- Да, очень жаль, – тихо согласился Джулиан.

МакГрегор тяжело посмотрел на него и воскликнул.

- Вижу, почему тебя это так беспокоит! Ты, сумасшедший, должно быть, думаешь, что сам виноват в её смерти!

- Нет, я не думаю, что виноват. Я же не вливал лауданум её в рот. Но всё же… я не могу забыть, что Салли хотела пойти в приют ещё вчера, а я сказал ей, что не стоит спешить. «Один день ничего не изменит», сказал я…

- Бога ради, ты не мог этого знать! Ничто не было более разумным, чем предположить, что приют, которым управляет священник, будет самым безопасным место для этой девушки. Кто мог предсказать, что она наложит на себя руки именно вэ тот день! Она только что написала письмо – оно помечено вечером прошлой субботы, разве не так? Стало быть, она послала его не раньше, чем три дня назад. Она должна была дать своему адресату достаточно времени, чтобы он имел возможность прийти и повидать её…

Он замолк. Джулиан наклонился к доктору – его зелёные глаза зажглись.

- Так вам это тоже не даёт покоя?

- К чему ты клонишь? Что это, черт возьми, означает?

- Вы попали в точку – почему она покончила с собой почти сразу после того как отправила письмо? Послание могло затеряться – вряд ли оно предназначалось кому-то из тех трёх мужчин. Но она должно быть, думала, что письмо попадёт куда нужно – Флорри Эймс говорила Салли, что Мэри была в приподнятом расположении духа в последние дни. Разве при этом накладываешь на себя руки? Если бы прошли недели, а ответа бы не пришло, она могла бы утратить надежду и решить умереть. Но не так быстро.

- Быть может, она получила ответ, просто мы об этом не узнали. Кому бы они не писала, он мог прислать письмо в последний для неё вечер, сказав, что не хочет её знать.

- Чтобы вести целую тайную переписку в таком приюте она должна быть очень ловка. Это место почти тюрьма. И остаётся ещё один вопрос – почему она не оставила предсмертную записку?

- Не все самоубийцы делают это.

- Согласен. Но не все самоубийства так явны как это. Она написала кому-то столь красноречивое письмо, – Джулиан вытащил его из кармана, – так можете ли вы поверить, что она покончила с собой, не оставив записки с объяснениями или сожалениями или иным выражением чувств?

- Опять эта чертовщина – прямо как в Беллегарде! Здесь всё ясно как день – обычное самоубийство – а ты готов разворошить осиное гнездо!

- А разве не так мы разгадали беллегардское убийство? – мягко спросил Джулиан.

- Но там перед нами было очевидное убийство!

- Ну а здесь перед нами не самое убедительное самоубийство. Откуда Мэри взяла лауданум? Харкурт и миссис Фиске в один голос и с великолепной неопределённостью говорят, что постоялицы у них были такими коварными и хитроумными, что могли как-то пронести лауданум в приют. Вот только сёстры-хозяйки следили за ними во все глаза, обыскивали их комнаты и не давали покоя даже ночью. Очень удобно сказать, что раз у Мэри был лауданум, значит она как-то его достала. Но с тем же успехом можно сказать, что если у неё не было способа добыть его, то и сделать это она не могла.

- О чём вы? Хотите сказать, кто-то прокрался в комнату Мэри ночью и насильно напоил её этой дрянью?

- У неё ведь и правда была своя комната. Флорри упоминала, что Мэри была единственной из всех, кто спала в одиночестве.

- Святые угодники, ты хоть понимаешь, о чем говоришь?

МакГрегор зашагал взад и вперёд, размахивая руками.

- Если бы кто-то захотел убить Мэри, ему нужно было бы добыть огромную дозу лауданума, смешать с водой или спиртным – лауданум не пьют в чистом виде – а потом заставить её выпить. Это очень неуклюжий и опасный способ совершить убийство.

- Но ведь убийства при помощи опия случаются.

- Да, по четвергам после дождичка^[26]. Но при этом опий незаметно подмешивают в еду или питьё. А пустую склянку оставили прямо у кровати. Смешно отравителю было бы поступать так.

- Это совершенно естественно, если отравитель хотя выдать смерть за самоубийство.

- Разве не проще предположить, что Мэри сама приняла лауданум?

- Нет, доктор, это только всё осложняет. Во-первых, что произошло с лекарством?

- О чём ты?

- О той порции лекарства, что миссис Фиске дала девушке перед сном.

- Она выпила его, думаю, а потом налила в опустевший стакан лауданум, как и сказал коронер.

- Но дорогой мой друг, подумайте, как это нелепо! Зачем принимать укрепляющее лекарство перед тем как покончить с собой?

- Ну… возможно, она просто не подумала об этом. Вряд ли можно требовать ясной работы мысли от отчаявшейся юной девушки, что решила покончить с собой.

- Никто не говорил, что тем вечером она была отчаявшейся или пребывала в помутнённом сознании. Даже миссис Фиске сказала, что Мэри вела себя как обычно. Как бы то ни было, тут дело не в логике – скорее в чутье, – он прижал руку к сердцу. – Вы не будете принимать лекарство, чтобы укрепить своё тело перед тем как глотать яд, что погубит его. Никто так не делает. Естественнее было бы вылить лекарство в умывальник, что есть в комнате. Но он был чист и сух. И вряд ли лекарство вылили куда-то ещё. Я видел этот «Укрепляющий эликсир Саммерсона» – ужасный лилово-коричневый сироп. Он должен оставлять стойкие пятна.

- Почему она должна была принять лекарство и яд одно за другим? Может быть, она выпила эликсир перед тем как лечь в кровать, а потом поддалась отчаянию и прибегла к лаудануму.

Джулиан покачал головой.

- Быть того не могло. Доктор засвидетельствовал, что когда он осматривал тело в десять утра, девушка была мертва не меньше шести часов. Стало быть, она умерла, не позже четырёх утра, а скорее ещё раньше. Лауданум не убивает сразу, так ведь?

- Обычно на это нужно несколько часов.

- Вот именно. Если Мэри приняла смертельную дозу, это было вскоре после десяти вечера, когда она отравилась спать.

- Я не знаю, как ты это делаешь! – МакГрегор вновь принялся мерить комнату шагами. – Похоже, в этом мире ничего, из чего ты не смог бы состряпать загадку. Если бы ты нашёл трубочиста в трубе, то тут же выдумал бы дюжину остроумных теорий о том, что он там делал. Хорошо – если Мэри не была самоубийцей, как она умерла? Весьма уважаемый врач засвидетельствовал, что девушка скончалась от отравления опием. Ты же не можешь думать, что он ошибся?

- В этом я не знаток. Но давайте предположим, что он прав. Продаётся ли опий в каком-то виде, что был бы сильнее чем лауданум?

- Да. Кендельские чёрные капли^[27], например – они почти вчетверо сильнее обычного лауданума. Опиум можно купить и в пилюлях – в аптеке, у бакалейщиков, даже в пабах порой.

Джулиан задумался.

- Миссис Фиске говорила, что постоялицы закончили ужин в полдевятого, потом слушали чтение Библии почти до десяти. Предположим, что Мэри приняла смертельную дозу за ужином – могло ли воздействие не проявляться до того, как она отправилась в кровать?

- Полтора часа? Несомненно, не могло.

- Тогда, предполагая, что она была отравлена опием – или чем-то, что оказывает схожее воздействие – единственной возможностью остаётся лекарство. Его дала девушке миссис Фиске, а миссис Фиске не любила её – даже ненавидела. Из её показаний на дознании это очевидно.

- Если её отравила миссис Фиске, почему она не подумала о том, чтобы скрывать свою неприязнь?

- Не думаю, что это бы у неё получалось. Она пыталась говорить спокойно и кратко, но злоба всё равно прорывалась. Это очень злая женщина. Полагаю, она ненавидит всех постоялиц.

- Тогда почему она столько сил вкладывает в их спасение?

- Я не верю, что она хоть сколько-то думает об их спасении. Она трудится в приюте, во-первых, потому что преклоняется перед Харкуртом, как и весь ковен, что он собрал вокруг себя. А во-вторых, ей нравится помыкать постоялицами, ломать их дух, бравировать перед ними своей добропорядочностью. Это не искренняя доброта – только ненависть, фанатизм и негодование. Настоящая инквизиторша.