— Ясно, — вздохнул я.
Правда, боюсь, от великана эти пулемёты не спасут, мы по нему долбили из пушек и всё бестолку. Хорошо, что великаны встречаются довольно редко, это просто нам повезло или, точнее сказать, — не повезло. От других тварей лагерь отмахается.
Офицер поднёс к глазам бинокль, всмотрелся и зачем-то покачал головой:
— Странно! Очень странно.
— Так точно, господин прапорщик, — подхватил Батыр, тоже пристально вглядываясь в свой бинокль.
Поскольку меня их разговор весьма заинтриговал, я тоже достал бинокль и стал наводить резкость.
Пока ничего странного: кунги как кунги — кстати, можно бы и подкрасить, местами уже довольно сильно шелушится. За такие вещи в учебке бы три шкуры с каждого сняли и заставили красить в три слоя.
Что ещё? Окна в кунгах скорее похожи на бойницы — ну, это понятно зачем. Палатки… тоже ничего особенного, я и в прошлом мире на такие вдоволь насмотрелся.
Но раз двое матёрых волков насторожились, значит, это «жужу» неспроста. Видимо, мне не хватает опыта, чтобы понять, что именно им не понравилось.
Я вопросительно посмотрел на инструктора, и, тот, не поворачиваясь ко мне, и, не убирая от глаз бинокль, понял, что от него хотят.
— Ни одной живой души. Такое чувство, что лагерь вымер, — пояснил Батыр.
Точно! Так и есть, пусть я сразу и не обратил на этот факт внимания. Сконцентрировался на всяких мелочах, упустив главное. Век живи — век учись.
— Именно, — подтвердил прапорщик, — а ведь мы выходили с ними на связь примерно час назад. Понятно, что часть персонала могла, конечно, отправиться на вылазку — это в порядке вещей, но пустовать лагерь не должен, — задумчиво добавил он. — Нас уже должны были увидеть и выйти на связь.
— А мы можем связаться с лагерем через наши рации? — спросил я.
— Батыр, переключись на их частоту и попробуй вызвать хоть кого-то, — велел командир.
Минут через пятнадцать Батыр развёл руками.
— Господин прапорщик, ничего не получается. Молчат как рыбы. Что будем делать — вернёмся и запросим у Базы дальнейшие распоряжения?
— Ты сам знаешь, что скажут на Базе: проникнуть в расположение лагеря и выяснить, что произошло. Поэтому не будем терять времени зря. Надеюсь, хотя бы автоматы они отключили. Оставайтесь на месте, а я попробую подойти ближе.
— А если не отключили? — напрягся я.
— Первая очередь будет предупреждающей — трассирующими патронами и чуть в сторону, — пояснил Батыр. — Так что можешь расслабиться.
— Ты же сам учил, что на выходе расслабляться нельзя, — опомнился я.
— Выходит, не зря учил, раз помнишь, — довольно осклабился он.
Пока мы с ним переговаривались, прапорщик слегка пригнулся и неторопливо пошёл вперёд, к лагерю.
Не успел он сделать несколько шагов, как одна из башенок неторопливо дёрнулась и развернулась в его сторону.
Поскольку в этот момент Батыр смотрел на меня, он проглядел этот разворот автоматической установки.
А я… Неприятное предчувствие кольнуло меня в бок. Сейчас произойдёт что-то страшное, и, если не вмешаюсь, офицер погибнет…
Позабыв всё на свете, выкинув из башки приказ оставаться на месте, я помчался изо всех сил.
— Куда? — закричал Батыр, но я его уже не услышал.
Бежал быстрее любого спринтера — призёра Олимпийских игр. Настигнув прапорщика, прыгнул на него со спины, заставил упасть на землю, сам оказался сверху.
Клацнули зубы, отдаваясь болью в висках. Заныло ребро.
И в эту же секунду над нами со свистом пронеслась длинная пулемётная очередь.
Не знаю, что это было, но точно не предупреждение. Так не предупреждают — стреляли, чтобы замочить наповал.
Если бы я не успел, офицера разорвало бы в клочья — такова была мощь этого крупнокалиберного оружия.
Спина покрылась липким потом, стоило только мне представить, что могло бы случиться. Причём, не только с прапорщиком, и со мной тоже: по сути мы все находились на одной линии огня.
А вот Батыр… Блин, я даже не подумал о том, что его нужно предупредить. Вот жеж блин! Если он погиб, в какой-то степени его смерть лежит на мне.
Очередь прекратилась также внезапно, как и началась. Всё это время я лежал, не дыша, и, только когда первый акт этого идиотского «марлезонского балета» окончился, сполз с впечатанного в грунт лицом офицера.
— Какого хрена! — тихо прохрипел кто-то поблизости.
По голосу я догадался, что это Батыр. От сердца немного отлегло. Жив! Жив наставник.
Вот что значит опыт: он молниеносно среагировал и залёг, как только началась стрельба.
Так что можно сказать — мы трое легко отделались.
И пока это все хорошие новости на данный момент.
Стоило чуть-чуть приподнять голову, как пулемёт снова ожил и стал методично гнездить по округе. Неподалёку с треском упало срубленное свинцом дерево — его словно скосило, хотя ствол был с кулак толщиной.
Я прикинул: именно здесь, пока мы лежим на пузе, то находимся для стрелка — оператор ли это или бездушный автомат, не важно, — в мёртвой зоне. Но… стоит только поползти назад или вперёд, нам трындец — тут и к бабке не ходи.
А вот если добавится и второй пулемёт, уж он-то нас точно причешет частым гребнем.
Наши, конечно, уже услышали пальбу, начнут реагировать — но тут вопрос, кто будет быстрее: один из БМП или автоматы лагеря. Я бы поставил на второе.
Вся ситуация была словно нарочно подстроена для того, чтобы я пустил в ход магию. Но что-то удержало меня от этого решения, почему-то никто не спешил её применять на периметре вокруг «Объекта-13». Значит, и мне стоит погодить.
И почти сразу, в унисон с моими мыслями позади бухнула пушчонка одной из БМП. Эх, молодцы наши, вовремя подоспели.
Автоматическая охрана лагеря переключилась с нас на более серьёзную опасность, завязалась короткая дуэль. БМП — конечно, не танк, броня гораздо слабее, крупнокалиберным пулемётом прошивается.
Но и вооружение у них гораздо серьёзней, так что довольно быстро нашим удалось подавить все огневые точки врага… Да, как ни странно, именно врага, хотя по идее там должны были находиться тоже наши: парни из батальона и несколько учёных.
Однако на «френдли файер» происходящее точно не тянуло.
Мы смогли подняться на ноги после того, как воцарилась тишина.
По команде прапорщика бросились к вдруг ставшем враждебным лагерю.
Само собой, приближались аккуратно: петляя, прячась за деревьями, время от времени, падая на землю и подползая по-пластунски. И лишь когда до него стало рукой подать, побежали по-настоящему, уже не таясь.
Артиллеристы сработали на «пять с плюсом»: повредив только кунги с пулемётами. Всё-таки мастерство не пропьёшь.
Это сразу бросалось в глаза, как и то, что наши поиски оказались безрезультатными. Мы проверили все кунги, обыскали палатки, перевернули всё верх дном, но никого и ничего там не нашли.
— Работала автоматика, — сказал один из наших спецов, поковырявшись в аппаратуре.
— Да, но кто выходил с нами на связь, договаривался о встрече? — задумчиво протянул офицер. — Ведь это было какой-то час назад… Не могли же за это время люди отсюда испариться?!
— Выходит, могли, — подавленно произнёс кто-то из бойцов.
— Здесь было больше двадцати человек. Какие-то следы они должны были после себя оставить… Ищите тщательнее: нужно собрать все записи, любые вещи, которые могут показаться странными, — распорядился прапорщик. — А я свяжусь с базой. Что-то не нравится мне эта хрень.
Мне выпала задача искать в палатке, где проживали яйцеголовые. Я отдёрнул тент и вошёл. После прогретого воздуха снаружи, меня встретила приятная прохлада.
Палатка условно делилась на два сектора: мужской и женский. Это я понял по импровизированной перегородке и по тем вещам, что нашёл в каждой из половин.
Было непривычно копаться в чужих вещах, но что поделать… Нам предстояло разобраться во всём, что тут произошло, причём, это, скорее всего, произошло примерно час назад.
