после чего Уэйну не составило труда обвести его мощным кроссом.
Этот успех ободрил Лонгли, и он с большим трудом удержался от то-
го, чтобы торжествующим взглядом посмотреть противнику в глаза.
Этот гейм Уэйн все же проиграл, хотя и в упорной борьбе, но в
следующем на своей подаче уверенно взял верх. В дальнейшем каждый
из соперников брал свою подачу вплоть до счета 6:5 в пользу Лонг-
ли, когда он, окончательно обретя уверенность в своих силах, соб-
рался наконец поставить точку в этом странном поединке. Первую
подачу Хамада в этом гейме он не принял, но три последующих отра-
зил столь резко и точно, что заставлял соперника ошибаться при
выходах к сетке, и получил двойной матчбол. Не обращая внимания
на апплодисменты и восторженные выкрики на трибунах, он сконцент-
рировал все внимание на приеме, желая развить успех, но следующая
подача Хамада была слишком сильной, и он даже не успел подставить
ракетку.
Оставался еще один матчбол. И хотя у него в запасе были два
выигранных сета, да и в этом противник в лучшем случае мог только
уравнять счет, в этот момент Уэйн почувствовал, что этот матчбол-
последний шанс
(В ЕГО СПОРТИВНОЙ КАРЬЕРЕ, А, ВОЗМОЖНО, И В ЖИЗНИ)
победить в матче. Впрочем, он имел достаточный опыт игры в крити-
ческих ситуациях. Собрав волю и нервы в кулак, он прибег к испы-
танной психологической установке, мысленно сказав себе: "Это не у
меня, а у НЕГО матчбол, и я должен сделать все, на что способен,
чтобы с п а с т и этот матч."
Трибуны затихли в ожидании развязки, и воцарившаяся тишина,
на фоне которой было отчетливо слышно хлопанье крыльев пролетав-
ших над кортом ворон, показалась Уэйну зловещей и гнетущей. Вне-
запно ему почудилось, что почва слегка колеблется у него под но-
гами, вызывая ощущение неприятной вибрации во всем теле. "Этого
не существует, это всего лишь мои нервы. Сконцентрируйся, потерпи
еще немного, и через несколько секунд этот кошмар закончится",
- подумал он в тот момент, когда Хамад подбрасывал мяч. Подача бы-
ла сильной, но не слишком сложной для приема, и Уэйн уверенно от-
разил ее. Противник не пошел к сетке, а ответил довольно слабым
ударом с задней линии. Вложив всю силу в крученый удар справа,
Лонгли послал мяч точно в угол корта и сам побежал к сетке. Ситу-
ация была стопроцентно выигрышной. Хамад, с трудом дотянувшись до
мяча, не удержался на ногах, и теперь Уэйну оставалось лишь под-
ставить ракетку и перебросить мяч через сетку, но... земля завиб-
рировала под его ногами, и тотчас же его окутала серая полупроз-
рачная пелена, вызывая ощущение мгновенно сменяющих друг друга
пульсирующих волн жара и холода. Двигаться стало тяжело, как буд-
то окружающий воздух стал в сотни раз плотнее. Чувство времени
изменилось. Застыв словно парализованный, Уэйн наблюдал, как
оранжевый мяч как будто в замедленной съемке летит прямо на него
сквозь мглу. Собрав последние силы, он сделал замах ракеткой, ка-
завшейся ему чугунной гирей, и ударил по мячу. По всем законам
физики посланный с такой силой мяч должен был перелететь через
сетку и приземлиться в четырех-пяти метрах от нее, но вместо это-
го он, прилипнув на долю секунды к ракетке, упал ему под ноги.
- Нет! Это нечестно! Надо переиграть этот мяч! - закричал
Лонгли.
Пелена исчезла так же внезапно, как и появилась, и перед ним
вновь открылись ясное голубое небо, свежий воздух и ярко-зеленая
трава. С трибун доносились неодобрительный гул и свист, а судья
на вышке удивленно смотрел на него.
- Дьявол! Проклятье! - продолжал кричать потерявший над собой
контроль Уэйн. Впервые за свою спортивную карьеру он нецензурно
выругался на корте и, ударив несколько раз ракеткой по сетке,
отшвырнул ее в сторону, закрыл лицо руками и в отчаянии сел на
траву...
Матч был прерван. Судья хотел немедленно дисквалифицировать
его за неспортивное поведение и засчитать поражение. Через пят-
надцать минут, после консультации с руководителями оргкомитета
игра все же была продолжена, но Уэйн, несмотря на все увещевания
тренера, потерял к ней всякий интерес. После всех пережитых за
этот день испытаний запас его нервной энергии был исчерпан, он
почувствовал себя полностью обессиленным и опустошенным и понял,
что продолжать борьбу более не в состоянии.
Он проиграл третий сет на тай-брейке, а в четвертом играл
очень вяло. Хотя нервное возбуждение полностью исчезло, сменив-
шись каким-то странным спокойствием и отрешенностью, это не помо-
гало ему. Координация движений была нарушена, и он под удивленные
возгласы зрителей допускал множество грубых ошибок. Проигрывая
2:5, он на какое-то время попытался заиграть с полной отдачей и
сделал два эйса, но на большее уже был не способен. Последний ро-
зыгрыш четвертого сета был похож на ситуацию, случившуюся с Нильс-
соном - пытаясь достать обводящий удар Хамада, Лонгли потерял
