Но в случае с Арнольдом я бы не очень рассчитывал на преимущества огнестрела, мне просто не дадут пустить винтовку в ход. Убьют голыми руками и никаких гвоздей!

Моя основная проблема: не могу начать первым. Инициативу должен проявить Арнольд, иначе ни одно следствие мне не поверит.

Спровоцировать бойца-рукопашника с его стальными нервами? Не смешите мои тапки. Это просто нереально.

Остаётся одно: ждать удар каждый миг, каждую секунду и не проворонить его. Запас маны исчерпан, поставить защитный купол не получится — придётся рассчитывать только на внутренний резерв.

Я превратился в одно сплошное ухо, пытаясь скорее не услышать, а предугадать выпад киллера. Дуновение ветерка, любой шорох заставляли моё сердце биться в бешенном ритме, и лишь шестым чувством я понимал: ещё рано, не дёргайся, чтобы не устроить фальшь-старт.

Киллер не нападал на меня лишь потому, что подыскивал место, где сможет разделаться с нами без случайных свидетелей.

Мы стали спускаться в небольшую ложбинку — она идеально подходила для воплощения его замысла.

Ну, произнёс я про себя, чего ты медлишь? Давай, жги! Никто тебя не увидит, можно легко провернуть задуманное.

Обращённые к киллеру призывы сработали. Он тоже счёл, что здесь ему будет в самый раз.

Восточная мудрость гласит, что если в поединке на смерть первый удар не достиг цели, этот бой ты проиграл.

Я успел увернуться от стремительного змеиного выпада Арнольда, развернулся и сразу контратаковал. Киллер встретил меня блоком.

Патря мгновенно среагировал на шум, но застыл в растерянной позе, не понимая, на чьей стороне ему нужно вмешаться.

— Арни, Лан, какого хрена? — только и успел выкрикнуть он, как Арнольд метнул в него свою «звездочку».

Скрывать свои намерения Кострикину теперь не имело смысла.

Будь на месте Патри боец из другого батальона, исход схватки был бы решён в пользу киллера: Арнольд не промахнулся. Его смертельное оружие со скоростью молнии впилось бы в лоб солдата.

Патрикеев успел среагировать, и «звёздочка» пролетела мимо.

Я был бы и рад, что-то крикнуть ему, но сделать это физически не успел. Не зря Арнольд имел чемпионский титул. Он взвинтил темп схватки до такой скорости, что я только чудом сумел устоять. Казалось, мне приходится сражаться не с человеком, а с шестирукой богиней Кали.

Да что ж за незадача такая — чуть ли не с первого удара я снова лишился винтовки. Приклеивать её к себя что ли!

Меня загнали в глухую оборону, а это означало одно: ошибка неизбежна, я обязательно пропущу удар и тогда всё, мне крышка.

Но тут напомнил о себе Патря. Он тоже включился в схватку. Бойцом Патрикеев оказался хорошим, но всё-таки далеко не чемпионом, как я. Даже на пару мы еле удерживали натиск киллера. Без него — всё, кабздец…

Мелькали руки-ноги. Я уворачивался, ставил блоки, пытался атаковать, но меня быстро ставили на место.

Я с ужасом осознал, что через несколько секунд выдохнуть, не в силах и дальше выдерживать этот темп.

Где же режим «берсеркера», который сейчас был так нужен? Почему не желал активироваться? Неужели, этот дар забрал с собой давно не подававший признаки жизни мой альтер-эго, настоящий Ланской?

Что же, как ни горько признавать, тогда мы сдохнем вдвоём. Против Кострикина у меня нет никаких шансов. Это боец от бога.

Трах: тупой конец солдатского ботинка врезался мне в грудь. Это был изумительный по своей некрасивости, но ужасно эффективный по мощи удар. Меня словно лягнула лошадь.

Гравитация исчезла как природное явление, тело взвилось в воздух, и только потом земное тяготение напомнило о себе. Я приземлился на спину. Хорошо, хоть немного успел сгруппироваться, иначе бы точно расшиб башку об камни. Но сил, чтобы дальше вести бой у меня уже не осталось.

Арнольд тем временем переключился на Патрю. Маваши, ещё маваши, бойцовские комбинации следовали одна за другой. Солдат перестал быть противником, превратившись в боксёрскую грушу. Сейчас из него выбьют последний дух, потом очередь снова дойдёт до меня.

И тут взгляд наткнулся на мою дорогую… совсем дорогую винтовочку! Я метнулся к ней, пока киллер не проследил мои намерения. Схватил нежно и страстно, как подругу, по которой безумно соскучился.

Всё блин! Против лома нет приёма, окромя другого лома. В данном случае винтаря.

Главное, выцелить Кострикина. Причём так, чтобы при этом не грохнуть его, а лишь подстрелить. Мы ещё не все темы с ним перетёрли. Накопились вопросики, от которых зависит моя дальнейшая жизнь.

И тут я ощутил, как у меня дыбом становятся волосы не только на голове, но даже на груди и спине.

Да что же за день сегодня такой, а! Словно все против меня сговорились!

На гребень ложбины откуда-то вырулило нечто такое, о чём я даже понятия прежде не имел: огромная, пузырящаяся мышцами мохнатая тварь с увенчанной рогами многоглазой башкой размером с десятилитровое ведро.

Дружелюбным оно не выглядело… ну ни на капельку. Скорее — наоборот, было голодным и желало жрать.

Арнольд и Патря одновременно прекратили драку и так же практически в унисон заорали:

— Стреляй, Лан! Стреляй!

Подсказки были мне не нужны, я и сам догадался, что сюда пожаловала отнюдь не домашняя зверюшка, а какой-то монстр. Ну, просто сомнительно, что на здешних фермах разводят такую вот явно не мясо-молочную породу скота. Эта скотина в полном соответствии со старой шуткой жрёт мясо и запивает его молоком.

В данном случае мясом были мы — трое схватившихся друг с другом человек. Общая опасность на время прекратила наши разборки.

Так что винтовка у меня в руках уже задёргала-запрыгала, выплёвывая из себя куски свинца.

Несколько выстрелов, и тварь завалилась на бок и так же боком съехала вниз почти к моим ногам.

И пахла она отнюдь не фиалками. В нос шибанула резкая смесь не то аммиака, не то нашатырного спирта, способная поднять даже мёртвого.

При других обстоятельствах я бы, наверное, проблевался, а сейчас просто зафиксировал в голове это как факт.

Главное, что зверя удалось завалить.

Не верилось, что всё вышло как-то легко, без надрыва и титанических усилий.

Хотелось бы пропеть что-то вроде «вот и всё…» и что-то там про тёплое лето, но радоваться было рано. Мало того, что мы ещё не порешали свои проблемы, так и в округе могло шастать немерено этих зверушек. И тогда действительно будет «вот и всё», но уже для нас.

Тем не менее, смерть чудовища снова переключила меня на источник всех моих неприятностей за последнее время. Этому человеку я был обязан тому, что не раз подвергался смертельной опасности и только чудо помогло мне удержаться на плаву.

Только полагаться на то, что чудо будет длиться вечно, я бы не стал.

Эх, жаль, что пуля в лоб Кострикину не избавит меня от целой массы неприятностей.

— Арнольд, уеб…, руки вверх! — заорал я, для убедительности наставив на киллера винтовку.

Тот вяло ухмыльнулся, понимая, что проиграл.

— Что, в своего выстрелишь?

— Какой ты нах… свой?! — удивился я. — Ты, сука, хотел замочить нас с Патрей.

— Да, Арнольд, какого х… Что тут произошло?! — со злостью спросил Патрикеев. — Ты чего вдруг взбесился?

— Да пошли вы! — Арнольд с шумом втянул в себя воздух и густо харкнул.

Плевок приземлился на ботинок Патри.

И без того красное лицо солдата приняло багровый цвет.

— Ах ты!

— Погоди, — попросил я. — Это из-за меня всё. Арнольд — киллер, его наняли, чтобы грохнуть меня. Дай нам поговорить. Лучше на стрёме постой — вдруг поблизости бегают подружки этой твари? — Я покосился на массивную тушу убитого монстра.

— Ладно. Пять минут на базар. А потом тащим этого урода к начальству, — кивнул Патря и полез наверх.

— Не подглядывай, — попросил я его.

Тот хмыкнул.

— Думаешь, мне интересно?!

Он действительно встал спиной ко мне.

Момент для разговора оказался удачным.