусами или стариками, ждущими отставки, как я, – мне обидно слышать их выпады, потому что наша работа тоже чего-то да стоит. А вдруг враг попробует атаковать с этой стороны, думая, что ее никто не охраняет? Вот тогда-то мы и выстрелим, попомните мои слова! Так что передайте там, на побережье, что мы всегда готовы к бою и не протираем штаны зазря.