- Да ты и знаешь далеко не всё, – презрительно хмыкнула Эвелин. – А его ничего не брало, твоего чёртова отца. Он смеялся мне в лицо каждый раз. Но сейчас я его, наконец, достану. С твоей помощью, маленькая дрянь. Твоей и этого милого мальчика, который уже начинает видеть вещи в правильном свете.

- Во-вторых, – продолжала девочка, – если бы не эта, – она кивнула на фотографию Рут, – ничего бы не было. Томас работал ведущим хирургом в Кливлендской клинике, ему прочили место главного врача, пока там не появилась Рут Стокард. Томас будто свихнулся, бегал за ней, как мальчишка, бросил семью, а когда она после интернатуры ушла к Вэннакату, оставил всё и кинулся за ней.

Сирил удивлённо воззрился на Кристи.

- Откуда ты знаешь?

- Я за этот год много чего узнала о Прайсах, Стокардах, Вэннакате, этой клинике… Да и о себе, пожалуй.

Кристина опустилась в запыленное кресло и подтянула колени к подбородку.

- Рил, фотография – пустышка. На ней ни у кого нет души. Обычный официальный снимок, где все выглядят как напыщенные индюки. Наваджибигоквэ сказала, что это единственный шанс, второго не будет. Рил, я чувствую, как уходит время, а мы сидим тут и обсуждаем двух стерв, из которых неизвестно какая хуже.

- Да. Извини, – пробормотал Сирил, вешая фотографию на место. Он не удержался и машинально провёл пальцем по лицу Рут Стокард, будто погладил, и тут же воровато оглянулся на Кристи. Но девочка ничего не заметила.

Внезапно она вскочила, бросилась к столу Вэннаката и принялась вываливать содержимое ящиков на столешницу.

- Ну должно же быть хоть что-то, – бормотала Кристин, лихорадочно перебирая бумаги и отшвыривая их в сторону. Сирил молча наблюдал за ней, не решаясь вмешиваться. «В конце концов, Крис убедится, что всё бесполезно, и мы отсюда уйдём, – думал парень. Затем он невольно вспомнил лицо мужчины в объективе камеры. – Стивен или Томас? Или глюк фотоаппарата, капризы техники, увидевшей то, что осталось здесь с 1931 года?» Сирил не верил в призраков, не признавал никакой мистики, но не мог отрицать того, что видел собственными глазами. Кто-то там был, и этот кто-то пытался вступить с ним в контакт. «Томас или Стивен, он хотел, чтобы мы ушли, чтобы я увёл Кристи отсюда. И в этом наши желания совпадают. Так что, надеюсь, он на меня не в обиде», – пытался успокоить себя парень

Вдруг Кристина, перелистав очередной блокнот Вэннакота, залилась смехом.

- Крис, ты в порядке? – забеспокоился Паркер.

- Рил, мы дураки! Это же очевидно, как… как то, что трава зелёная, а вода мокрая. Слушай! «Я одинок. Мне не с кем говорить, не перед кем открыться. Я знаю, что люди не поймут меня, испугаются и попробуют помешать. Этого нельзя допустить. Однако и молчать всё время я тоже не могу, иначе меня разорвёт изнутри. Я лучше, чем кто бы то ни было, знаю, как губительна для психики невозможность высказаться. Но единственный собеседник достойного уровня, единственный, кто никогда не станет противоречить и уж тем более никогда не предаст меня – это я сам. Только в разговоре с самим собой можно быть откровенным до конца. Разумеется, это тоже небезопасно, нельзя исключать варианта, что мои записки попадут в чужие руки, но приходится рисковать. Абсолютной безопасности не существует, история с ушами царя Мидаса тому подтверждение. Взвесив все за и против, я пришёл к выводу, что преимущества ведения дневника намного превосходят его потенциальную опасность...» – Девушка оторвалась от старого пропыленного блокнота и торжествующе взглянула на Паркера. – Дневник, Сирил! Вот оно, отражение души.

Парень с досадой пнул наваленную на полу кучу бумаг.

- Да, похоже, что ты права, Крис, – он постарался не выдать своего недовольства. Получилось неважно, но окрылённая удачей Кристина не слушала приятеля.

- Скорее к Наваджибигоквэ!

Девушка бегом бросилась вниз. Сирил поспешил за ней.

Эвелин не торопясь подошла к столу и полистала одну из папок.

- Да, Роберт, ты не ошибся. Признаться, я думала, что ты несколько переоценил системное мышление девчонки, но чего у Прайсов не отнимешь, так это мозгов. Здесь Кристина пошла в Стивена. Жаль, что не в эту безмозглую кривляющуюся курицу, свою мать. Но тем хуже для неё. И насчёт мальчишки ты, кажется, тоже прав – с ним будет легче, чем я думала.

Эвелин подошла к зеркалу и поправила волосы. Обстановка кабинета, отразившаяся в стекле, ничем не напоминала ту, что покинули только что Сирил и Крис: нигде ни пылинки, все вещи аккуратно разложены на своих местах, содержимое банок плавает в формалине, бумаги на столе разложены в полном порядке, фотография на стене выглядит сделанной совсем недавно.

Усмехнувшись своему отражению, Стокард пошла за ребятами.

Расставшись с Эвелин, Вэннакат неторопливо спустился в холл, подошёл к наружной двери и остановил взгляд на старой индианке. Та, словно не видя его, продолжала мерно раскачиваться и тянуть заунывную песню, больше похожую на плач.

- Ты действительно думаешь, что можно что-то изменить? – спросил наконец доктор.

Старуха продолжала своё занятие, ничем не показывая, что слышала его слова.

- Это очень неплохо, что ты привела сюда этих юнцов, – продолжил Вэннакот, усаживаясь прямо на пол напротив старухи. – Особенно девчонку. Да и юноша перспективный, у меня такое ощущение, что он не откажется перейти к нам по доброй воле. Или в этом и состоял твой замысел? – Мужчина сощурился и понимающе кивнул. – Прайс основательно приложил руку к исчезновению твоего племени. Хочешь узнать, что он делал с твоими детьми? Что мы с ними делали?

Наваджибигоквэ наконец взглянула на доктора и выпустила в его сторону очередную порцию коричневой слюны.

- Мне считать это отказом? – невозмутимо поинтересовался Роберт, брезгливо отирая халат носовым платком. – Я не настаиваю, тем более, что ты и так всё знаешь. Ты же умеешь говорить с духами, правда?

Почему тогда ты не поговорила с Прайсом? Он ведь был тут, встречал свою дорогую девочку и пытался уговорить её немедленно бежать подальше от этого проклятого места. Тебе не стало его жаль? Жаль их обоих?

Индианка, не прекращая пения, прикрыла глаза, демонстрируя, как утомил её монолог Вэннаката.

- Видимо, нет, – заключил доктор. – И правильно. Тебе нет резона жалеть кого-то из Прайсов. Ладно, вижу, что моё общество тебе неприятно, так что не буду надоедать. Разве что устрою специально для тебя одно маленькое представление. Ты же видишь всё, что происходит в стенах дома, правильно? Что ж, смотри. Советую сосредоточить внимание на подвале. Ничего нового ты не узнаешь, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, как уходили из этого мира твои соплеменники.

Вэннакат поднялся, смахнул с халата приставшую грязь и паутину и, не оглядываясь, ушёл в глубь дома.

Когда он скрылся из вида, старуха на миг прервала своё пение и пробормотала:

- Ничего нельзя изменить… если не пробовать.

Перепрыгивая через несколько ступенек, Кристина сбежала по лестнице, пересекла холл, выскочила из дома и протянула старухе небольшую истрёпанную, побуревшую от времени тетрадь.

- Это отражение души доктора Вэннаката.

- Крис, ты уверена, что она умеет читать по-английски и поймёт, что ты ей принесла? – негромко поинтересовался Сирил.

Кристи лишь досадливо дёрнула плечом, не отрывая взгляда от старухи.

Та взяла тетрадь, провела над ней свободной рукой, забормотала быстрее что-то ещё более заунывное и, наконец, согласно кивнула.

- Да, ты нашла то, что нужно.

«С таким же успехом можно было принести ей бухгалтерские ведомости или выпуск Еженедельника Американской Медицинской Ассоциации, – скептически подумал Паркер. – У Вэннаката как раз подшивка лет за восемь лежала. Похоже, старая ведьма нас просто разводит.»

Парень никак не мог признаться себе, что всей душой хотел бы, чтоб дела обстояли именно так.

- И что теперь? – поинтересовался он. – Может, нужно что-то ещё? Помёт летучих мышей, крылья из хвоста полярной совы, молочный зуб полевой мыши, яйцо василиска, капля крови дракона…