— …а я тяну-тяну — подсекаю, а там водоросль такая, здорову-ущая! — распалялся Шырп в окружении нескольких мужчин, таких же толстячков, отдыхающих от жен.

— …надела бронзу, а сами знаете, насколько плохо она сочетается… — мурлыкали в стороне эти жены, отдыхающие от мужей.

— Говорят, с Крайво Фийяном что-то случилось, — озабоченно рассказывал хозяин Белой Воды окружающим его лизоблюдам. — Он не смог ответить на мое приглашение — то есть, совсем…

— Эй, вьюнош! — оборвал Шырп свои душераздирающие рыбацкие байки, когда мимо проходили Хейзан с Рохелин. — Подойди-ка сюда!

Хейзан с неохотой приблизился; Шырп, уже заметно принявший на грудь — и когда успел? — нехорошо усмехнулся:

— Знаешь, Вез очень любит сравнивать тиольскую внешность со всякой другой. И не устает повторять, что коричневый — это цвет дерьма. Как думаешь, с чем он твои зенки сравнит?

— Даже не представляю, — процедил Хейзан, отворачиваясь, но Шырп бесцеремонно схватил его за полу плаща — и расхохотался:

— С жидким дерьмом!

Выдернув плащ, Хейзан наклонился над низкорослым полуюжанином и улыбнулся:

— Если тебе в лицо случайно влетит сноп огня — небесный, знаешь, снизойдет, — гореть будет преотменно. Шкварчать, как свиной жир в костре.

— Мразь канавная! — гаркнул Шырп и ударил наотмашь, но кулак пролетел мимо — Хейзан только того и ждал и вовремя отскочил. Сапоги заскользили по начищенному полу, и Хейзан остановился шагах в шести, глядя на оппонента исподлобья и показательно держа пальцы в таком жесте, будто вот-вот выщелкнет пламя.

Он не сразу понял, что все досужие взгляды теперь обращены на Шырпа и на него. “Делаю ставку на тощего”, вполголоса обратился Ирвин к Ульриху; Рохелин смотрела так, словно перед ней разыгралось смертоубийство.

Шырп поплевал на кулаки и решительно направился к Хейзану; оценив обстановку, тот метнулся к Рохелин, схватил ее за локоть и смешался с толпой.

— Струсил! — донесся торжествующий голос.

— Ты что творишь? — выдохнула Рохелин, дернув Хейзана за рукав так сильно, что едва не порвала его.

— Извини, не удержался, — сквозь зубы процедил Хейзан.

— Не вздумай не удержаться снова, — предостерегла она. — Пойду умоюсь.

Хейзан решил охладить злость стаканом ледяного пунша и пододвинулся ко столу, унизанному яствами.

— Интересное место, чтобы встретить тебя. — Маг слишком резко обернулся на знакомый голос и увидел Ринелда с бокалом виски в руке.

— Предлагаю разойтись, не обмениваясь вопросом, а что ты здесь, собственно, делаешь, — негромко предложил Хейзан.

— Ты уже себя выдал. Почему бы не поговорить двум гилантийцам, единственным на этом вечере? — Ринелд отпил из бокала, беззастенчиво демонстрируя, что он здесь только ради выпивки. — Ходят слухи, что третий — между прочим, член Высшего совета — погиб, исполняя высочайшее задание в Двуединой Империи. Хотя, на мой взгляд, он сейчас болтается на корабле где-нибудь в море Лезвия.

— Местные политиканы будут только рады, если корабль утонет, — ухмыльнулся Хейзан. — До той самой поры, пока я не исчезну из поля их зрения. Знаешь, я невероятно устал проповедовать среди них свою честность, которая на самом деле — ложь да дерьмо в качестве удобрения.

— Неужели это оказалось легче, чем сходить к Гелоре? — вскинул Ринелд блеклую бровь. — Кстати, твою спутницу скоро задавят числом.

Обернувшись, Хейзан увидел, как Рохелин нервно смеется в ответ на чью-то глупую шутку в окружении легких на помине кавалеров. Забыв о Ринелде, он ворвался в круг, рассыпался в извинениях и отвел Рохелин в сторонку.

— Кое-что кажется мне странным, — сказала она и огляделась, дабы убедиться, что их никто не подслушивает. — Я не видела ни одного слуги.

— Наверное, им просто приказали не мельтешить перед глазами гостей, — пожал плечами Хейзан. — А может, устроили собственный праздник и выпивают на кухне.

Несмотря на то, что его предположения были логичны донельзя, нечто смутное и полуабстрактное, как только зарождающаяся идея, проскользнуло в область под сердцем. Воздух, вино, одежды, плоть пронизало то ощущение невыносимой несуществуемости мира и оглушительной его яркости, что случается с больными падучей. Только сейчас в припадке должен был забиться не человек, а Белая Вода.

Хейзан поднял глаза на белую гипсовую галерею, достаточно высокую, чтобы человек мог скрыться там от чужих глаз едва пригнувшись.

— Красивый интерьер, не правда ли?

Хейзан повернулся и очутился лицом к лицу с невысоким человеком, дать которому можно было никак не меньше пятидесяти, но в чьих темных волосах начисто отсутствовала седина. Если взгляд Хейзана был проницательным, то этот мужчина видел людей насквозь — как летучая мышь видит препятствие во тьме при помощи эхолокации.

Невий.

— На мой вкус, несколько пошловато, — отозвался Хейзан; что ж, вступим в твою игру.

— К этому рано или поздно привыкаешь. Очевидно, вы не из аристократического круга? — сощурился Невий. — Значит, мы с вами в какой-то степени в одной лодке.

Настолько не верит в священство Кэаны, что пытается склонить гилантийца на свою сторону?

— Вам тоже доводилось нарываться на неприятности благодаря тому, что вы были верны себе?

— Мне доводилось многое, — расплывчато ответил Невий. — Но, скорее, это я заставляю людей нарываться на неприятности. Ради меня.

Хейзану невольно вспомнилось все, через что прошла и проходит Рохелин ради него, и он не скрыл своего раздражения:

— Я знаю, кто вы. Мы совершенно не похожи.

Невий пронзил его карим взором, буквально вскрывая каждую жилку незримым скальпелем, и тихо сказал:

— Я знаю, кто вы. — И махнул рукой.

Раздался свист, который Хейзан вначале принял за свист рвущейся у кого-то из лютнистов струны, но продолжением ему были изумленные вздохи. Кто-то закричал; Хейзан, оглушенный грохотом собственного сердца, продрался сквозь толпу и увидел Дальвехира. Ноги кэанца подкосились, и он рухнул на пол с противным треском: сломалась стрела, торчавшая у него из груди. Серые глаза остекленели, в то время как под телом начала расползаться багровая лужа.

Хейзан вскинул голову; одна из угрюмых теней, бегущих по галерее, пустила стрелу прямо по курсу. Хейзан увернулся, и та вонзилась в женщину за его спиной. Жертва не успела даже вскрикнуть.

На миг Хейзану показалось, что исчезли все звуки, а свет притупился. Взгляд случайно поймал Этельку. На лице женщины читалось горькое, искреннее сожаление.

Затем толпа взорвалась воплями.

Люди побежали сами не зная куда; зазвенело разбитое стекло и фарфор, кто-то прыгал через опрокинутые столы, а кто-то прятался за них же, подбирая юбки. Кто-то поскальзывался на разлитом вине, и беднягу немедленно давили перепуганные аристократы, с которыми он только недавно вел светскую беседу. Хейзан орал имя Рохелин, перекрикивая пение стрел, что летели не только в веринцев, но и во всех, кто волею судьбы оказывался поблизости или просто слишком громко вопил.

— Хейз! — В мага врезалась Рохелин и в панике схватила его за плечи. Страх на ее лице зеркалил страх его собственный. Хейзан потащил девушку за собой, расталкивая народ вспышками огня, но быстро понял, что это укажет убийцам цель, и перешел на локти.

В какой-то момент он зацепился взором за очередного мертвеца, над которым сидел Имрей… Хейзан даже не сразу понял, что он делает. Старик повернул голову, и Хейзан ужаснулся: усы Имрея были окровавлены, а изо рта капало.

— За Крайво! — вознесся над толпой искаженный голос, в звуках которого Хейзан с трудом узнал Невия.

Они с Рохелин метнулись прочь от главного входа и углубились в коридоры, которыми передвигалась прислуга. Ворвавшись в кухню, оба едва не споткнулись о труп поваренка. Стрелы торчали всюду, словно проросшие через мертвых людей камыши. Одну из служанок пригвоздило к стене, точнехонько между рассохшихся досок. Убийцы исполнили свою работу на совесть, особенно с учетом того, что никто ничего не услышал.