-И? Что дальше? – Продолжаю нажимать на друга.

-Ну что могло произойти? Я всё испортил. Поругались, ехал домой с цветами, захожу, а она в платье Ксюши… - Слова застревают в его горле, замирает, уставившись в одну точку. – В общем, я психанул, гадостей наговорил, обидел её, и она ушла. – Делает глубокую затяжку и закрывает глаза, словно не желая видеть мир вокруг.

Я не знаю, что и сказать. Прокашливаюсь, не желая озвучивать следующий вопрос, но всё же задаю его.

-Так, а зачем тебе нужно было дома платье Ксюши? – Снова прочищаю горло, ожидая резкой реакции.

Но этого не происходит. Саша делает глубокий вдох, выдох, а потом опускает плечи.

-Не знаю…Не решился отдать её предкам, столько воспоминаний…Я просто не ожидал, не думал…Идиот я, короче, вот и вся причина. – Тушит сигарету в раковину, бросает бычок в мусор и снова садится напротив, вперив злобный взгляд в стол.

-А вещи она свои забрала? – Спрашиваю у него.

-Нет. – Мотает головой.

-Ну, тогда это не серьезно, еще вернётся. – Машу рукой в воздухе.

-Не вернётся. И я не заслужил этого. – Закрывает лицо руками, растирая кожу. – Боже, она мне жизнь спасла, а я всё испортил из-за тряпки. – Думаю, он говорил себе это тысячу раз.

-Что значит: «Жизнь спасла»? Ты итак жил. Встретил бы другую, что уж из-за одной убиваться. – Хочу его успокоить, но вместо этого он смотрит на меня, как на идиота.

-В прямом спасла. Если бы не Софья, плавал бы мой труп по волнам еще в августе. Так что не надо мне другую. – Допивает чай, с грохотом положив стакан на стол. – Тем более, я всё равно опять всё испоганю.

Очень хочется расспросить его о том, что случилось. И в глубине души мне обидно, что друг не поделился со мной, когда ему было плохо. Но это Сашка. По его «пацанским понятиям», по которым он вырос, это было бы слабостью, нытьём и вообще, не по-мужски. Сколько я не пытался общаться с ним и поддерживать после смерти Ксюши, он только молча уходил в себя и отдалялся ровно на столько, на сколько я пытался быть рядом. Он ведь был заводилой, душой компании, вечно лез в неприятности и кайфовал от этого. Но как только Ксюша заболела, он просто ушёл в себя. А после её смерти и вовсе превратился в тень человека. Привычным жестом приподнимаю очки и потираю переносицу, зажмурив глаза.

-Знаешь, Сань, я так больше не могу. – Снова надеваю очки и складываю руки домиком. – Ты мне брат, и я должен сказать, что ты ведёшь себя как полный идиот. – Зло косится на меня, но молчит. – Ты знаешь, мы все любили Ксюху, и я тоже. – Делаю небольшую паузу, чтобы выровнять тон. – Но её больше нет. А ты - есть. Хватит уже заниматься самобичеванием и жить прошлым. Нет её, всё! Давай честно: у вас были ссоры и проблемы в отношениях. Ты уверен, что вы реально прожили бы вместе всю жизнь? – Он отводит глаза, хочет встать и уйти, но я резко поднимаюсь и хватаю его за руку через стол. - Нет-нет, никуда ты не пойдёшь, сядь! – Тяну его за руку вниз, заставляя занять свое место. – Если бы вы развелись, ты тоже так убивался бы?

-Заткнись. – Трет пальцами виски, сдерживая зло.

-Да, жизнь гавно и люди не идеальны, что дальше? Сдашься? Ты где свои яйца оставил, в гроб ей положил?

Последняя фраза переполняет чашу терпения Кузнецова. Резко вскочив, бросается на меня прямо через стол. Сбитый с ног, падаю на пол, а сверху на меня валится Саша. Начинаем кататься по полу, пытаясь забороть друг друга. Стол ходит ходуном, с него валится посуда, стулья укоризненно скрипят ножками, потревоженные нашей борьбой. В конце концов, он утыкает меня лицом в пол, навалившись сверху и рукой давя на шею.

-Всё-всё, хватит. – Стучу по полу ладонью.

Телу становится легко, Санёк садится на пол, затылком облокотившись на кухонный гарнитур. Я тоже переворачиваюсь и сажусь, выпрямив ноги в проходе.

-Какая же ты скотина неблагодарная, Кузнецов. – Смеюсь, оглядываясь на бардак кругом.

Он тоже подхватывает мой смех, а потом вдруг становится серьёзным и смотрит на меня.

-Ты прав. И я это знаю. Просто… - Тяжело вздыхает, собираясь с мыслями. – Брат, обещай, что никому не расскажешь. Даже Паше и Олегу.

-Особенно Паше и Олегу. – Поправляю его. – Обещаю.

Посмотрел на меня, словно проверяя, серьёзно ли говорю.

-Я Ксюше изменил… - Делает паузу, отвернувшись, ковыряет пальцем стык в паркете, отвлекаясь. – Просто как последний мудак. С её одногруппницей. Мы поссорились, и я на неделю из дома ушёл. Бухал и с этой тёлкой… А когда приехал извиняться, она сказала, что болеет. – Сжал челюсти, застыв. – Я ей так и не признался. – Замолчал, слегка покачиваясь.

Сначала мозг отказывался обрабатывать полученную информацию. Санёк изменил Ксюше? Это было как узнать, что Дед Мороз устраивает БДСМ-сессии со своей внучкой. Но аналитическая часть ума начала работать. Три года Ксюша болела. Три с половиной года прошло после её смерти. И всё это время он ходил с чувством вины, не имея возможности даже сказать ей. Говорят, приговорённые к смертной казни и люди, находящиеся на пороге смерти, даже будучи всю жизнь атеистами, очень радуются встрече со священниками и возможности покаяться. А тут без вариантов.

-Чёрт…паршиво, брат. – Теперь я тоже внимательно изучаю его полы. Надо поговорить с ним, а мне духу не хватает. – Так, ладно. – Стучу по колонками ладонями, подняв глаза. – Я буду говорить честно, а ты меня не бей. Да, ты поступил дерьмово, оправдывать тебя я не буду. Но если, допустим, она не заболела бы, что изменилось бы? Может, вы помирились бы, но жили бы как кошка с собакой, она ведь гордая и не простила бы. Либо расстались бы после этого. Ну, да, пострадал бы, попенял бы себя, но жил бы дальше. Встретил бы другую…или много других, кто знает. Все мы обычные жалкие человечешки. Грязные, греховные, порочные, эгоистичные. Но все живут с этим, топчут землю, радуются, влюбляются. Ей от твоих страданий не горячо и не холодно теперь, ей это всё нафиг не нужно. А вот тебе и твоей Софье – хреново от этого всего. – Поднимаюсь на ноги. – Так что, брат, решай: либо скатиться и потерять всё, либо оставить прошлое в прошлом, взять себя за яйца и вернуть свою девчонку, пообещав ей звезды, луну, солнце и себя такого гадкого на веки вечные. – Протягиваю ему руку, ожидая.

Смерив меня решительным взглядом, даёт мне руку и поднимается. Неловко мнемся напротив друг друга.

-Тебе надо тренинги личностного роста вести. – Буркает Санёк, улыбнувшись.

-Это индивидуальная лекция только для тебя, брат. – Обнимаю его одной рукой, похлопав по плечу, и получив смачные хлопки по своей спине.

-Только вот я нифига не знаю, где она. – Отстранившись, качает головой.

-Ну, говори все данные, попробуем найти. – Перспектива подработки тайным детективом заводит мотор внутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Маша.

-Мари. Я ухожу. - Холодный голос, идеальная укладка, прямая как струна осанка, костюм тройка и запах дорогого парфюма.

Андрей Вербицкий, крупная рыба в этом городе. Министр строительства нашего города, серьезный человек с блестящей репутацией. И даже меня, свою жену, он подобрал, как породистую кобылу для своей коллекции.

О да, я живу в золоте, шике и комфорте. Комфортная клетка для глупой птички.

Знакомьтесь, я - Мария Вербицкая, в девичестве Соломина. Похоже, у меня действительно тогда солома в башке была.

- Да, позволь, я провожу тебя...

Подхожу не слишком быстро, но и не медленно, ведь..."Женщина, носящая фамилию Вербицкая, должна вести себе достойно. Не смей порочить мой дом дурными манерами".  Даже имя моё слишком простое, теперь я «Мари».

- Дома буду поздно. Меня не жди. Завтра у нас гости. Подготовься. Все должно быть идеально. - Чеканит не отрывая взгляд от зеркала.