Нетерпеливо ворвавшись в квартиру, оттеснив опешившую прислугу и яростно сорвав креповый шарфик, Валерия Леонидовна вскипела обвинительной речью, сопроводив ее обильными слезами об утраченной, незаслуженно погубленной молодости, проливая их на ни в чем не повинное платье.

– Какою я была недалекой, доверившись тебе!

Обескураженный Шевцов поначалу пытался успокоить жену, но не зная, чем еще оправдаться, уже всерьез помышлял о неотложной консультации у господина Бехтерева.

– Панкратий! Подай вишневых капель с валерьянкою.

– Не нужно! Не этого мне нужно – а супружеской приверженности! Неужели так сложно понять?

– Лера, я не виноват в том, что смотрят.

– Неправда, ты подаешь повод!

– Какой именно?

– Тебе виднее! Дыма без огня не бывает.

– Прошу, опомнись, ты не в себе!

– Считай, как тебе угодно! – Лерин голос взвился скворчиною трелью.

Валерий Валерьянович поморщился и устало потер виски:

– Нонсенс какой-то…

Не дожидаясь ставших обычными обвинительных оскорблений, он сдернул в прихожей фуражку и раздраженно хлопнул дверью.

Понадеявшись, что разлука поможет охладить накал страстей, Шевцов перебрался к Дружному.

Молодые люди отъехали от станции в высланной им навстречу подводе, укрывшись от вечерней июньской свежести простыми чуйками: помещик Дружной, отец Сергея Александрыча, был домовит да рачителен, не раскидывал деньги попусту и обходился без роскоши (не в пример сыну – любимчику и баловню Сержу).

Достигнув деревянного господского дома, с колоннами и выцветшей верандою, молодой Дружной выскочил навстречу дородному человеку с уютным брюшком и куцею бородкой, разверзшему при виде долгожданного отпрыска широкие объятия.

– Сереженька, дуся, забыл родимое гнездо?

– Папенька, только о вас и помышлял! Но… труба зовет, литавра кличет – сам знаешь, превратности государевой службы.

– Ох вы гой еси, ратнички служивые-головенки вшивые. И точно, велики должны быть тяготы вашей службы: как раз на прошлой неделе получил долговые расписки на оплату экипажа и съемной квартиры.

– Папенька, не раз говорено о надобностях молодого офицера… нельзя ли не при госте объясняться? Позволь представить – Валерий Валерьяныч Шевцов, товарищ по училищу… Да я тебе о нем писал.

– Милости просим, господин хороший, уж Алевтина Ивановна стол накрыла.

Шевцову все обрадовались. Прекрасно образованная, моложавая и миловидная мать Сержа была сама учтивость. Поговорили о любимой Валерием поэзии, о достоинствах городской и сельской жизни. Но когда Алевтина Ивановна затронула докатившиеся и до их усадьбы отголоски анекдотов о государевой супруге, Шевцов заскучал – беседа угасла лампадою без масла.

После сытного ужина с обильным возлиянием «для пищеварения» друзья пошли прогуляться по саду. Заглянув в окружающие дом беседки с резными перилами и претензией на античность, Валерий заметил обгоревшие стены с закопченной местами крышей, недавно наспех выбеленные и не везде успевшие просохнуть.

– Что это, Серж – вы горели? По недосмотру?

– Черта с два. Крестьяне три недели назад усадьбу подожгли.

– ???

– Не удивляйся. У нас крупное имение: 30 тысяч десятин земли. Так еще прадеду за заслуги пожаловано. Угодья отличные. Тучные луга; в лесу – отменная охота. Хлеб родится – молотить не успевают. Лучшая земля в округе! Вот лапотникам и завидно. Они у нас земли арендуют, и вздумалось им, что арендная плата высока и что за выпас скота переплачивают. Агитаторы городские поработали. «Эксплуататоры», – говорят. Подлецы непоротые.

– А что, Серж, как по деревням проезжали – избенки утлые, а народишко обтрепанный, в лаптях ходит. Не шибко-то богато.

– Шевцов, и ты туда же?

– Ну, хорошо, а что ваш водочный завод?

– Сожгли, мерзавцы! Мы потеряли часть дохода, когда еще восстановят.

– Нашли поджигателей?

– Разве разбойники своих выдадут? Приехал урядник с казаками – кого встретили, всех подряд похватали.

– И что ж, помогло?

– Шевцов, ты как вчера на свет появился. Да разве у вас не шалят?

– Хороши «шалости». Нет, до поджогов у нас, слава Богу, не доходило. Зато воруют. Прошлым летом изрядный урожай пшеницы вышел. Осенью обмолотить не успели, до зимы оставили – и что ты думаешь: крестьяне самовольно несколько скирд вывезли. Заливные луга по краю выкосили. У нас, впрочем, довольно зажиточное село старообрядцев-единоверцев неподалеку: надежные поселяне, «баловников» урезонивают. Хотя нас больше управляющий обирает. Сколько раз говорил, чтоб гнали его в шею. Отец всегда был доверчив, хорошо еще средства в семье есть.

– Смотри, солдатка идет. Я тебе рассказывал. Настоящая Матрешка, даром что Матрена. Пойдем попытаем счастья?

– Полно, Дружной, еще, пожалуй, поимеешь «капель из носу». Двинем лучше спать, и так припозднились.

– Кисель ты, Лера. На том свете отоспишься.

– Просто у нас разный циркадный ритм. Я предпочитаю вставать рано. Mens sana in corpore sano.

«В 597 году в реке Свейл принял крещение вместе с 10 000 его подданных властитель англосаксонского королевства Кент Этельберт. Крещение совершил миссионер святой Августин. В 681 году Английская церковь выступила в поддержку шести Вселенских Соборов… Таким образом, в I тысячелетии Британские острова и Ирландия были поистине землей Православных святых… В 1054 году произошел раскол, Римская Церковь отделилась от Церкви Вселенской. А в 1066 г. норманны-католики завоевали Англию, покорив ее Папе Римскому. Веком позже была завоевана Ирландия. Так эти страны из Православных стран стали католическими…[3] – в семейной библиотеке Дружных Шевцов обнаружил любопытное издание по истории православия в древней Англии.

Валерий охотно погрузился в чтение. На него повеяло ржаным книжным запахом. В воображении замелькали просевшие, обложенные дерном могильные холмики; схороненные во мхах валуны меж опутанных вислым лишайником дремучих елей; ароматные тимьяновые выпасы полудиких белогрудых овец; буйные заросли суровой крапивы вдоль крестьянских проселков, обрамленных гигантскими одуванчиками, над которыми из века в век весело порхают маленькие рыжегрудые зарянки, схожие с яркими рождественскими фонариками.

«Благоверный король Эдгар, прозванный Миролюбивым, счастливо правил Англией с 957 по 975 год. Сей венценосец, подобно своему знаменитому прадеду – королю Альфреду Великому, оставил по себе память как о монархе, верой и правдой служившем Богу и своему народу. При нем Англия достигла не только прочного положения среди других европейских держав, но узнала дни настоящего благоденствия. Страна все более утверждалась в единстве нации, и народ, имея такого короля, как Эдгар, уверенно смотрел в свое ближайшее будущее»[4].

Молодой офицер встрепенулся: сказ о короле Эдгаре вызвал в его представлении живые ассоциации с покойным Государем императором Александром III Миротворцем. Это было удивительно. Валерий продолжил знакомство с древней повестью:

«При короле Эдгаре Англия все более укреплялась в Православии, благодаря покровительству короля и внедрению монашеского общежития по уставу преподобного Бенедикта Нурсийского, известного устроителя монашеской жизни»[5].

У Шевцова поневоле стали смежаться веки – и он провалился в сон. Его последней осмысленной мыслью было: «Надо бы у Александра Мартьяновича книгу одолжить…». Что он по пробуждении и сделал. Старший Дружной ответил с горячностью: «Что вы, милостивый государь, забирайте вовсе, у нас эдакую головоломную книжицу никто и в руки не возьмет. И как она у нас очутилась, не поймешь. Должно быть, сестрица Алевтины Ивановны за ненадобностью передала». Шевцов с благодарностью принял подарок.