— Что?.. — прошептала Рохелин.

Хейзан зажмурился, когда она занесла руку — в каком-то мазохистическом ожидании, зная, что достоин не только сотни пощечин, но и глубокого презрения, которое испытал к самому себе в полной мере. Никакая Гиланта не была ему судьей; только он сам и эта женщина.

Рохелин так и не ударила.

Когда Хейзан открыл глаза, комната уже пустовала. Выругавшись, он сорвал с руки пресловутую нить и швырнул ее в огонь; потом обнаружил, что стоит на собственной могиле, и взбесился только пуще.

— Зачем ты это сделала?! — заорал он в потолок, обращаясь к ненавистной Великой Сущности, и разум услужливо подсказал: чтобы вернуть тебя на путь истинный, молодой гилантиец.

Хейзан рывком сел за стол и проявил свои записи с помощью магии. Последняя строка гласила: “…не существует никакой Земли Обетованной; есть лишь Земля Одинокая. Земля Обещающая”. Медленно взявшись за перо, Хейзан окунул его в пахнущие солью чернила и вывел ниже: “Гиланта всегда исполняет свои обещания”.

К черту насмешки Эоласа, к черту Рохелин и к черту проклятую Селисту, которая охмурила его лишь тем, что не давала прохода своей беспардонной наглостью. К черту весь бренный мир, который расстилался перед ним костьми после того, как он уничтожил целую субреальность, доказательством чему были шрамы на теле и душе.

В конце концов, al’ hentend mi mi hentend olt.