– Предыдущий часовщик оставил ключи для завода карманных часов в полном беспорядке, – на следующий день доложила Хелена отцу. Она сидела на полу около клетки Орбита, раскладывая перед собой ключи по убыванию размеров. Некоторые были маленькие, с ноготь – такие крошечные, что могли бы провалиться в щель между половицами. Девочка на всякий случай накрыла доску куском зелёного сукна. Страшно представить, что какой-нибудь ключ потеряется и они не смогут завести механизм! Хотя Хелена находила работу с часами утомительной и очень сердилась на отца, она не отказывалась помогать ему – ведь в случае неудачи они могли потерять всё своё имущество.

– Когда разложишь ключи по порядку, заведи, пожалуйста, часы, – попросил отец. – Мы тут уже третий день, а некоторые механизмы не заводились с тех пор, как ушёл предыдущий часовщик. Сегодня это обязательно надо сделать. А я пойду в соседнюю комнату и заменю свиные кишки, на которых висят грузы маятников. – Отец проговорил это быстро и рассеянно. Он снова удалился в свой мир механических предметов, куда доступ дочери был закрыт. Прихватив ящик с инструментами, он вышел из комнаты.

Хелена вздохнула, поглядывая на мальчика, сидевшего у двери. Не пора ли спросить, почему он день за днём сидит в комнате с часами, не произнося ни слова?

Девочка встала, подошла к деревянному шкафу с карманными часами и выдвинула один ящик. Часы большего размера лежали в глубине ящика, те, что поменьше, – спереди. Некоторые экземпляры были серебряными, с тонкой гравировкой, другие – золотыми, с эмалевым покрытием, на котором были изображены сельские сцены или симпатичные луговые цветы. Хелена вынула громко тикающие золотые часы и осторожно сняла заднюю крышку. Потом выбрала ключик, который по виду мог бы подойти, вставила его в отверстие для завода и несколько раз повернула. Хватит ли этого, чтобы механизм продолжал работать? Думать о последствиях остановки часов не хотелось. Хелена поставила крышку на место, протёрла поверхность часов и снова убрала их в ящик. Хотя девочка и не желала себе в этом признаваться, в часах, в их тонком тиканье, в эмалевых циферблатах и гравированных задних крышках было что-то магнетическое. Какие истории могли бы рассказать эти предметы, умей они говорить? В чьих карманах они лежали? Куда спешили их владельцы, когда узнавали по ним время?

– Я тоже порой об этом думаю, – послышался тихий голосок.

Девочка! Хелена вспыхнула и обернулась. Видимо, она так увлеклась своим занятием, что не заметила, как стала говорить вслух. Правда… девочки в комнате не оказалось: здесь был только мальчик – сидел и смотрел на Хелену, кусая нижнюю губу. Хелена нахмурилась и сделала к нему шаг, другой. Он чем-то неуловимо отличался от мальчишек, с которыми она училась в школе. Хелена внимательнее рассмотрела его. Маленькие ножки, на коленях лежат руки с изящными пальцами. Да это же… это вовсе не мальчик, а девочка! Девочка с мальчишеской причёской и в мальчишеской одежде.

Хелена заморгала, подумав о девочке, которую видела накануне вечером. У них одинаковые глаза, и носы, и короткие волосы. Может быть, это… Так и есть! Это один и тот же человек. Щёки у Хелены вспыхнули. Вот так странность!

– Тебе нравятся часы? – спросила она и зарумянилась ещё сильнее. Прозвучало глупо. Ну почему из всех вопросов, носившихся в её голове, она выбрала именно этот?!

Взгляд у девочки омрачился, и она опустила глаза.

– Не особенно, – тем же бесцветным голосом произнесла она. – Вернее, больше нет.

– Зачем тогда ты проводишь всё время в комнате с часами? – наморщив лоб, поинтересовалась Хелена и стала кусать ноготь. Снова бессмыслица! В голове нетерпеливо носились тучи вопросов, которые ей хотелось задать. Например: почему днём девочка одевается как мальчик, хотя у неё есть красивые платья? Где её мать? Почему мистер Уэсткотт не упомянул, что у него есть дочь?

Девочка поджала губы и, не ответив, со вздохом встала и как ни в чём не бывало вышла из комнаты.

Хелена шумно выдохнула.

– Разговор не удался. – Она наклонилась погладить через прутья клетки хвост Орбита и обомлела: на груди у попугая, там, где он всё время грыз перья, образовалась крохотная лысинка. Раньше такого не случалось. С другой стороны, Орбит никогда ещё так долго не сидел в клетке. Мама говорила, что попугай грызёт перья от скуки или недовольства. Вон как он закричал вчера вечером во время осмотра часов. Бедный Орбит, его жизнь перевернулась с ног на голову так же, как и у его хозяйки. Дома ему разрешалось летать кругами над маминой головой, и он в восторге чирикал. «Нужно подстричь ему хвост, – сказал однажды отец. – А то, не ровён час, вылетит в окно – только его и видели». Мама нахмурилась и решительно замотала головой: «Представь, что тебе отказали в праве вести активную жизнь. Так чувствует себя птица, не умеющая летать». И на этом обсуждение закончилось: отец знал, что не стоит спорить с мамой по поводу её любимого попугая.

Хелена вздохнула и снова подошла к шкафу с карманными часами. Выбрала большие серебряные часы размером со свой кулак и открутила заднюю крышку. Где же здесь отверстие для ключа? Хелена провела пальцем по гладкой внутренней поверхности. Интересно. Как их завести? Девочка слегка постучала по корпусу и поднесла часы к уху – тикают, а значит, предыдущий часовщик их заводил. Хелена положила их в ящик циферблатом вниз и провела пальцем вокруг корпуса. Раздался тихий щелчок, и открылась вторая задняя крышка, под которой обнаружился небольшой тайник. Внутри лежал сложенный кусочек картона. Хелена нервно оглянулась на дверь. Странная девочка давно ушла. Шаги отца слышались с верхнего этажа. Хелена вынула картонную карточку и развернула её.

Хелена перевернула карточку и с колотящимся сердцем прочитала написанное на ней от руки:

В ту ночь тиканье, бой и перезвон часов с нижних этажей не давали Хелене спать, девочка то и дело крутилась и вздрагивала в постели. «Часы обязательно снова остановятся» – это значит, что они уже останавливались, когда за ними следил мистер Фокс. Живот у Хелены упрямо и неотступно болел. Она, конечно, должна была рассказать отцу о своей тревожной находке, но за ужином он выглядел бледным и задумчивым и, отправляя в рот ложку за ложкой лукового супа, царапал что-то в блокноте. После еды он сразу же убежал работать, а Хелена убирала со стола, пока Стэнли мыл посуду. Девочка заметила, как он поглядывает на конверты, которые стояли на подоконнике, прислонённые к стеклу. Прикрыв глаза от усталости, Стэнли отскребал со дна кастрюли пригоревший лук и тяжело вздыхал. Хелена вдруг поняла, что из-за собственных волнений не заметила озабоченности Стэнли, и почувствовала угрызения совести.

Стэнли обернулся и увидел, что Хелена тоже смотрит на конверты.

– Мама пишет мне каждую неделю и даёт советы по ведению хозяйства, хотя ей и кажется странным, что я согласился на эту работу. Отец считает, что мне вообще нечего здесь делать, и всё время спрашивает, когда я вернусь, чтобы стать его помощником.

– Вот как? – ответила Хелена.

– Видишь ли, мой отец инженер, – продолжал Стэнли. – Он начинал подмастерьем, а теперь служит у мистера Остина, который конструирует и выпускает автомобили. Отец считает, что я должен пойти по его стопам, а не торчать здесь, в Кембридже, со своими книгами. Сейчас он ищет для фирмы мистера Остина новое здание под производство… а когда найдёт, хочет, чтобы я там работал.