— Султан дал добро? — Зара выпучила глаза: кажется, свершилось невозможное. — Моя госпожа, иншалла, вы будете счастливы, — Лале закивала и обняла подругу. А Зара, помнившая то ужасное гадание, не стала напоминать.
Они проболтали до утра, а потому засыпали на уроках. Ходжам Мустафа разозлился не на шутку и выгнал обеих. Но видел, как светилось лицо любимой ученицы. Как только девушки покинули класс, он улыбнулся. Ему тоже было интересно, что же произошло.
Идя по саду, они наткнулись на Аслана, рядом с которым шёл гонец. Не турок. Одежда такая знакомая… от Влада? Девушки пошли к нему навстречу. Аслан, заметив их, велел посланцу отвернуться и поспешил к ним. И увести тоже поспешил. Гонец направился дальше за евнухом.
— Что такое? На тебе лица нет, — о, Лале, он чувствует себя таким виноватым. Потому что улыбка перестанет озарять твоё лицо. Зара, почуяв неладное, ненавязчиво подхватила госпожу под руку.
— Хуньяди вместе со своим ставленником пошёл на Валахию, — он сглотнул и шумно выдохнул. А потом быстро произнёс только два слова: — Влад исчез, — и отвёл взгляд. Как будто бы он мог что-то сделать.
— Исчез? — переспросила Лале и повернула голову к Заре, та смотрела с сожалением.
— Его сместили, но ему удалось покинуть княжество, а дальше… — Лале вырвала руку и побежала. Просто побежала, как будто можно было что-то изменить. Ноги привели её в домик Хюмы-хатун. Гюзалик залаяла, но хозяйка пробежала мимо. Она за ней.
Добравшись до тайника, Лале достала другой, уже готовый портрет Влада Дракула, человека, которого полюбила. И чья участь теперь неизвестна. Неужели ей снова останется только одно — смотреть на портрет?
О словах гадалки она не вспомнила. Какая разница теперь? Он может быть мёртв, а об этом и не узнают. Чего ждать? Гюзалик оглянулась на двор, залаяла, и Лале поспешила спрятать портрет. Выйдя во двор, она увидела наставницу. Та смотрела с пониманием и грустью. Женщина раскрыла руки, и девушка кинулась в её объятия. И Шахи-хатун стала медленно раскачиваться из стороны в сторону:
— Поплачь, ненаглядная, поплачь…
========== …завоеватель… ==========
Комментарий к …завоеватель…
Из уважения к истории Османской Империи заявляю: этот мудак будет крутым!
Не поленитесь включить на фон Ramin Djawadi - Sultan Mehmed
Тысяча четыреста пятьдесят первый год.
Отправляясь на источники в Бурсу, чтобы поправить здоровье, Лале не ожидала, что задержится там и на похороны. Дядя Мурад умер тихой и лёгкой смертью; истинное благословение Аллаха для мудрого падишаха. Но вот прошло сорок дней, и пришёл приказ Мехмеда возвращаться в столицу. После смерти отца он стал полноправным правителем их государства. И в этот раз всё было по-другому. Хоть и остался столь же невыносим, но в нём чувствовался тот стержень, который позволяет удержать необузданную силу целого народа. Теперь его планы на будущее не казались сказкой. Это пугало и вместе с тем внушало надежду.
О Владе было известно мало. Сейчас он мог находиться только в Молдавии. Да, информации мало, но хватало знать, что он жив и здоров. Аслан принял ислам и служит у Заганаса-паши, учителя Мехмеда, который в будущем станет великим визирем. Только поэтому ему разрешали видеться с госпожой. Всё-таки три года прошло, и они совсем взрослыми стали. Конечно, Аслан сам принял решение служить Мехмеду. Взамен просил лишь одного: достойного обращения с Лале. Когда Мехмед услышал его просьбу, громко рассмеялся. Хорошее обращение? Ох, ладно. Она ему сама живой нужна. Пока.
И теперь карета стремительно приближалась ко дворцу в Эдирне. Как и полагается, стража теперь послушно отворачивалась, опуская головы. Внешне дворец не изменился. Но стоило выйти из кареты, как в плечах потяжелело. Встреча была не из самых желанных.
И всё же проходя по коридорам гарема, Лале держалась гордо. Никто не посмел не выказать почтения. Даже Эмине-хатун, мать шехзаде Баязида, поклонилась ей. Довольно тёплый приём, от этого не по себе всё сильнее. Перед самыми покоями хочется развернуться и убежать. Рейхан-ага, теперь главный евнух гарема, принципиальный и жестокий человек, указывает рукой на вход.
«Хочешь, не хочешь, а надо, Лале», — глубоко вдохнув, госпожа сделала нужный шаг. Двери покоев открылись и сразу же закрылись за ней. Мехмед сидел за обеденным столиком и спокойно ел, скрестив ноги. Даже посмотрел на неё, как будто бы каждый день видел. Рукой указал на место напротив и повелел:
— Ешь, — прежде чем говорить, мужчина тщательно прожёвывал пищу, только после этого проглатывал. А потому эта встреча обещала быть долгой. — Я попробовал всё, ничего не отравлено, будь спокойна, — и ухмыльнулся. Пришлось наложить и себе немного.
— Как ни странно, чёрный тебе к лицу. Понимаю, мой отец хорошо о тебе заботился, и это печально, но его больше нет с нами, — он посмотрел на двери балкона. — Пора задуматься о дальнейшей жизни, Лале-хатун. Есть идеи? — и снова на неё. Лале опустила голову. Нет никаких идей.
Глянув на молодого султана исподлобья, хатун столкнулась с взглядом, полным азарта. Он терпеливо ждал. Проявлял благородство, как и подобает льву. Лале сглотнула.
— Что вы хотите предложить? — услышав вопрос, Мехмед одобрительно кивнул. И позвал Рейхана-агу. Как только евнух зашёл, повелитель кивнул на какой-то сундук. Оттуда достали сверток, но уже сейчас Лале догадалась, что там. — Так это были вы? — повернула к нему голову, как только увидела портрет Раду.
— Прекрасная работа, дорогая сестра. Жаль, что глаза не те, — Мехмед ухмыльнулся, а затем мгновенно перешёл на серьёзный тон: — У меня к тебе два предложения, слушай внимательно, — Рейхан-ага же стал, опустив голову. — Забудь об этом рабе, для начала. И подумай, станешь ли ты моей женой, — Лале дёрнулась, и Мехмед рассмеялся. — Не волнуйся, не трону, если сама не придёшь — неинтересно, — отпил шербета и пояснил: — Не хочу кого-то из жён выделять, а ты госпожа по происхождению, тебя здесь уважают. Будешь заправлять гаремом, как при отце, при помощи Дайе и Шахи, — затем султан посмотрел на Рейхана, тот спрятал портрет.
— Оно того стоит? — Лале боролась с желанием отвести взгляд. Больше Мехмед не мальчишка, которого можно привести в замешательство.
— А на что ты надеешься? — он встал и заложил руки за спину. Подошёл к дверям на балкон. — Тебе с тем рабом не быть. Так что же, отдать тебя за старого пашу? — чуть обернулся, усмехаясь. — Твою волю уважили при жизни отца, но траур по брату Хасану пора заканчивать. Я предлагаю тебе хорошую жизнь, в уважении и власти, — а затем посмотрел прямо. Лале также выпила шербета и встала:
— В чём подвох? — в этот раз он оборачиваться не стал. Сжал кулаки крепче.
— У тебя не останется надежд и мечтаний, и ты исполнишь свой долг перед династией. Эти женщины… так хотят, чтобы их сын взошёл на престол, а ведь у меня пока их только двое. Что будет дальше? В общем, не хочу повторять ошибок отца, — Лале нахмурилась, не совсем понимая. Но ничего объяснять Мехмед не стал. — Решай сейчас, так как у хранителя султанских покоев ждут люди, они либо уйдут, либо засвидетельствуют наш брак, — хорошо, что Лале не видела оскала на его лице. Хотя и так понятно: её жизнь для него лишь игра.
— А какое второе предложение? — Лале подошла к нему ближе, почти став рядом.
— Кого ещё ты нарисовала? Наверняка того, раба… можешь рисовать ещё. Это довольно интересно, — он повернул к ней голову. И их взгляды столкнулись. Один бросал вызов, другой выдавал волнение. — Только один будет моим: изобразишь меня после падения Константинополя, а так рисуй, кого захочешь, — он вышел на балкон. — И не ищи подвоха, хатун. Так раздражает, когда ты думаешь слишком много, — подойдя к перилам и положив на них ладони, Мехмед обратил свой взор на играющего сына, своего первенца. Рядом были служанки и калфы, одна из которых держала его второго сына. Ещё до их появления он решил, как поступит с престолонаследием. И в этом ему должна помочь женщина, у которой не будет детей.
