– Пап, пошли играть в снежки, – подбежал Аарон.

– Ты с утренней перестрелки ещё не согрелся, – строго отвечал его отец.

– Дядюшка, – подбежала Жо-жо, – мы хотим на улицу!

– Конечно, моя птичка, – ласково ответил тот. – Нэл, возьмёшь дочку? – Мигизи протянул ребёнка жене.

– Нет, – ответила та безразлично, не отрываясь от чтения, – хотел много детей, вот и нянчись сам.

– А следующего хочешь мальчика или девочку? – хитро спросил индеец.

– Нет! – воскликнула она, – никаких больше детей! Хватит мне троих!

– Вернёмся чуть позже к этому вопросу, – буркнул себе под нос Мигизи. – Не вышло, птичка моя, – пожал он плечами, – проси своего отца.

– Он не умеет так играть, – вздохнула Жо-жо.

– Почему не умею? – Луи поднял голову.

– Ты только не обижайся, – дочь обняла его, – я тебя люблю, но играть с тобой – сплошная скука.

– Ах так? – Луи начал щекотать её.

– Пап, отпусти, – смеялась Жо-жо.

– Я сейчас вас всех выиграю в снежки! – Луи поднялся.

– Попозже, – сказала я, – недавно только зашли. Согрейтесь.

– Позже, – повторил он, садясь, – мама права.

Все опять заняли свои места, Мигизи с дочкой, Луи с бумагами, дети у ёлки.

– Индеец… кхм-кхм… – взглянул на меня муж, – в смысле, Мигизи! – Он поднял несколько бумаг на уровень своего лица. – Ты ведь понимаешь, что глупо и опасно тратить такие суммы на благотворительность?

– А это ты своей сумасшедшей жене скажи, – кивнул в мою сторону друг, – она своё слово закладывает при любом случае, а мне потом расхлёбывай.

– Ничего страшного, – муж положил документы обратно на стол и уставился в них. – Это не критично, – он помотал головой, вздохнул, задержал дыхание, округлив глаза, и на выдохе пробурчал: – И что мы с этим будем делать?

Я окинула взглядом гостиную: в камине уютно трещали дрова, воздух наполняли ароматы еловых иголок и мандаринов, за окном неспешно крупными хлопьями падал снег. Сердце наполнилось благодарностью богам за эти тихие дни, что я могла посвятить самым близким и любимым людям. Сейчас мне не хотелось думать ни о делах, ни о будущем, что ждало всех нас, и я позволила себе с головой нырнуть в спокойствие и умиротворение, которое окружало меня в этот миг.

– Чему ты улыбаешься? – спросил Луи, он смотрел прямо на меня и выглядел растерянным.

– Жизни, которая подарила мне вас, – ответила я и крепче прижала сына груди…

– Почему они ещё не приехали? – Я ходила из стороны в сторону. – Может, они поехали на квартиру или на виллу?

– Душа моя, – спокойно отвечал Луи, – индеец прекрасно знает, что мы их ждём здесь, в лесном доме. Завтра Нэл приедет с детьми.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – возмущалась я. – Твоя дочь на другом конце земли! Одна… без моей защиты… – Слёзы блеснули на моих глазах. – Если она потерялась посреди океана или, сбегая от нападения, осталась одна на необитаемом острове и сейчас напугана? Или шторм…

– Всё-всё, ничего такого нет, они сегодня должны приехать, ещё только обед, – успокаивал меня муж. – С ней Мигизи и Тору. Ты им целый год давала наставления, даже я всё выучил: что и в каких случаях надо делать! – Он подошёл ко мне, пытаясь обнять.

– Уйди, – фыркнула я, – мне надо было с ней поехать.

– Ты же сказала, что тебе нельзя в храм воды.

– Нельзя, конечно, это может быть смертельно для огня.

– Тогда глупости не говори, что мы без тебя будем делать? – Луи снова попытался обнять меня.

– Говорю, не трогай, – я с силой убрала его руки.

– Уф, какая колючая, – съёжился муж.

– Не понимаю твоего сарказма, – я помотала головой. – Конечно, ты не переживаешь, потому что Жо-жо не…

– Т-ш-ш, – строго шикнул Луи, – я волнуюсь, может, больше твоего, просто не хочу нагнетать обстановку.

– Мам? – послышался голос Доминика.

– Ты проснулся, мой птенчик?

– Иди ко мне, – взял его на руки Луи.

– Жо-жо приехала?

– Нет ещё, вечером приедет, – спокойно ответил ему отец.

– Я выйду на воздух, – буркнула я, открывая дверь.

Жозефине исполнилось четырнадцать, и за месяц до летнего солнцестояния она в сопровождении Мигизи и сенсея Тору отправились в храм воды, затерянный в самом сердце Тихого океана.

Мы с Тору до последнего сомневались, правильно ли делаем… Может, мы ошиблись и от огня не мог родиться ребёнок воды, ведь этого никогда не было. И тогда нахождение Жо-жо в храме воды будет смертельным. Напротив же, если её стихия – вода, то ей закрыт путь в храм огня.

«А если их застал шторм, и они утонули? Если отец всё же узнал, что моя дочь едет в храм воды и выкрал её? Или она так же, как её мать, сбежала и теперь плачет, свернувшись в клубок? А я здесь и не в силах ей помочь…»

Дурные мысли преследовали меня всё время, пока дочери не было рядом.

Хосе, согласившийся нам помочь, отправился вместе с другой девочкой в храм огня для отвода глаз. И тоже пока не вернулся.

Мы не писали друг другу писем, так как и это казалось мне опасным.

Целый месяц томительного ожидания… Я потеряла сон и аппетит. Луи и Доминик были со мной, терпеливо успокаивая.

Вечером я бродила по улице, не желая заходить внутрь. Уже темнело, я сидела у дома и смотрела в одну точку. Туда, откуда они должны были приехать. Как вдруг мелькнули огни фар.

– Едут?

Кольнуло в сердце. Я встала и направилась к воротам.

– Открывайте! Открывайте скорей! – нервничала я.

Я не сразу узнала машину, заехавшую к нам на территорию.

– Нэл, – разочарованно выдохнула я, – добро пожаловать. Мы вас ждали только завтра…

– Добрый вечер, – ответила она, – дети не смогли вытерпеть.

– Она вернулась? – Аарон подбежал ко мне. – В смысле, – осёкся он, – добрый вечер, Ваше Высочество, – поклонился мне, – мой отец приехал?

– Нет ещё, – помотала головой я, – располагайтесь. Ужин подадут.

Я осталась на улице одна, продолжая бродить вдоль забора, не находя себе места.

– Я принёс чай, – подошёл ко мне Луи, – и плед. Ты не была на ужине.

– Не хочу есть, – я присела на лавку около дома и взяла чай, – пустырник и ромашка? – усмехнулась, сжав чашку и взглянув на мужа.

– Хоть немного успокоишься, – присел рядом муж, укрывая мои плечи пледом.

– Доминик спит?

– Да, наконец уснул, долго ворочался.

– Я ведь рассказывала, что сбежала из храма воздуха перед посвящением?

– Да, – кивнул он.

– Я прожила в лесу совсем одна две недели, одним богам было известно, как мне было страшно. До сих пор пробегает дрожь, когда вспоминаю эти дни.

– Ты же смогла, выдержала, – Луи притянул меня к себе.

– Я была тепличным цветком, – усмехнулась я, – девочкой, которая никогда не покидала пределы замка. Я даже не знала, как общаться с обычными людьми.

– Невероятно красивый цветок вырос, – он поцеловал меня в висок.

– Луи Бланшар, вечно ты в другую сторону вывернешь, – я оттолкнула его от себя.

– Жозефина не такая, – крепче схватил меня муж, – и ты её научила всему.

– Она сильная. Очень, – кивала я, – но знаешь, я на целую неделю опоздала с возвращением домой, но не заметила даже намёка на беспокойство. Только упрёки и замечания. А как мама истерила, когда увидела шрам на плече, – усмехнулась я, – она говорила, что никто не взглянет на меня, и даже огромное приданое не поможет мне выйти замуж.

– Оказалось, наоборот, – улыбнулся Луи, – пришлось побороться за твою руку.

– Решили деньги, а не мы, – вздохнула я, посмотрев под ноги.

– Так, т-ш-ш, – строго шикнул муж, – на кухне стои́т торт… Хочешь, украду для тебя кусочек?

– Да, – кивнула я.

Ночь была тёмная, только сверчки мелькали то там, то здесь и ненавязчивое стрекотание кузнечиков вливалось в тишину леса.

Стволы деревьев осветились жёлтым, и в полнейшей ночной тишине я услышала приглушённый шелест гравия под колёсами внедорожника Мигизи.