«Это правда, – подумал Джулиан, – у «Смита и Компании» и раньше должны были сбегать жертвы. Что происходит в девочкой вроде Эмили, после того как кто-то заплатит полсотни фунтов за то, чтобы погубить её? Скорее всего, их отправляют в какой-нибудь бордель. Наверняка, по всему Ковент-Гардену и Хеймаркету есть женщины, что начинали свою «карьеру» у «Смита и Компании». Некоторые из них, конечно, могут выйти замуж или найти приличную работу; другие будут падать всё ниже и продавать себя за шестипенсовик в парках и притонах Ист-Энда. Вряд ли Роудон убивал каждую, что сумела ускользнуть от него».

- Возможно, Мэри что-то знала о своих похитителях, – предположил Кестрель. – Узнала кого-то из клиентов, например. Кого-нибудь знаменитого и респектабельного. Или у Роудона есть покровитель в высших кругах, что хочет оставаться в тени. Тогда сам Роудон может быть лишь пешкой, а за убийством стоит кто-то более могущественный. С другой стороны – помнишь, что ты сказал минуту назад? Ты сказал, что девочки, вроде Филиппы Фонтклер никогда не становятся жертвами таких как Роудон, потому что женщин с деньгами и связями не похищают. Но что если произошла ошибка? Предположим, они схватили женщину, у семьи которой хватило бы богатства и влияния, чтобы выследить преступников и обрушить на них всю мощь закона? В таком случае, главным вопросом становится не «Что Мэри знала?», а «Кем была Мэри»?

- Если она была большой шишкой, сэр, то почему не сказала этого?

- Быть может, именно потому что была большой шишкой. У неё могла быть гордость и стыд. В письме она говорит, что скрывает свою личность во благо своей же семьи, и чем выше было положение её родных, тем сильнее она могла желать избавить их от скандала. Она не из простонародья – это точно, вопрос лишь в том, была ли она дочкой обедневшего сельского священника или членом влиятельной семьи? Если бы мы узнали, кому адресовано её письмо, мы бы всё поняли. Меня сводит с ума, что сохранилось только само письмо, но не второй листок с адресом… Боже правый! – он остановился. – Как я мог пропустить очевидное?

- Сэр?

Джулиан обернулся к Брокеру, его глаза горели.

- В доме всё ещё работает тот побельщик?

- Я думаю, да, сэр.

- Хорошо. У меня есть идея.

Салли едва прикоснулась к ужину. Миссис Мэббитт объявила, что у неё кружится голова, от того как квартирантка каждую секунду бросается к окну.

- Кто над чайником стоит, у того он не кипит, – предупредила хозяйка.

- Они ведь вернутся прямо сейчас, да? – горячо спросила Салли. – Уже почти семь часов.

- О, ты ведь знаешь, как ездят эти дилижансы. В дороге всё, что угодно, может пойти не так – лошадь потеряет подкову, ось сломается, отвалиться колесо. Меня не удивит, если они окажутся дома глубокой ночью.

Салли посмотрела на неё с испугом.

Миссис Мэббитт улыбнулась.

- Кажется, ты никогда не ездила далеко в дилижансе.

- Нет, – грустно ответила Салли, падая на стул.

- Тут не о чем беспокоиться. Они вернутся в целости и сохранности. Просто чуть позже, вот и всё.

«Но у нас нет времени!» – подумала Салли. Весь вечер она, услышав стук колёс, бросалась к кухонному окну и прижималась лицом к стеклу. Пробило восемь вечера, потом девять, а путешественники так и не вернулись.

Миссис Мэббитт отложила шитьё, сказала, что дурно себя чувствует и хочет пойти спать. Часы показывали половину десятого. Салли решительно отправилась в свою комнату и принялась переодеваться. Мистер Кестрель и Брокер не вернулись – да будет так. Встреча уже назначена. Она не может пренебречь шансом узнать, кто был владельцем письма. Она пойдёт одна.

Глава 25. Побелка

Салли достала одно из своих старых платьев – из розового шёлка, с зелёными бантами на шее и большими зелёными оборками на юбке. Она не могла пойти в «Петушка» в приличной одежде, что заставляла носить её миссис Мэббитт. Её старые друзья едва смогут узнать Салли, а тот, кто придёт на встречу, может что-то заподозрить. Она потуже затянула волосы на затылке и, поплевав на пальцы, пригладила чёлку. Дополнив наряд чепцом с широкими полями и красным султаном, она улыбнулась своему отражению. Теперь она выглядит как надо!

Она с трудом составила ещё одну записку, объясняющую, где она и почему. Взбежав наверх, девушка оставила бумажку на каминной полке в гостиной мистера Кестреля и, взглянув на часы, поняла, что уже без четверти десять. Салли быстро накинула плащ из выбежала из дома.

Пикадилли, как всегда, была забита экипажами. Быстрее добраться пешком. Она петляла, скользила и шагала, пока не добралась, наконец, до Хеймаркета. Оставив позади залитую газовым светом улицу, девушка свернула в узкий, тёмный переулок, где стоял «Петушок».

Сегодня здесь было людно. Этому Салли обрадовалась – чем больше людей вокруг, чем безопаснее. Она окинула общую комнату взглядом, и её сердце забилось чаще. Здесь были обычные завсегдатаи – бывшие боксёры, актёры-неудачники, сводники и их шлюхи. Но она безошибочно определила того, кто пришёл к ней. Он выделялся здесь как павлин в курятнике. Чарльз Эвондейл.

Красавчик без конца ходил туда-сюда, насколько это было возможно в таком маленьком и забитом людьми помещении. Стоило ему заметить Салли, как он нахмурился, будто пытаясь вспомнить её. Девушка ухмыльнулась и сделала книксен.

В глазах Эвондейла зажглось понимание. Он направился к ней, удивлённо глядя на неё.

- Ты!

- Конечно, я! А кого ты ожидал?

- Я, чёрт возьми, не знал, кого или чего ожидать!

- Ну ведь должен был понять, что твоё письмо у меня.

В его глазах появился лихорадочный блеск. Он схватил её за руку.

- Оно у тебя с собой?

- Нет, – она впервые немного испугалась. Она убедила себя, что ни один человек в здравом уме не нападёт на неё в таком людном месте. Но был ли Эвондейл в здравом уме? – Мне больно, – пожаловалась она.

Эвондейл отпустил её и несколько раз судорожно выдохнул.

- Тебе нужны деньги. Конечно. Пойдем, сядем и поговорим, – он указал на столик в углу.

- Ты должен заказать нам выпить, а то Тоби нас выгонит.

- Хорошо. Что ты хочешь?

- Белого атласа.

Она заняла столик в углу, пока Эвондейл ходил к трактирщику. Он вернулся со стаканом джина для неё и пинтой эля для себя. Она по-свойски подняла стакан, но он будто не заметил, беспокойно оглядывая зал.

- Что ты высматриваешь? – спросила Салли.

- Мне казалось, что за мной следят. Но это, наверное, только воображение, – он безрадостно рассмеялся. – Оно часто шалит в последнее время.

Он сделал несколько глотков эля.

«Итак, я утянула письмо у него, – думала Салли, глядя на Эвондейла, – значит Мэри должна была быть той Розмари, а пристукнул её он. Но почему? И кто та Меган МакГоуэн?»

- Хорошо, – сказал Эвондейд, – давай о деле. Сколько ты хочешь за это письмо?

- Я ещё не решила, – принялась тянуть время та. – Я хочу узнать о нём побольше. Иначе, как я пойму, сколько за него просить?

- А ты думаешь, я тебе всё расскажу? Чем меньше ты о нём знаешь, тем лучше мне.

- О, ну если так, – она пожала плечами и поднялась.

Эвондейл мгновенно схватил её за запястье левой рукой.

- Сядь! – прошипел он.

- Зачем это?

- Потому что у меня есть пистолет, и я пристрелю тебя, если ты не сядешь.

Она опустила глаза и увидела, что его правая рука сейчас была в кармане пальто. Он вытащил её на мгновение, демонстрируя маленький карманный пистолет. У него было два ствола, так что Эвондейл мог позволить себе промахнуться разок.

- Ты блефуешь, – дрожащим голосом сказала она. – Ты не будешь кончать меня, когда вокруг столько людей.

- Не буду? – его рука ещё сильнее сжала запястье девушки. Кольцо с черепом, что он носил на мизинце, переливать в огне свечей. – Это письмо превратило мою жизнь в ад. И то что отчасти в этом виноват я сам, не делает этот ад приятнее! Несколько лет назад я дал одной женщине опрометчивое обещание, которое никогда не собирался выполнять. Бог ведает, это было ошибкой, но сотни мужчин делают то же, и на них не обрушиваются все кары небесные, как на меня. Я ничего не хочу сильнее, чем вернуть это письмо. Я сам вырыл себе такую глубокую яму, что мне плевать, что придётся сделать ещё, как далеко зайти или кого утянуть на дно вместе с собой. Так что, в последний раз – сядь и назови свою цену!