Элизабет нехотя открыла глаза. Подтянулась и села прямо. Усмехнулась.

Увидела что сед уходит поспешила догнать

Как Седрик умудряется постоянно заставать ее врасплох?..

— Я успел обежать весь Хогвартс, пока нашел тебя. От кого ты здесь прячешься?

Седрик опустился на скамью рядом с ней — неясный силуэт в темноте посреди отблесков луны и фонарей.

И тут же слова Бена в ее голове: «Словно рыцарь в золотых доспехах».

Бравый вид, немного взъерошенный после танцев, и, тем не менее, было в нем сегодня что–то светское. Взрослое.

— Что ты здесь делаешь, — поинтересовался он, — весело проводишь время в кругу садовых гномов?

Но Элизабет промолчала, и Седрик удивленно покосился в ее сторону.

— Что у тебя сегодня с настроением?

Она только слегка мотнула головой.

— Все отлично, не беспокойся.

Элизабет прислушалась к своим чувствам. Опустошенность и измотанность. Голова еще кружилась, в теле поселилась привычная слабость.

— Ты когда-нибудь мог подумать, что мы будем такими, Седрик? Что с нами все это случится? — не поворачиваясь к нему, спросила она.

— Я знаю, — кивнул он с пониманием, и Элизабет даже на секунду показалось, что он ее действительно понял, но Седрик беззаботно продолжил: — Я и сам не верю, что стал Чемпионом. И сегодня самый потрясающий вечер в нашей жизни.

Он улыбался, и у Элизабет мелькнула мысль, что он слишком счастлив сейчас, чтобы почувствовать то же, что чувствовала она.

— Знаешь, — продолжал Седрик, — это ведь действительно особый момент. Сегодня я по–настоящему чувствую, что живу. И что впереди еще полно сюрпризов. Странно, правда?..

Седрик повернулся к ней, Элизабет подняла глаза.

Лунный свет заливал его с головы до ног, как жидкое серебро. Волосы переливались в отблесках, глаза сияли серым хрусталем. Элизабет отвернулась, чтобы не смотреть на него. Прикрыла глаза. Ее настигло странное чувство дежа вю, словно все это уже было с ней. С ними двумя…

— Я часто думаю о будущем, Лизз, — доверительно произнес Седрик, а она только слушала его голос в тишине — мягкий, доверчивый, родной. — Иногда о том, куда мы пойдем работать после Хогвартса. Иногда просто в общем, как часто мы будем видеться с тобой, когда заведем семьи… Только представь — приезжаем друг к другу на воскресные барбекю, наши дети играют вместе на заднем дворе, а мы обсуждаем их будущее… А иногда все просто и ясно — и я думаю, что я сделаю с выигрышем после Турнира.

Она слушала и не понимала слов. Ей срочно нужно было оказаться в гостиной, просто лечь и ни о чем не думать — все должно пройти само, как обычно. Главное, не поддаваться панике. Элизабет открыла глаза, приподнялась. Ее тело словно стало чужим.

— Седрик, извини… мне нужно… — и голос тоже. Тоже не был ее голосом.

Не закончив фразы, Элизабет под его удивленным взглядом попыталась встать.

Судорожно вцепилась в медальон, словно он один давал ей силы. Чуть пошатываясь, поднялась и неуверенно пошла ко входу замка. С трудом начала преодолевать немногочисленные широкие ступени, ведущие к крыльцу.

— Лиззи?

Она нашла в себе силы оглянуться. Все это было до боли знакомым, но нет, она ошиблась! Все это происходило не с ней, не с Лиззи Томпсон, не в этой жизни. Кто-то другой вот так уже звал ее (или не ее?) на лунной тропе в холоде ночи. И кто-то точно так же, как и она, оборачивался на любимый голос.

Седрик в несколько широких шагов догнал ее на крыльце:

— Куда ты?

Вскинула на него взгляд:

— В гостиную. Что-то сегодня нет настроения веселиться.

— Может, вернемся в Зал и потанцуем? — озадаченно спросил Седрик.

Вид у него был растерянный, и неожиданно Элизабет осознала, что он не понимал и малой толики из того, что сейчас творилось внутри нее. Да и не смог бы, наверное, понять, даже если бы она объяснила.

Она быстро опустила глаза, осознав, что пристально его разглядывает.

— Я сегодня не танцую, Седрик.

— Почему?

Элизабет промолчала, не найдя в себе силы произнести хоть слово.

Пустой вестибюль. Большие колонны. Тяжело прислонилась к одной из них.

Во взгляде Седрика мелькнула внезапная догадка:

— Неужели ты пришла одна?

Повела плечом. Говорить не хотелось. В висках болезненно начало ныть.

— Ох, Лизз… Но ты же говорила, что кто-то есть, кто…

— Я соврала, — резко перебила она.

Седрик только хлопал глазами в ответ.

— Да, Седрик. Я соврала тебе, чтобы… чтобы ты не подумал… не знаю, — положила руку на лоб, чувствуя каким горячим он становится. — Чтобы ты не посчитал меня…

— Кем, Лизз?

У Седрика был такой вид, словно его огрели чем–то тяжелым. Будто все, что он слышал, было для него открытием. Это вызвало только досаду.

«Так у вас дружба или как?» — проскочила в голове фраза Бена.

Элизабет сглотнула, чувствуя, как во рту растекается горечь.

— Я девушка, Седрик, ты заметил это? И ни один мальчик не пригласил меня, — жестко констатировала она, слыша собственный голос, отражающийся от стен, словно со стороны, — понимаешь? Как ты считаешь, как я должна чувствовать себя на фоне того, что у тебя полно поклонниц вокруг?

Она понимала, что несет бред. Ей было наплевать, сколько вокруг него девчонок. И наплевать, есть ли мальчики вокруг нее. Плевать на всех мальчиков на свете. Кроме него.

Седрик улыбнулся с облегчением. Будто думал, что ее проблемы намного значительнее. Так улыбаются детям, когда те рассказывают, что под кроватью у них поселился кто-то страшный.

— Лизз, ты могла бы сказать мне об этом. Что такого особенного? Я бы подыскал тебе кого-то среди друзей.

Она горько усмехнулась. И посмотрела на Седрика с недоверием — как не смотрела раньше.

— Так ты ко мне относишься?.. Это же Лиззи — можно свистнуть кому–нибудь, кто остался на скамье запасных, и она пойдет с ним?..

— Я не понимаю, на что ты сердишься? — Седрик выглядел еще более обеспокоенным. — Я же просто мог тебе помочь.

— Вот именно, ты не понимаешь, Седрик.

«Не понимаешь, на что, точнее на кого, я сержусь по–настоящему».

Она набрала полные легкие воздуха и шумно выдохнула.

— Возвращайся к Чжоу.

— Что?

— Возвращайся к Чжоу, Сед, — с силой повторила Элизабет. — Она ждет тебя.

Седрик пристально вгляделся в ее лицо в полумраке:

— Это то, чего бы тебе хотелось?

— Просто. Иди и веселись. — Голос ее был на удивление твердым. — И не думай обо мне.

Внутри все сжалось при мысли, что он действительно развернется и оставит ее одну. Но Седрик не шелохнулся.

— Хорошо, — скрестил руки на груди. — Но при одном условии. Завтра мы проведем целый день вместе, и ты расскажешь, какие еще комплексы терзают девушку по имени Элизабет Томпсон.

Она улыбнулась скорее механически. На самом деле, о завтра ей думалось меньше всего. Но кивнула в ответ, больше для того, чтобы он остался довольным.

— Договорились.

Ей слабо верилось, что у них вообще когда-нибудь будет возможность поговорить. И сможет ли она провести с ним весь день, учитывая ее новое отношение к нему, Элизабет тоже не знала.

— Вот и славно, — Седрик улыбнулся и сделал движение навстречу, словно хотел обнять ее или потрепать по голове, но Элизабет резко отшатнулась, покачнулась, отступила на шаг, чувствуя, как едва не наступила на свою парадную мантию.

— Иди, Сед, иди, — чуть ли не взмолилась она. — Я просто… хочу побыть одна. Подняться наверх, поваляться с книжкой… Ничего особенного.

Он все же качнулся на пятках, помедлив. Вздохнул, как будто соглашался с неизбежным, но Элизабет видела, как ему не терпелось уйти — вернуться туда обратно к Чжоу, к танцам, к людям, которые смотрели на него с восхищением.

Уже в который раз ей подумалось, что она теряет его, что внешний мир с его шумом и вечным праздником просто уносит его потоком от нее все дальше. Там была целая жизнь. Возможно, один из самых особенных вечеров в его жизни. С особенной девушкой. И она должна была дать ему такой шанс, она не имела права его держать. Потому что была ему просто другом.