После яркого солнца мне понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к освещению, и я остановилась на пороге. В нос проник кисловатый запах штукатурки и клея. Я недовольно поморщилась.

– Часто проветриваете? – спросила я, строго взглянув на мадам Триаль.

– Каждый день, – она взмахнула руками. – Но вы же понимаете, ремонт закончили точно к началу учебного года, запах ещё не успел выветриться.

Я кивнула, и мы двинулись к лестнице, ведущей на второй этаж.

Директор шла рядом и с гордостью рассказывала обо всех новшествах, что появились в школе:

– Вот здесь у нас зимний сад, тут рекреация1 с мягкими паласами, где самые маленькие могут проводить перемены. А тут полностью оборудованный кабинет анатомии.

– Приятно слышать, что вы так грамотно распорядились деньгами, мадам Триаль, – похвалила я. – Жаль, мы не успели полностью укомплектовать педагогический состав.

– О нет, что вы! Теперь всё хорошо, – она хитро улыбнулась. – Новый учитель математики – настоящая находка для нас. У него даже есть учёная степень.

– Да что вы говорите? – Я приподняла бровь. – И он вам нравится?

Мадам Триаль в прошлом месяце прожужжала мне все уши насчёт того, что у них нет подходящего человека на эту должность. Все кандидаты не удовлетворяли её высоким требованиям, и она была вынуждена постоянно перекраивать расписание, чтобы заменять уроки математики на другие предметы.

– Он очень хорош, – щёки мадам Триаль зарделись, и я удивлённо посмотрела на неё. – Девочки от него в восторге.

– Надеюсь, речь о его профессиональных качествах? – осторожно спросила я.

– Ну разумеется! – воскликнула директриса и густо покраснела. – Сейчас будет перемена, и я могу познакомить вас с ним, чтобы вы убедились сами.

– С удовольствием, – согласилась я, заинтригованная словами мадам.

Не успели мы дойти до кабинета, как прозвенел звонок и коридоры наполнились звонкими детскими голосами.

– Здравствуйте, Ваше Высочество, здравствуйте, – слышалось со всех сторон.

Я учтиво склоняла голову на каждое приветствие и одаривала учеников милой улыбкой. Почти все классы опустели: дети спешили на перемену. Но когда мы заглянули в кабинет математики, я увидела там множество ребятишек, что живой стеной облепили учительский стол.

– Вот он, как всегда, в окружении детей, – сказала директриса, и в её голосе послышалась теплота. – Педагог по призванию. Нам страшно повезло, что месье Бланшар согласился вести уроки, хоть и чрезвычайно занят.

Я вздрогнула и покосилась на светлую макушку преподавателя. Не может быть, он не стал бы работать с детьми, только не Луи! Я не могла разглядеть лица мужчины: тот сидел за своим столом, склонив голову над бумагами, и что-то объяснял детям, которые столпились вокруг.

– Добрый день, месье Бланшар, – громко сказала директриса, чтобы он наверняка услышал.

Мужчина медленно поднял голову, и я увидела своего мужа. Он был так же красив, как я помнила: одетый в пепельно-серый костюм, волосы аккуратно зачёсаны набок. Он напомнил мне того Луи, с которым я познакомилась в университете. Сердце пропустило пару ударов, но я смогла не выдать этого, внешне оставаясь абсолютно равнодушной.

– Здравствуйте, мадам Триаль, – дети расступились, и он встал из-за стола и шагнул в нашу сторону, но, увидев меня, замер.

– Ваше Высочество, – обратилась ко мне женщина, – это месье Бланшар, наш новый учитель математики. В выходные дни он проводит занятия для всех классов по очереди.

Луи справился с оцепенением и, подойдя к нам вплотную, натянуто улыбнулся. Он смотрел прямо мне в глаза, и я не могла понять, рад он нашей встрече или, напротив, сердится из-за такого «сюрприза».

– Добрый день, месье Бланшар, – я протянула ему руку.

– Я не хочу вновь обжечься, Ваше Высочество, – сдержанно ответил муж, игнорируя рукопожатие.

Мадам Триаль вскинула брови и с изумлением посмотрела на него.

– Вы знакомы? – спросила она, но никто из нас ей не ответил.

– Мадам Триаль очень хвалила вас, – я опустила руку. – Сказала, что девочки от вас без ума.

– Нет, я такого не говорила! – воскликнула директриса, снова краснея от смущения, но Луи даже не удостоил её взглядом.

– Она преувеличила, – холодно ответил он. – Я всего лишь хорошо делаю свою работу, и дети это ценят.

– Вы всегда были слишком старательным, месье Бланшар, всё делали блестяще, порой даже слишком. Вспомнить хотя бы историю с той фирмой, что пожирала рынок, словно голодная акула, и оставила на нашем с Мигизи ресторанном бизнесе пару глубоких шрамов, – съязвила я. – Но я и не догадывалась, что педагогика ваше призвание. Вы же не любите детей. Что заставило вас сменить профессию?

Луи наконец отвёл взгляд и принялся с излишним усердием собирать бумаги на столе. Несколько учеников всё ещё стояли поодаль и удивлённо смотрели на учителя. Он заметил их и сказал, прокашлявшись:

– На сегодня всё, ребята, если остались вопросы, найдите меня вечером после уроков, и я постараюсь всё объяснить.

Дети попрощались и поспешно вышли из класса.

– У вас был общий бизнес, Ваше Высочество? – мадам Триаль снова попыталась хоть что-то узнать.

– Можно и так сказать, – я ухмыльнулась. – Нас с месье Бланшаром связывал некий договор, но это в прошлом. Вести дела с таким человеком довольно опасно, он настоящий хищник.

– О, я не знала, – мадам Триаль уставилась на Луи. – Вы не говорили мне об этом.

– Это вас не касается, – ответил сквозь зубы он. – К тому же, как верно заметила Её Высочество, дело минувших дней. Она разорвала контракт в одностороннем порядке, так что… – Луи развёл руки в стороны.

– Лишь после того, месье Бланшар, как вы нарушили условия сделки, – ответила я и перевела взгляд на изумлённую директрису.

Она явно не понимала ни слова и смущалась, что невольно спровоцировала этот малоприятный разговор.

– Надеюсь, вы не поступите с детьми так же, как со мной, – обратилась я к Луи. – Не бросите их посреди учебного года?

– Бросил?! – воскликнул он и гневно уставился на меня. Но тут же взял себя в руки и добавил сухо: – Даже если дела вынудят меня уйти, я подыщу себе достойную замену.

– Да, насколько я помню, с быстрыми поисками замены у вас, месье Бланшар, никогда не было трудностей, – презрительно бросила я.

Луи сверкнул глазами, но никак не прокомментировал мои слова. Некоторое время мы снова гневно прожигали друг друга взглядами, а потом он холодно произнёс:

– Прошу меня извинить, но мне нужно подготовиться к следующему уроку.

– Ах, ну конечно, – я изобразила самую очаровательную улыбку и, коснувшись локтя директрисы, добавила: – Пойдёмте дальше, мадам Триаль, не будем мешать вашему лучшему педагогу.

Мы направились к выходу из аудитории. Нам навстречу шли дети постарше. Проходя мимо, они здоровались, почтительно склоняя головы. Я ощущала, что Луи смотрит нам вслед, но усилием воли сдержала желание обернуться и ещё раз взглянуть ему в глаза. Ребёнок в моём животе резко толкнулся, словно почувствовал моё беспокойство из-за встречи с его отцом.

Могла бы я простить Луи за то, что он сделал? Могла бы дать ему второй шанс ради нашего малыша? Мне не хотелось думать об этом, и я вышла из класса, плотно прикрыв за собой дверь. Детские голоса сливались в единый гул, который резко исчезал с началом урока.

После обеда я провела две лекции по медицине для воспитанников, что готовились поступать в университет на следующий год. Они заваливали меня вопросами до позднего вечера, пока сами не утомились. Я терпеливо отвечала, понимая, что в дальнейшем не смогу столько времени уделять им, ведь шёл уже седьмой месяц беременности.

– На сегодня всё, – выдохнула я и улыбнулась.

– Спасибо, Ваше Высочество, – говорили они, выходя из класса.

Я наконец присела за свой стол.

– Боги, как отекают мои ноги, – бормотала я, разминая их, – не так, конечно, как это было с Жозефиной. Тогда я передвигалась с трудом. Она ведь вода, – усмехнулась я.