†††

Очнувшись, Лале столкнулась с уставшим взглядом Мехмеда. Он улыбнулся, и этот раз отличался от всех предыдущих. Позади него замельтешили Шахи-хату и Зара, Тамара побежала к дверям. За лекаршей. Голова болела, госпожа чувствовала себя такой слабой и уставшей. А должна быть выспавшейся и полной сил!

— Ты очень долго спала, — Мехмед поцеловал её ладонь, согревшуюся от его тепла.

— Простите меня, падишах, я заставила вас переживать, — она сжала его ладонь, попытавшись сесть.

— Тебе нужно лежать, — он не собирался уступать, но разве можно отказать? И помог сесть, подложив подушки. А затем поправил одеяла, чтобы больше грелась.

— Повелитель, мне нужно поговорить с Асланом, — к ним подошла Зара и дала Лале воды. В этот раз она может удержать кубок.

— Серьёзно? — цокнул Мехмед. — О тебе муж волнуется, хатун, а ты просишь встречи с этим рыжим! — Шахи-хатун позади него также покачала головой, Лале усмехнулась. — Только недолго, тебе нужно поправляться. Станет лучше, поедешь в Бурсу, — на источники. Забота Мехмеда была такой неожиданной, что Лале не нашла верных слов. Полное замешательство. Мехмед только усмехнулся, встал и поспешил покинуть комнату.

Да, разговор будет недолгим. Лале посмотрела на сундук, в котором хранилось четыре портрета. Пятый был у Дамета. Шестой, портрет Мехмеда, то в его покоях, то в её… а от этих надо отказаться. Лале надеется, что Аслан окажет ей услугу. Но что за замена, о которой говорила гадалка?

========== …судьбы ==========

Тысяча четыреста шестьдесят второй год.

Теперь в Стамбуле ничего от византийцев не осталось, почти. Дворцы разрушены, а вместо них возведены новые. Соборы и церкви стали мечетями. Шумно, людно, и большинство жителей правоверные. Надо застраивать и другие берега, чтобы величественный город неустанно стерёг два моря — Чёрное и Мраморное. Торговля и ремесло налажены. А султан Мехмед совершил несколько походов. Не все оказались победоносными, но дух османов только креп. За ними Стамбул! И остальной мир склонится!

Аслану предлагали вернуться на родину правителем, но он отказался. И теперь входит в совет: если бы не настояние Заганоса-паши, Мехмед бы и думать не стал. Однако Аслан оказался довольно полезным. После его женили на нелюбимой. Но Нурай он уважал — у них уже двое детей. Пятилетний сын и трёхгодовалая дочка.

Сама Нурай, продолжая общаться с Лале, не догадывалась о сути брака между ней и Мехмедом. И искренне недоумевала, почему Аллах не посылает госпоже ребёнка. Однажды Лале это надоело, но она с достоинством сообщила о своём бесплодии. Не больше. И они до сих пор общаются: Лале очень рада принимать у себя детей Аслана. Шехзаде Баязид уже подрос, пятнадцать лет исполнилось, а потому его недавно отправили в Манису, как старшего шехзаде. Мустафу готовили к тому же.

Что же о делах гарема? Благородную и гордую Ирину казнили в том же году, что захватили Стамбул. За покушение на жизнь султана. Тамара через два года вошла в гарем, но отношения с госпожой у неё не испортились. Даже странно, что девушка очень любила наблюдать взаимодействие султана и его любимой жены. О таком, как говорит, даже мечтать не смеет.

От других наложниц у Мехмеда родилось ещё трое детей: сын Джем и две дочери, Гевхеран и Айше. Лале заботилась о них столько же, сколько и о Баязиде с Мустафой. Да и с её лёгкой руки в гареме спокойно. Хотя после той необычной встречи с Владом она провела год в Бурсе. Здоровье стало совсем не важным. Если раньше у Мехмеда и были мысли хитростью подтолкнуть её к близости, то теперь смотреть больно: Лале чахла на глазах. Возможно, уважение людей давно сменилось жалостью, но Лале устала разбираться в их душах. Она просто желала покоя.

Не было больше и Гюзалик, которая могла этот покой подарить лишь одним присутствием. Что же, и её время не пощадило.

Старый портрет Раду Мехмед уничтожил и запросил новый, ведь скоро тот станет господарём. Затем велел Лале нарисовать себя. Получалось уже девять… значит, три портрета не имеют значимости для судьбы? Впрочем, количество не влияло на силу негодования муфтия и судей. Но слово султана превыше, да и хватало её болезненности. Списали на волю Аллаха и поутихли.

Как жил Влад… Лале не знала. Знал Аслан, но рассказывать не просили, поэтому молчал. Хотя весточки от самого Дракула перестали приходить. Точно известно, что он уже шесть лет правит Валахией. И три года не шлёт дань. Два раза разгромил турок-османов, после чего Мехмед пожелал лично возглавить поход на Валахию. И тут Лале молчать не стала. Она была готова умолять на коленях, но Мехмед не слушал.

†††

— Тебе необязательно с ним сталкиваться! — Мехмед сидел за своим столом и что-то неторопливо чертил. Можно подумать, будто он сохраняет хладнокровие. Однако это не так: в любой миг он может скинуть всё со стола, чем очень сильно напугает Лале.

— По-твоему, мне нужно закрыть глаза на нарушенный порядок? — глубоко вдохнув, он сжал кулаки до вен. — Только потому, что ты до сих пор его любишь, я не забуду о землях Трансильвании, — слабая, но храбрая госпожа. И совсем не дерзкая, как ни странно. Даже желая отстоять чужую свободу, Лале остаётся почтительной. Если бы не суть конфликта, Мехмед бы засмеялся. Это ведь такая прекрасная черта в ней!

— Мехмед… — иногда она звала его по имени, и он словно преображался. Но подкупить его таким образом?..

— В первую очередь я падишах! Не забывай об этом, хатун, — он встал, опираясь на стол. В двери постучали, и вошёл Рейхан-ага.

— Прибыл шехзаде Баязид, повелитель, — поклонился султану, затем госпоже. Злость всё ещё застилала глаза повелителя, он как-то нервно улыбнулся, но разрешил позвать сына.

Баязид, похожий на отца в юности, только куда приветливее, поклонился и султану, и госпоже. А затем поспешил обнять её, так как Лале уже самой не терпится.

— Иншалла, всего ничего прошло, а ты так подрос, — отпрянув, она продолжила держать его за плечи.

— И вы госпожа всё так же хороша, — шехзаде улыбнулся, а затем поспешил обнять подошедшего отца. — Я не помешал? — будто бы в центре бури оказался: тихо лишь на первый взгляд.

— Что ты такое говоришь? — Лале недовольно посмотрела на Мехмеда, а затем поинтересовалась: — Матушка ведь с тобой приехала? — Мехмед, закатив глаза, шумно выдохнул.

— Да, Лале-султан, думаю, она направилась к вам, — шехзаде неловко опустил голову.

— Тогда госпоже стоит отправиться к себе, — Мехмед опустил руку на её плечо, Лале тут же стряхнула.

— Да, надо, а вы пока поговорите с отцом, — они с шехзаде переглянулись, улыбнулись, и, поклонившись, Лале поспешила покинуть этот дворец. Рейхан-ага нисколько не боялся её, потому что за долгие годы она ни на кого по-настоящему не разозлилась. Но уважал, как положено. Только, чисто с человеческой точки зрения, Лале-султан расстраивала: султан к ней со всем уважением и любовью, а она…

…по сути, время их встреч за десять лет невелико. Мехмед постоянно в походах, и в столице она остаётся хозяйкой. Считай, полная свобода воли, но и этого она не видит, не принимает.

†††

Силуэт Мехмеда исчез за дворцовыми воротами, но Лале продолжала на них смотреть, вздыхая. Все, кто стоял рядом с ней, молчали. Аслан и вовсе не смотрел ей в глаза на протяжении долгих лет. И старался избегать. Нурай знала, что творится в его душе. Всё же не дура и не эгоистка, какой кажется. Но госпожа была воплощением преданности, верности. За что на неё злиться и обижаться?

Тамара подбежала к ней и схватила за руки:

— Лале-султан, не стоит так долго стоять на ветру, эта весна такая холодная, — девушка посмотрела на Нурай, которая засмотрелась на детей, забегавших вокруг мужа.

— Да, госпожа, стоит отправиться во дворец, — дворец для гарема. Хотя Лале могла бы позволить себе остаться и здесь, но она соблюдала правила. — А днём потеплеет, выйдем прогуляться, — Лале посмотрела на Нурай и вяло кивнула. А женщина тем временем обратилась к Аслану:

— Муж мой, ты останешься во дворце?.. — да, останется.