- Моя дорогая девочка, – Джулиан не находил слов, – тебе не нужно больше об этом беспокоиться. Я собираюсь забрать тебя отсюда. Я собираюсь вернуть тебя домой к семье.

- Домой?

- Да. Но нам нужен план, а ты должна следовать ему в точности. Ты сможешь?

- Да, сэр.

Кестрель немного подумал.

- Мы выйдем из комнаты вместе. Ты должна будешь подождать наверху лестницы, пока я не спущусь и не поговорю с мадам Леклерк и её дружком. Когда ты услышишь, как я крикну тебе «Беги!», беги так быстро, как сможешь – вниз по лестнице и к парадной двери. Не жди меня. Потом поверни направо и беги до конца улицы. Там дождись меня. Если я не приду… скажем, через десять минут, не вздумай возвращаться сюда. Поймай экипаж – тут много таких развалюх с номерами – и скажи кучеру, чтобы вёз тебя вот сюда, – он написал адрес и дал ей несколько монет. – Когда тебя привезут, спроси Брокера и расскажи ему, что случилось? Ты поняла?

Она сосредоточилась так, как только могла.

- Да, сэр.

- Хорошо. Не бойся. Мы отлично справимся. А теперь… – Он приложил палец к губам, подошёл к двери и осторожно выглянул, после чего повернулся к Эмили. – Иди за мной, – прошептал он и зашагал к лестнице. Эмили следовала за ним.

Джулиан оставил её наверху. По пути вниз он приостановился, борясь с отвращением к той роли, что предстоит играть. Что за мужчина будет платить полсотни фунтов за возможность развратить ребёнка? Если торговля «Смита и Компании» процветает, значит в Лондоне десятки таких. В конторе было столько гроссбухов… Нет, сейчас не время думать об этом. Собравшись с силами, Кестрель спустился в холл, пытаясь выглядеть непринуждённо. Он остановился, чтобы взять цилиндр, плащ и трость, потом прошёл в гостиную. Мадам Леклерк изящно поднялась с дивана, откладывая своё рукоделие. Громила, что грелся у камина, зашагал к Джулиану.

- Я полагаю, вы удовлетворены, месье, – промурлыкала француженка.

- В достаточной мере, – Джулиан пожал плечами. – Полагаю, вы не принимаете долговые расписки?

- Боюсь, мы не работаем в долг. Мы должны настаивать на немедленной оплате.

Громила поднял внушительный кулак.

- Если не расплатишься, как положено, заплатишь по-другому.

- Будет тебе, Барт, я уверен, что месье будет разумен. Верно, месье?

Джулиан бросил взгляд на нависшего над ним исполина.

- Вы не оставляете мне выбора.

Он вытащил кошелёк, раскрыл его и дунул. Облако табака полетело прямо в лицо громиле. Тот закрыл глазами руками и начал неудержимо чихать. В тот же миг Джулиан ударил его тростью – первый раз по коленям, чтобы свалить на пол, второй раз – по голове, чтобы оглушить.

- Беги, Эмили! – закричал он.

Кестрель услышал со стороны лестницы неистовый топот детских ног. Мадам Леклерк бросилась к двери, что Джулиан схватил её и заломил руки за спину. Француженка боролась, пиналась и пыталась кусаться. Кестрель швырнул её на диван лицом вниз и сунул её под нос свою трость.

- Если вы шевельнётесь прежде, чем я отпущу, я обойдусь с вами так же как с вашим дружком.

- Salaud! – выплюнула она. – Merdeux!^[66]

- Послушайте меня, мадам. Я сейчас вас отпущу, потому что я должен позаботиться об этой девочке и убедиться, что не попадёт в руки других благодетелей вроде вас. Не будь этого, я бы с превеликим удовольствием отдал вас в руки закона… или сбросил в реку. Я советую вам лежать смирно и не пытаться идти за мной. У меня нет привычки бить женщин, но для вас, мадам, я готов сделать исключение. Vous comprenez?^[67]

Она всё ещё тряслась от гнева, но кивнула.

- Au revoir^[68], мадам, – он поклонился и вышел.

Кестрель нашёл Эмили на углу Виндмилл-стрит. Она дрожала с ног до головы в лёгком муслиновом платье, так что Джулиан поспешил закутать её в свой сюртук.

- Они придут за нами? – спросила она, со страхом глядя на Виндмилл-стрит.

- Нет. Но нам всё равно лучше побыстрее убраться из этого района.

Он поймал экипаж и велел ехать на Кларджес-стрит.

- Я везу тебя туда, где живу сам. Я попрошу мою квартирную хозяйку принять и тебя. Она очень добрая и любит детей.

- Я могу пойти домой?

- Сможешь, очень скоро. Но тебе ведь нужно где-то переночевать. Завтра мы начнём приготовления к тому, чтобы вернуть тебя родителям.

- О, – на её глаза навернулась слёзы. У мадам Леклерк уже были «приготовления».

- Ты можешь поверить мне сегодня, Эмили? Может поверить, что я – не злодей и не причиню тебе вреда – ни сегодня, ни когда-либо ещё?

Она подняла умоляющие глаза.

- Я хочу к маме.

«Проклятие, – подумал он, – это просто нелепо. Не могу же я посадить её в дилижанс до Уилтшира как посылку, после всего, что она натерпелась. Я не могу просто бросить расследование и поехать в западные графства. Кроме того, Эмили может понадобиться в Лондоне, чтобы дать показания. Быть может, её родные смогут приехать и забрать её…»

Девочка продолжала смотреть на него.

«О, дьявол».

Кестрель остановил экипаж и велел кучеру ехать в «Золотой крест».

Эмили непонимающе посмотрела на Джулиана.

- Это большой постоялый двор около Чаринг-Кросс.

- Почему мы едем туда?

Он вздохнул.

- Потому что мы очень устанем, если пойдём в Уилтшир пешком.

В «Золотом кресте Джулиан задумался, что лучше – поехать на дилижансе или взять частный экипаж. Возможно, Эмили будет чувствовать себя спокойнее среди других людей. Но видя, как она зевает и трёт глаза, Кестрель понял, что сон ей сейчас нужнее всего, а выспаться в дилижансе, даже когда едешь внутри – задачка не из простых.

Кроме того, они с Эмили представляли собой странную пару и могли привлечь ненужное внимание. Даже скучающие клерки и те пялились на Джулиана в чёрном плаще с атласной подкладкой, и Эмили, кутающуюся в его волочащийся по полу сюртук.

Кестрель приказал подать экипаж через час. У счастью, у него было достаточно денег – он захватил с собой пятьдесят фунтов, что требовали «Смит и Компания» на тот случай, если правда придётся платить. Но девочка не могла проехать семьдесят или восемьдесят миль без тёплой одежды. Джулиан написал Брокеру, кратко объяснив, что произошло и потребовав принести какую-нибудь шерстяную одежду для Эмили, дорожный несессер и перемену одежды для него самого. Хотя дорога до Уилтшира и обратно не заняла бы больше одного дня и одной ночи, Кестрель не собирался путешествовать в вечернем костюме.

Даже в этот час вокруг постоялого двора крутились бродяги, готовые исполнять поручения пассажиров. Джулиан вручил одному из них записку и велел доставить. Затем они с Эмили прошли внутрь, где он заказал ей ростбиф и поссет из горячего молока и патоки. Девочка набросилась на еду как волк. То ли у неё не было аппетита со времени прибытия в Лондон, то ли мадам Леклерк морила её голодом, чтобы сделать более послушной. Себе же он заказал бренди^[69] в бутылке с оплёткой, чтобы взять в дорогу – это поможет немного согреться на неблизком пути.

Брокер прибыл как раз, когда Эмили расправилась с ростбифом. Он принёс всё, что нужно, как и всегда: шерстяной плащ и чулки для Эмили (одолженные у Салли, как он объяснил), а также плед, пальто с капюшоном и дорожную сумку для Джулиана, а также саквояж со своими вещами.

- Ты собираешься ехать с нами? – спросил Джулиан.

- А как же, сэр. Вам без меня не обойтись.

Джулиан весело поднял брови.

- Правда?

- Да, сэр. В тех притонах, что будут по дороге, вы должны показывать всем, что вы – джент, иначе не получите хорошей еды и места для ночлега. А для этого вам нужен слуга.

- Разумеется. Сам не знаю, о чём я думал. А что с Салли?

- С ней всё в порядке, сэр. Она может остаться у миссис М., пока мы не вернёмся. Она не очень рада, что мы оба куда-то пропали без неё, но я сказал, что ехать всем без толку.

- Да, пожалуй. Не стоит врываться в деревню Эмили целой процессией. Кстати, тот трюк, которому ты научил меня – ты называл его «табачный чих» – оказался очень полезным.