- Ты чертовски много знаешь, а? Откуда?

- У меня свои способы.

«Пусть он болтает, это как раз то, что нужно! – думала она. – Он думает, что такой умный-разумный. Быть может, он забудет, что надо покрепче держать Меган, и та сможет вырваться».

- Это был хороший план, – продолжал Роудон. – Всё бы прошло как по маслу, если бы не ты. Хотя мне долго пришлось убеждать папу набраться уже духа. Я никогда не говорил ему, почему ту маленькую сучку надо убрать. Даже он мог бы сдать назад, если бы узнал.

- Так почему? – спросила Салли.

- Скажем так, она могла помешать моим делам. Я никогда не говорил своему обожаемому отцу, чем именно занимаюсь. «Поставки» – вот и всё, что я сказал.

- Я знаю. Ты похититель, ты и твои дружки, – она знала это из записки, что мистер Кестрель послал Брокеру после того как спас Эмили.

- Ты всё знаешь, а? Проклятие! Да, моё дело пошло бы к чёрту, если бы девчонка, которую мы зовём Мэри, разболтала бы всё своему большому и важному папе, а от начал бы задавать вопросы и требовать мести.

- А кто он? – мгновенно спросила Салли.

- О нет! Этого ты из меня не вытянешь! Мы сохраним этот секрет, правда, папочка?

Фиске не ответил. Он просто сидел, спиной к стене, закрыв глаза. Его лицо опухло и было покрыто слезами.

- Мне нужно было скормить папочке другую причину убить девчонку. Так что я придумал целую историю. Сочинил, что она не такой невинный ангелочек, каким кажется, а порочная девка, что сбежала от своей милой семьи в город из чистой жажды разврата. Я сказал, что сам поддался её чарам, согрешил с ней и рассказал ей, кто я на самом деле, и как меня обвиняли в убийстве прежде.

- Я думаю, обвиняли не зря – ты ведь убил ты девчонку?

- Конечно. Довольно неуклюже. Я был младше её. Я думал, что смогу обставить всё так, будто она утонула, но на теле нашли синяки, что я оставил, а кто-то сказал, что видел, как я иду к тому ручью. Больше я не был так беспечен. Это захватывающе, как ничто другое – отнимать жизнь, будто задувая свечу, но обычно риск слишком велик. Есть и другие способы получать удовольствие, не убивая.

Салли была сыта по горло, но ей нужно было знать всю историю, так что Роудон-Калеб должен говорить дальше. Меган была слишком бледна и едва сохраняла сознание, так что не сможет вырваться, но ещё может собраться с силами. Кроме того, нельзя дать Роудону сбежать.

- А он знал, что ты убил ту слабоумную девочку в вашей деревне? – она кивнула в сторону Фиске.

- Я сказал ему, но не всё. Я сказал, что взял её там, у ручья – это была правда, а она была слишком глупа, чтобы сопротивляться. Я сказал, что потом у неё началась истерика, я пытался успокоить её и убил по неосторожности. Почти чистая правда – кроме того, что я с самого начала знал, что убью её. А что мне можно было сделать – позволить ей рассказывать всем, что я сделал с ней? В том числе моей матери? – его лицо болезненно вспыхнуло.

- И он поверил тебе?

- Разве я не говорил – я могу убедить его в чём угодно! Он помог мне сбежать. Конечно, после этого в деревне его невзлюбили. Потому он и моя мать перебрались в Лондон вскоре после меня. Он нашёл меня через объявления в газетах. «М. Ф будет рад получить известия от К. Ф.» и тому подобные. Я встречался с ним время от времени. Не видел причин разрывать эту связь. Кто знает, когда ещё он мог мне пригодиться? Конечно, он ничего не говорил матери. Меня ведь всё ещё искали за убийство, а она бы сочла святым долгом сдать меня властям, если бы узнала, что я где-то рядом.

Папочка боялся этого больше всего – что меня найдут и арестуют. Я сыграл на его страхах, убедив прикончить Мэри. Я сказал, что доверил ей свою историю, а она непременно выдаст меня, раскроет, что я – Калеб Фиске и обвинит в изнасиловании и убийстве. Я кормил его этим враньём день за днём, я заставил его поверить, что я в смертельной опасности, что мне придётся бежать из Лондона, бросить своё дело и навсегда расстаться с ним или отправится на виселицу. Он поверил мне – как всегда. Он хотел защитить меня. Он всегда был готов перевернуть весь мир вверх дном, чтобы защитить меня от всего угодно – кроме моей матери! Он так боялся её, что позволял ей делать со мной всё, что угодно – бить меня, обдавать кипятком, морить голодом – наказывать за всё, что угодно и ни за что! Она говорила, что хочет изгнать из меня дьявола. Но всё, чего она добилась – это дала мне причину самому позвать дьявола в себя!

Салли покачала головой.

- Я должна была понять, что ты её сын. Вы похожи – такие же бессердечные и любите мучить людей и смотреть, как они страдают.

- Птенцы её пьют кровь, и где труп, там и она^[72]. Видишь, как хорошо я помню Библию? – внезапно он нахмурился. – Лучше быть бессердечным, чем бесхребетным, как тот слизняк, что породил меня! И который рыдает, когда слышит, что я говорю, как презираю его! А чего ещё он ожидал?

Салли взглянула на Фиске. Тот всё ещё сидел на полу, опустив голову и закрыв глаза. Казалось, все его силы уходят на то, чтобы не сойти с ума от слов, что говорит его сын.

- Но из него получилась недурная марионетка, – подвёл итог Роудон. – Он согласился взяться за Мэри. Я составил план, а он исполнил. У него был доступ в приют – а у меня нет. И если бы его поймали, я тут же бы испарился, оставив его выпутываться самого.

- Вам повезло, что Мэри оказалась в приюте, где вы смогли до неё добраться.

- Это не везение – это просто её дурость!

Салли осознала, что у Роудона явно развязался язык. Он большую часть жизни провёл, обманывая или скрываясь. А теперь ему выпала возможность говорить открыто, похваляться своими триумфами, излучать недовольство, и он не смог устоять.

- Я поймал Мэри в наши сети обычным способом. Один из моих людей встретил её на постоялом дворе рядом в окрестностях Лондона. Бедняжке было некуда идти. Хозяева не позволили ей остаться – она ведь путешествовала одна, без компаньонки или слуги, а это выглядело подозрительно. Мэри могла бы переубедить их, скажи, кто она такая, но она как раз бежала от своей семьи – или что-то в таком роде – а потому скрывала своё настоящее имя. Мой человек – точнее, весьма почтенная дама – пригласила её переночевать у себя. У нас есть дом в Лондоне специально для новичков.

Короче говоря, агнец пошёл на заклание – её опоили и отдали клиенту, что любит рвать такие невинные цветочки. На следующий день, пока она была ещё слишком слаба, чтобы говорить или сопротивляться, её продали настоятельнице обители на Ковент-Гарден. Вот тогда и начались проблемы. Она проснулась у старой сводни и принялась бредить. Она выболтала своё настоящее имя, и эта глупая баба запаниковала. Теперь она захотела, как можно быстрее сбыть девчонку с рук, вот и отдала её в тот приют. И ведь она узнала о том проклятом месте от меня! – мрачно добавил он. – Папа рассказывал, что моя мать преклоняется перед святошей, что им заправляет, а я в шутку сказал той сводне, что в Общество возвращения можно ссылать шлюх со всей Рассел-Сквер. Сказал, что Харкурт должен быть благодарен ей на то, что поставляет ему свежее мясо для «возвращения».

Ну а когда я сам узнал, кто такая Мэри и что с ней стало, я написал отцу, что хочу встретиться с ним. Я рассказал ему о Мэри. Он знал о ней – его вызывали в приют, и он прописал ей лекарство. Я едва мог поверить в свою удачу, когда узнал, что она ничего никому не разболтала. Но не будет же она молчать вечно! Она захочет вернутся в свою богатенькую семьи, и это станет концом для меня, моих людей и всего моего дела. Вот тогда я и настроил своего отца заткнуть ей рот навсегда.

- А то письмо, что я украла – откуда взялось оно?

- Папаша должен был приготовить лекарство в понедельник, а Мэри – принять его в ту ночь. Он сделал всё как надо – сильный опиат и болиголов. Я договорится встретиться с ним на Хеймаркете – милое место, где всегда полно людей, не протолкнутся от пьяниц и ищущих развлечений, так что нас бы никто не заметил. Я хотел убедиться, что он не передумал. Я знал, что папаша не смог бы соврать мне – я его насквозь вижу. Всегда видел. Но оказалось, что в этот же день, эта мелкая шлюшка дала ему письмо. Сказала ему, что он добрый человек, что ему одному она может доверять и прочую жалобную чепуху.