- Ты собираешься раздевать меня?

- Почему нет? Брок же так делает.

- Брокер – мой слуга-мужчина, что значит, что он, во-первых, слуга, а во-вторых – мужчина. Ты не попадаешь под оба требования.

- Я видела, как парни раздеваются, ты же знаешь. Я не упаду в обморок, если увижу твои подтяжки, – добавила она шаловливо. – Хочешь, я закрою глаза?

Кестрель бросил на Салли мрачный взгляд и повернулся спиной, позволяя ей снять с него сюртук. Убрав его в гардероб, девушка принялась расстёгивать на Джулиане жилет. Её распущенные волосы были слегка влажными и пахли мылом. Отдельные прядки щекотали ему нос.

Салли распустила его шейный платок, чуть более энергично, чем стоило бы и аккуратно сложила его вместе с жилетом.

- Ну вот, теперь хорошо и уютно? – проворковала она, помогая Джулиану облачиться в халат.

- Да, превосходно, – едко отозвался он.

- Некоторым не угодишь. Вот я только выбралась из приюта и помчалась сюда, чтобы позаботиться о тебе, а ты ворчишь на меня и зубоскалишь. Никогда не встречала такого неблагодарного типа, – она схватила его за руку. – А теперь пошли в гостиную. Я разгорячила ромовый пунш.

- Я точно знаю, каково это.

Её глаза засмеялись.

- Я знаю, что ты просто шутишь. Пойдём.

Они вернулись в гостиную. Салли разлила пунш в стаканы, и они сели у огня. Девушка устроилась на коврике, поджав ноги по себя. Она рассказала Кестрелю всё о своём пребывании в приюте – о ночных походах по дому, о том, как подозревала то одного, то другого, про то, как проверяла, не было ли в лекарстве яда, как подслушала разговор миссис Фиске и Харкурта и как встречала Калеба у окна. Завершила она своё повествованием триумфальным объявлением о том, что мистер Фиске и Колючий – это один и тот же человек, и пересказом услышанного от него.

- Салли, ты просто чудо!

- Продолжай! – довольная собой ответила она. – Но мне просто везло.

- К чёрту везение. Ты дьявольски умна. Ты открыла целую золотую жилу – теперь лишь вопрос времени, когда мы сложим воедино всё, что знаем. Брокер рассказывал тебе, что мы с ним узнали, пока тебя не было?

- Кое-что.

Джулиан поделился подробностями.

- Теперь давай посмотрим, не можем ли мы найти порядок в этом хаосе. Начнём с этой троицы – Фиске, Эвондейла и Роудона. Каждый из них оказался по-своему зловещим. Но когда дело походит до подозрений, Фиске опережает всех на корпус. Он аптекарь, значит у него есть опиаты и знания, как их применять. Он прописывал лекарство, значит, вероятно, знал, где его хранят, и он был в приюте в тот день, когда умерла Мэри – лечил кого-то слёгшего с лихорадкой. Он мог добавить опий в бутыль с лекарством, а на следующий день, когда его вызвали осмотреть тело, мог подменить отравленную бутылку на другую, такую же. Ты сказала, у него был с собой медицинский саквояж – он мог спрятать бутыль там.

- А как же та склянка с лауданумом в комнате Мэри?

- Как ты сказала, у жены Фиске были ключи от всех дверей в приюте. Он мог украсть или просто взять у неё один, сделать дубликат и прокрасться в приют ночью.

Салли нахмурилась.

- Это на него не похоже. Это как-то… Не знаю, очень уж хладнокровно.

- Но он сумел обхитрить тебя, когда вынудил покинуть приют.

- Да, но это было для моего же блага.

- Это он так сказал.

- Он так и думал, – настаивала девушка. – Ты его не видел, а я видела.

Джулиан пожал плечами.

- Больше всего настораживает то, что он всячески открещивается от письма Мэри, хотя почти наверняка был тем, у кого ты его украла. Он связан с приютом теснее, чем Эвондейл или Роудон, насколько мы знаем. Мэри могла доверить письмо ему, а быть может миссис Фиске нашла послание в комнате Мэри, а аптекарь уже получил его от жены. Так или иначе он точно лгал, когда говорил, что ничего о нём не знает.

- Вот это и странно. Он клялся, что я не крала у него никакого письма, и это звучало как святая истина.

- А могло письмо попасть к тему так, чтобы он сам об этом не узнал?

- Хочешь сказать – ему его подкинули? Но зачем?

- Чтобы быстро от него избавиться, может быть? Но это все равно не объясняет, почему его так перепугали твои вопросы о Мэри. Он явно знает о её смерти больше, чем может знать невиновный.

Она покачала головой.

- Я не могу представить, чтобы он провернул такое дело – с ядом, ключами, и чтобы всё было шито-крыто – и только, чтобы отправить на тот свет бедную девчонку, что доверяла ему. Это на него не похоже. Кроме…

- Кроме?

- Он мог бы сделать это ради Калеба. Для своего сына он пойдёт на что угодно.

- А тебе не нравится Калеб в роли подозреваемого? Ты описала его так, что сложно вообразить его планирующим хитрое преступление – если, конечно, его манеры не были маской.

- Он был довольно убедителен. Хотя с ребятами из Бедлама так всегда. Но Колючий говорил, что Калеб был его подмастерьем.

- Значит, он мог разбираться в ядах. И его уже обвиняли в убийстве молодой женщины прежде.

- Я вот не верю, что это было Калеб. Он – бедный агнец, который и гуся не напугает. Хотя от его последних слов у меня мурашки пошли. Я спросила, мог бы он убить порочную девушку, чтобы спасти её душу, так он ответил: «Мне отмщение, я воздам».

- В Библии эти слова говорит Господ. Калеб мог иметь в виду, что покарать её – дело Бога.

- Я так не думаю. Какой же ты дошлый! А что скажешь о том, как Колючий бормотал «О Господи, мои ботинки!», когда слёг с лихорадкой и почему так испугался, когда я спросила об этом?

- Не знаю, что и думать. Ты говорила, что Калеб прятался за баком, когда говорил с тобой, значит ты не видела его ног ниже коленей. Быть может, это не так глупо с его стороны, как кажется. Быть может, тот «бродяга», которому Фиске отдал свои ботинки и есть Калеб, который не хотел, чтобы ты видела его обновку.

- Чтоб мне лопнуть! И правда, Калеб был одет во всякое рваньё, вот и не хотел показывать ботинки. Но почему Колючему бы не отдать ботинки сыну, если он хочет того?

- Его сын в розыске за изнасилование и убийство. Если у какого-то бродяги найдут ботинки Фиске, это может выдать в бродяге Калеба, и его схватят.

- Но я ведь уже знала, что это Калеб, и ему не нужно было прятать ботинки от меня. И если он так боялся, что они его выдадут – зачем вообще стал носить их?

- Это трудный вопрос, – Кестрель поднялся и поворошил угли в камине. Они вспыхнули, рассыпали ворох искр и вернулись к ровному красноватому свету.

Салли уселась поудобнее, обхватил руками колени.

- Я не представляю, как Калеб может быть убийцей Мэри. Ему нужно было пробраться в приют, найти комнату Мэри, отравить её лекарство…

- Уверен, если он был вовлечён в убийство, то действовал не один. Дьявольщина в том, что даже если преступников двое, это могли быть любые двое. У нас много вариантов – Фиске и Калеб, Эвондейл и Харкурт… Проныра Пег и любой, кто достаточно ей заплатит.

- Она хитрая, – кивнула Салли, – острая на язык и решительная. Она могла убить Мэри – она знает приют лучше всех девочек, а с Восковой рожей они два сапога пара. Она говорила, что у неё есть дружки снаружи, у которых она может достать что угодно – может быть, и яд тоже. И она знала, что Мэри пишет письмо – она ведь сама дала ей бумагу и карандаш и предложила сунуть послание в сумку с почтой. Может быть, Мэри отдала письмо Пег, а ты передала кому-то из этих трёх.

- Но всё это – сильный довод в пользу её невиновности. Если она сама приложила руку к смерти Мэри, ей нужно было замести следы. Вместо этого, она сама рассказала, как достала Мэри карандаш и бумаги, – Джулиан задумался. – А как насчёт других постоялиц? Ты кого-то из них подозреваешь?

- Нет. Только всё гадаю насчёт Флорри. Она сказала, что пришла в приют, чтобы скрыться от одного парня, но больше не рассказала ничего.

- И мы никак не может узнать, важно это для нашего дела или нет.

- Ну, я надеюсь, что это миссис Фиске пристукнула Мэри. Я бы не возражала поглядеть как она спляшет у шерифа на балу.