- Похоже, будто это она ведёт его – и отнюдь не за струны сердца.

- Он был в отчаянии, когда Общество возвращения рассыпалось, – сказала Флорри, – страшно хандрил, и только Пег могла его успокоить. А потом он начал смотреть на неё… ну, так, как никогда ни на кого из нас не смотрел. Больше ему было не о чем думать.

- Значит, он переживал падение, а Пег оказалась рядом и смогла подхватить его.

Флорри кивнула.

- Они поженились вчера и собираются уехать в его приход в Норфолке, пока не явились приставы. Я слышала, что приют по уши в долгах, а у Харкурта нет ни гроша.

- Вот уж не знаю, – скептично отозвалась Салли. – Он ведь тот ещё скряга, уж наверное, отложил что-то, что эти стервятники не найдут.

- Это странно, да – Пег замужем за мистером Харкуртом?

- Вовсе нет. Она же хотела быть как Ханна Мор, и вот ей представилась возможность.

- Но она все равно ненавидит его.

С этим Салли была не согласна. Позже она сказала Джулиану:

- Я думаю, она уже давно положила на него глаз. А когда девчонка правда хочет окрутить парня, он ничего с этим не может поделать.

- Буду иметь в виду.

Она усмехнулась.

- А теперь я снова хочу заполучить тебя.

Прогноз Фиске сбылся – он умел в лазарете Ньюгейтской тюрьмы до заседания суда в Олд-Бейли, в компании спешно вызванного священника. Роудон предстал перед судом в одиночестве. Против него было множество обвинений – но главными оставались убийства леди Люсинды Брэкстон и шотландки, известной прежде как Меган МакГоэун, а позже – как миссис Чарльз Эвондейл.

Новости о шотландском браке Эвондейла взбудоражили весь свет. Всем не терпелось узнать, что мисс Грэнтем думает о своем муже-без-пяти-минут-двоеженце, но она оставила сплетников без добычи, уехав к школьной подруге в Бат. Она разорвала помолвку с Эвондейлом, который поехал во Францию – как говорили люди, чтобы забрать оттуда свою дочь. Считалось, что он вернётся к суду над Роудоном.

Хотя фурор, что вызвало изнасилование и убийство леди Люсинды, начал стихать, суд над Роудоном вновь взбудоражил свет. Несмотря на густой и мрачный ноябрьский туман, на заседание пришли все, кто могли. Джулиан заметил в толпе Эвондейла и супругов Дигби, а Салли указала ему на Флорри и других бывших постоялиц. Лорд Брэкстон сидел впереди, излучая нетерпение. Все знали, что этот суд состоялся благодаря его богатству и влиянию и что его удовлетворит лишь смертный приговор.

Когда на скамьи подсудимых вывести Роудона, по залу разнесся вздох. Калеб будто бы излучал ненависть; зрители почти чувствовали исходящий от него жар. Он был бледен, но здоров и совсем не исхудал. Салли подумала, что у него, должно быть, хватало денег, чтобы заплатить тюремщикам за хорошую камеру и кормёжку. Он уже не носил своего пенсне в золотой оправе, в котором явно никогда и не нуждался. Это была лишь часть маскировки – его маски заурядности. Возможно, он стал носить их, когда из Калеба Фиске стал Джозефом Роудоном.

Он не выступал как свидетель, поскольку закон не мог принудить его обвинять самого себя, равно как не позволял говорить в свою защиту. У него не было адвоката, и он не предоставил никаких доказательств – лишь выслушал череду свидетелей с почти удовлетворённым видом.

«Власть, – решила Салли, – вот что он любит больше всего. Всё это представление в его честь, и он это понимает. Сколько джорджиков ушло на то, чтобы притащить его сюда, о нём писала каждая газета, матери пугали его именем детей. Он никогда не был так знаменит. Будь он проклят, наверняка он именно так и хотел умереть!»

Суд продолжался весь день и часть вечера, но в приговоре никто не сомневался. Роудон был обвинён в содействии похищении и убийстве леди Люсинды Брэкстон и покушении на мисс Сару Стоукс. Также он был признан виновным в убийстве миссис Чарльз Эвондейл, пусть и непредумышленном. Хотя его приговор огласят лишь в последний день судебной сессии, когда всех заключённых сгонят, чтобы объявить их судьбу, участь Роудона была решена. Никто не сомневался, что судья наденет черную шапочку и объявит о повешении.

Когда заседание кончилось, Сэмюель Дигби пожал Джулиану руку и пригласил его нанести ему визит как можно раньше, чтобы уладить финансовые дела. Он объявил, что доволен исходом расследования, но Джулиан подозревал, что Дигби слегка раздосадован тем, что виновным оказался не Харкурт.

Когда Кестрель покидал зал суда, к нему подошёл Эвондейл.

- Из него сделали героя, – горько сказал он. – Так всегда бывает с худшими из преступников. Теперь на улицах будут продавать рассказы о его преступлениях, баллады о его последних днях…

- Его последние слова, – подхватил Джулиан. – Или те, кто ещё станут последними, если он об этом задумается.

- Вы пойдёте посмотреть на казнь?

- Боже правый, нет! Завтра я покидаю Лондон и еду охотиться на север.

Эвондейл криво улыбнулся.

- Будьте осторожны с обещаниями, когда пересечёте границу.

Джулиан поднял бровь.

- Вы не подумаете, что я непростительно любопытен, если я спрошу о Розмари?

- Нет, вовсе нет. Я привёз её из Франции и устроил у себя, а моя мать наняла няню. Между нами говоря, теперь дом выглядит совершенно по-другому. Они сделали его чудесным, респектабельным и таким ужасно женским, что я там чувствую себя гостем. Самое странное, что я не возражаю против этого так, как ожидал. Розмари – очаровательная малышка, и я очень её люблю. Она станет красавицей – вот увидите. Родитель решил построить для неё детскую, так что пока я, Розмари и её няня уезжаем отдохнуть. В Бат, – просто добавил он.

- В самом деле? – Джулиан поднял бровь.

- О, конечно, я знаю, о чём вы подумали. Там Ада. Но, знаете ли, Кэролайн сказала мне, что Торндайк снова сделал Аде предложение, а она отказала. Значит у меня ещё есть шанс! Я нагряну к ней Бат – просто дружеский визит двоюродного брата. Если она не примет меня, я буду подстерегать её в бюветах, в залах для приёмов – она не сможет отворачиваться от меня вечно. Я хочу показать ей Розмари. Она так прекрасна, как можно в неё не влюбиться? Ада великодушна, она не будет винить нас с Меган за то, как мы враждовали из-за дочери. А потом она увидит, что я изменился. Я смогу быть таким же надёжным и постоянным как Торндайк. Я докажу ей это, клянусь.

Джулиан не мог не улыбнутся такому обету, принесённому вслед за изложением плана завоевать Аду, суя её под нос своё дитя. Быть может, Эвондейл и изменился, но не так уж и сильно. Впрочем, Джулиан не удивится, если тот вернёт Аду. Разве Эвондейл в итоге не всегда получал то, что хотел?

Салли всё ещё жила у миссис Мэббитт, помогая в хозяйстве и составляя компанию. Лорд Брэкстон подарил ей двадцать фунтов, что для Салли были целым состоянием. Она не знала, что делать с ними, как и с самой собой. Они и Джулиан почти всегда были вместе, а их отношения понемногу перешли в дружеские. Поначалу Салли не могла найти себе места – она вся восставала против той безмятежной жизни, что теперь вела. Но шли недели, и девушка успокоилась. Она стала задумчивой, менее говорливой и часто улыбалась сама себе. Джулиан счел, что борьба со злом и встреча со смертью заставили её больше размышлять. Брокер же предположил, что сестра что-то замыслила.

Кестрель уехал охотиться на следующее утро после суда. Он договорился, что по пути остановится у МакГрегора, чтобы лично рассказать ему всё об этом деле. Если Брокеру и было тоскливо покидать Энни Прайс на несколько недель, он этого не показал. Все его любовные дела были загадкой для Джулиана – его камердинер влезал в них и вылезал с грацией танцора, не оставляя ни горя, ни слёз. У него был настоящий талант. Если бы его можно было разливать по бутылкам, он потеснил бы «Укрепляющий эликсир Саммерсона» на полках аптек.

Салли поднялась, чтобы проститься с Джулианом и Брокером. Она по-сестрински поцеловала обоих в щеки – но Джулиана чуть дольше.