Салли была рада. Все прошло без сучка без задоринки. Остаётся только ждать, кто откликнется на её приглашение.

Под ботинками Джулиана хлюпала грязь, когда они с Брокером шагали по дороге. Маленькая лужа дождевой воды, что скопилась на полях шляпы, расплескалась и потекла по спине. Кестрель уже был вымокшим до нитки, так что почти не заметил этого. Джулиан поднял край капюшона, что был прикреплён к пальто, чтобы спасти голову от воды, и посмотрел вдаль. Не было видно ничего, кроме проливного дождя, вымокших живых изгородей и пустой дороги, тянущейся до самого горизонта, где серая земля встречалась с серым небом.

Первая половина пути – от Лондона до деревни Эмили – прошла хорошо. В экипаже они оказались в Солсбери ещё утром. На постоялом дворе они позавтракали, Джулиан побрился и сменил костюм, а Брокер устроил для Эмили ванну, дабы привести девочку в порядок. Они взяли двуколку, чтобы добраться до деревни. Эмили сияющими глазами глядела на каждую изгородь и каждое деревце, как потерпевший кораблекрушение, наконец, увидевший землю.

Миссис Уикхем встретила дочь с радостью и удивлением, что сменилось ужасом, когда Джулиан отвёл её в сторону и объяснил, что чуть не произошло с Эмили. Женщина послала за мужем, что трудился в поле, и следующий час эти двое на все лады осыпали Джулиана благодарностями, а мадам Леклерк и её подельников – проклятиями. Уикхемы проводили гостей с благословлением и обещанием привезти Эмили в город, если ей потребуется свидетельствовать у судьи. Последнее что видел уезжающий Джулиан из двуколки – дочь стоит у порога рядом с матерью, смущенно сжимая в руках платок.

В Солсбери они наняли фаэтон, и тут начались проблемы. На них обрушился ливень, и дорога в Лондон превратилась в кашу. Фаэтон двигался не быстрее пешехода. Более того, грохотавший прямо перед ними дилижанс, так несправедливо названный «Устойчивым», заскользил и перевернулся в канаву, отчего пассажиры с крыши полетели в кусты, а сидящих внутри окатило градом битого стекла. Джулиан остановил фаэтон, и вместе с Брокером принялся освобождать лошадей и помогать пострадавшим. Двое, ехавших на империале, сломали руки и разбили лица. Из-под козел вытащили кучера, твердящего, что они ни в чём не виноват и садясь за вожжи ни капли не выпил. Лошади были перепуганы – одна навсегда охромела, и дорога ей теперь была только на живодёрню.

Охранники дилижанса поспешили в ближайший городок за хирургом и помощью. Тем временем, Джулиан, Брокер и наименее пострадавшие из пассажиров как могли заботились о раненых. Многие были потрясены, набили синяков, одна молодая женщина билась в истерике. Её муж, похожий на молодого солиситора или секретаря, бессильно кружил вокруг супруги. Наконец, он подошёл к Джулиану, снимая шляпу, несмотря на дождь. Его жена в интересном положении, признался он. Они проделали долгий путь из Девона, она совершенно без сил, он в полном отчаянии…

Джентльмен мог ответить на это только одно. Джулиан почти умолял их взять его фаэтон и поехать, а потом послать за ним другой со следующей почтовой станции. Молодой человек долго благодарил его, после чего внёс супругу в фаэтон, за чем с завистью наблюдали остальные пассажиры дилижанса.

Джулиан повернулся к Брокеру.

- Форейтор сказал, что следующая станция в шести милях. Я не думаю, что мы можем ещё чем-то помочь здесь, так что почему бы нам не пойти вперед и не встретить наш новый фаэтон по пути?

Они отправились в пути. Брокер размахивал дорожной сумкой хозяина в одной руке и своим саквояжем в другой.

- Я мог бы взять одну сумку, – заметил Джулиан.

- Я справлюсь, сэр.

- Совершенно очевидно, что Природа не создала тебя вьючной лошадью. Любая вьючная лошадь могла бы проглотить тебя целиком. Дай мне мою сумку.

- Это будет неправильно, сэр. А что если кто-то знакомый увидит вас?

- Что же, если нам навстречу попадётся одна из дам-покровительниц «Олмакса» в фаэтоне, запряжённом пони, я вымажу лицо грязью и замаскируюсь под стадо свиней, – он твёрдо настроился завладеть своей сумкой. – Ты становишься чертовских непокорным. Напомни мне поколотить тебя, когда мы будем дома.

Они шли плечом к плечу, склонив головы, пытаясь защитить их от ветра и дождя.

- Слава Богу, что у нас нет срочных дел в Лондоне, – сказал Джулиан. – Нам повезет, если доберемся до Чаринг-Кросса к полуночи. Зато мы можем поговорить. В перерывах между знакомством с Эмили и попытками урвать немного сна, у нас почти не было на это времени. Теперь мы знаем, чем занимается «Смит и Компания», а это открывает немало новых возможностей. Мы гадали, как такая девушка как Мэри – образованная и из хорошей семьи, могла снедаемая стыдом и раскаянием прийти в приют для проституток. Я помню, что она писала: «Моя гибель – не только моя вина… я не знала, что в мире есть столько зла».

- Так думаете, её похитили, сэр?

- Похитили?

- Так это называется, сэр. Такие похитители крадут девчонок из деревень или прямо с городских улиц. Потом продают в бардаки или везут за море. Имеют с этого хороший барыш, сэр. Роудон такой не один.

- Трудно поверить, что кому-то не хватает проституток в Лондоне. Чертовски высокая цена за то, чтобы наши жёны и сёстры оставались добродетельными. Проклятие. Постой, кажется я чуть не наступил на гвоздь. Где наша бутылка?

- Вот, сэр.

- Там ещё остался бренди?

- Немного, сэр, – Брокер протянул ему бутылку.

- Разделим поровну. И не делай опять такое лицо. Нет смысла строить из себя святого мученика – в такую погоду не найти сухих дров, чтобы сжечь тебя на них, – он сделал несколько согревающих глотков, а потом вернул бутылку Брокеру, который последовал его примеру. – Во всяком случае, – продолжил Джулиан, – нам стоит разорить это крысиное гнездо, даже если на смену ему придёт стая других крыс. Одному Богу известно, сколько девочек, вроде Эмили, погубила эта «Смит и Компания», и сколько родителей гадали, что стало с их дочерями и теряли надежду, когда за долгие месяцы не получали ни весточки. Мэри могла быть одной из таких, пусть она и постарше Эмили. Те записи в книгах Роудона – чайницы, чайники, чашки – вероятно, всё это разные виды людей. Маленькие девочки, молодые женщины….

- Мальчики, – деловито добавил Брокер.

Джулиан вздрогнул.

- Дело в том, сэр, что таких похитителей не так легко прищучить. Закона они не боятся, потому что легавых почти всегда подмазывают, – он сделал жест, изображавший взятку, – а если кто-то всё же обвиняет их, то обычно не может собрать доказательств, поэтому их оправдывают, и они возвращаются на улицы. Раз в сто лет такие попадают в тюрьму, но не больше чем на месяц.

- На месяц? За похищение, порабощение и развращение одиннадцатилетней девочки? Одиннадцатилетней – как Филиппа Фонтклер!

Брокер кивнул, вспомнив не по годам умную девочку, с которой мистер Кестрель познакомился и подружился, когда расследовал беллегардское убийство.

- Но только такого не случается с такими как мисс Фонтклер, сэр – дочками джентов с кучей джорджиков и отцом, у которого довесок к имени. Похищают обычно сирот или девочек из таких семей как Уикхемы, у которых нет ни денег, ни власти, чтобы самим купить правосудие.

- Это самое веское обвинение против наших так называемых «английских свобод», что я когда-либо слышал, – Джулиан задумался. – Предположим, Мэри так же похитили, но она сбежала и спряталась в приюте. Роудон узнал, где она и нашёл себе подельника в самом приюте, чтобы убить её, но ничего ему не рассказал про «Смита и Компанию». Проныра Пег – идеальный кандидат. Умная, корыстная и в фаворе у Харкурта. Она знала, что Мэри писала письмо, она могла перехватить его или отдать Роудону. Но я всё же думаю, что она была честна с Салли, и ей нечего скрывать.

- Но, сэр, должно быть немало людей, что знают о делишках мистера Роудона. Если Мэри была его жертвой, а потом сбежала в приют… Она же не может быть первой девахой, на которой Роудон сделал денег, и которая сбежала.