Я объяснил Меган, что моей семье не понравится такой брак – а в этом не было сомнений. Я пообещал, что расскажу им всё, но сейчас не лучшее время. У меня есть тетка – старая дева, что очень любит меня, очень больная, и она немало отпишет мне в завещании. Я сказал Меган, что останусь без гроша, если она узнает, что я женился на шотландской гувернантке. Меган знала, что деньги будут очень кстати – она ведь шотландка – и потому согласилась молчать, пока тётя Шарлотта не закроет свои счета навсегда.

Я знал, что это лишь временная мера. Рано или поздно, тетя умрёт или Меган устанет ждать. Я устроил свою «жену» в доме на севере Англии, подальше от Сомерсета, где жила моя семья. Снял там cottage ornée^[74] и чертовски дорогой. Я даже навестил её там один раз, чтобы порадовать её и поискать письмо. Конечно, я ничего не нашёл. Поначалу мы даже неплохо ладили. Меган не осознавала, как твёрдо я решил избавиться от неё. Она думала о другом. – Он криво улыбнулся. – Думаю, вы уже поняли, кто такая Розмари.

- Я долгое время ошибался, – признал Джулиан. – Я думал, что Розмари – это та молодая женщина, что была убита в приюте. Я как мог намекал вам в тот вечер, когда впервые столкнулся с Меган, что исчезновение молодой женщины – неприятное дело. Вы увидели возможность запутать меня и позволили мне думать, что Розмари – это девушка, которую вы соблазнили. Теперь же я понимаю, что была слишком мала для такого – даже если считать, что вы не были её отцом.

- Ей два года. Я узнал, что Меган беременна уже после того как она меня окрутила. Это и была причина, по которой он так отчаянно хотела выйти за меня. Отдаю ей должное, она была очень предана своей дочери, ещё до того, как та родилась. Она могла сама быть моей любовницей, но не хотела, чтобы её ребёнок был незаконнорождённым.

После того как родилась Розмари, всё полетело к чёрту. Меган говорила соседям, что я служу в армии и потому приезжаю так редко, но они чувствовали, что тут что-то не так. Поползли слухи, что она мне не жена, а только chére amie^[75], и респектабельные люди больше не хотели знать её. Меган была в ярости. Она принялась писать мне гневные письма, требовать, чтобы я объявил о нашем браке и угрожать, что сделает это сама, если я не решусь. Я в ответ писал про тётю Шарлотту, здоровье матери, свадьбу сестры – покупал себе короткие отсрочки, с каждым разом это становилось всё трудней.

А прошлой весной удар пришёл с другой стороны. Появился майор Торндайк и принялся волочиться за Адой. Я кипел от желания убрать его с дороги, но что я мог сделать? Я пытался играть перед Адой роль друга и наставника, дразнил её этим майором, давал советы – но это было жестоко. Это просто рвало меня на части. Я знал, что если он сделает предложение, она его примет. Её семья слишком бедна, чтобы отказываться от такого шанса. Но видит Бог, я ни на что не мог решиться! Ночами я лежал без сна и думал о нём и о ней – о моей Аде, моей единственной любви! Это пожирало меня! Вы должны понять, я был едва в своём уме, когда я сделал… то, что я сделал.

В июне Торндайка вызвали в Ирландию подавлять восстание. Я всем сердцем надеялся, что какой-нибудь бунтовщик сделает всё за меня, но не мог рассчитывать на это. Я знал, что майор писал Аде – он мог сделать ей предложение даже в письме. У меня не было времени. В июле Меган написала, что её няня решила уйти. Это была моя возможность. Я отправился к Меган и сказал, что собираюсь объявить о нашем браке. Но сперва нужно позаботиться о нашем доме и образе жизни. Я накупил ей и Розмари новой одежды и мебели. Мы справили второй день рождения дочери. Давно у нас всё не было так хорошо. Меган дрожала – ведь она добилась, чего хотела. Один раз ей ведь удалось меня обставить, верно? Теперь её черёд.

Я нашёл для Меган новую няню – лондонскую девицу, привычную к городу. Я сказал, что она поможет Меган привыкнуть к новой жизни. Эта девушка, Селина, на самом деле была куртизанкой, которую я раньше хорошо знал – умная девица и прекрасная интриганка. Она отыграла свою роль как по ногам. Я сделал вид, что вернулся в Лондон, а сам оставался неподалёку, выжидая, когда Селина изучит жизнь Меган и завоюет её доверие. Наконец, вечером она опоила Меган снотворным за ужином и украла Розмари.

Я сделал всё так, чтобы их не нашли. Они тайно поменяли лошадей, и Меган не смогла выследить, куда она направились. Когда я убедился, что мой план сработал, то вернулся в Лондон. Селина оставила Меган записку от меня – я требовал никому не рассказывать, что Розмари у меня, если она хочет её увидеть. Я написал, что её достаточно вернуть мне то письмо, и я отдам ей дочь и буду содержать до конца жизни их обеих. Я бы сделал это. Я знаю, это не делает мои поступки менее чудовищными. Я был в отчаянии.

Но из-за этого обстановка зашла в тупик. Меган написала мне и поклялась, что нипочём не отдаст мне письмо. Она сказала, что не будет выкупать своё дитя, чтобы оно было объявлено незаконнорождённым. Но она не осмелилась никому рассказать о нашей женитьбе, боясь за Розмари. Теперь вы понимаете, чего она боялась. Она дочь адвоката и понимала своё положение. Я тоже его понимал – я ведь тоже изучал законы. Если Розмари была рождена в законном браке, все права на неё были у меня, а не у Меган. И Меган будет чертовски трудно законным образом отнять у меня законную дочь, тогда как я назвавшись законным отцом Розмари, не теряю ничего. Если Меган будет моей женой, не составит труда объявить её сумасшедшей, больной или какой угодно ещё. И родитель^[76] поддержит меня, а что Меган может сделать против него? Иногда очень удобно быть сыном графа.

Так или иначе, я отказался отдавать Розмари. Я прекратил отсылать Меган деньги, так что она не смогла больше жить в том домике и была вынуждена распродать всё, чтобы заплатить долги. Что я могу сказать? Я думал это заставит её согласиться на мои условия. Не заставило. Она обыскивала всю округу в поисках Розмари. Я же приехал в тот домик, что она оставила, и перевернул там всё вверх дном, разыскивая письмо. Ни она, ни я ничего не нашли. Тупик.

Где-то месяц назад Меган приехала в Лондон. Вечером она появилась у меня на пороге, и я был потрясён тем, как она переменилась. Грязная, измученная, в засаленной одежде… Я говорил вам, что она была сумасшедшей, и думаю она и правда слегка обезумела. Думаю, мы оба обезумели.

Она молила меня вернуть её Розмари, но быстро впала в ярость. Она сказала, что я погубил её, оставил без гроша, отнял дочь. Когда-то она была респектабельной женщиной, а я превратил её жизнь в кошмар. Я ответил, что в нашем положении виновна только она, и если бы она не пыталась окрутить меня в Шотландии, ничего бы этого не было и… О, Боже, не хочу и вспоминать об остальном! Никто не может терзать друг друга сильнее, чем супруги.

Меган просила меня хотя бы сказать ей, всё ли в порядке с Розмари. Она боялась, что дочь больна или в небрежении… или даже мертва. Я не был настолько жесток, чтобы давать ей так думать. Я сказал, что Розмари в безопасности, и что женщина, у которой она живёт, хорошо заботиться о ней. Меган хотела узнать, что это за женщина. И, Боже помоги мне, я ответил: та, что никогда не выйдет замуж.

- А это была правда? – спросил Джулиан.

- О да, это была правда. Розмари в женском монастыре во Франции. Но Меган поняла всё по-другому. Я имел в виду не это, но она решила, что Розмари в каком-нибудь борделе, и пришла в ярость. Она не собиралась сдаваться. Всё кончилось тем, что она вылетела из моего дома в ночь, оставив меня в ужасе сознавать, что этот кошмар никогда не кончится.

Я не знаю, что она делала следующие несколько недель, кроме того, что следила за мной. Несколько раз я видел её на улице, когда вечером подходил к окнам. Она написала мелом букву «Р» на моей двери и вырезала её же на складной крыше моего экипажа. Это меня убивало. Кроме того, я был по уши в долгах. Мне пришлось заплатить монастырю и рассчитаться с Селиной. Тогда-то я подцепил тебя, – он кивнул Салли. – Тогда я хотел немного отвлечься от всего и забыть обо всём.