— Я уже сказала. Это я придумала, — на удивление твердо напомнила Рохелин; когда она говорила в прошлый раз, голос у нее подрагивал.

— Для меня это не имеет никакого значения, юная леди, — отрезал Дальвехир. Рохелин вскинула голову, явно задетая тем, что от универсального “миледи” он перешел к “юной”.

— В чем тогда разница между вами и светляками? — ядовито поинтересовался Хейзан. Дальвехир задохнулся от возмущения:

— Хотя бы в том, юноша, — его прервал приступ кашля; несколько густых багряных капель попало на стол, — что вам не угрожает мучительная смерть от наших рук.

— Я в этом сомневаюсь, — Хейзан незаметно скосил глаза на Имрея. Рохелин, однако, легонько толкнула своего спутника локтем: несмотря на суматоху, она успела рассказать Хейзану об услышанном, и они решили, что добытое знание следует придержать до поры до времени.

— Конечно, если вы будете угрожать нам, то мы будем вынуждены обратиться к госпоже Мирисс, — как бы невзначай сообщил Энелор.

— Когда я вам угрожал? — прошипел Хейзан.

— Мне угрожал, — вклинился Шырп. Рохелин нервно сглотнула, увидев, каким взором Хейзан буквально пришпилил лгуна Шырпа к креслу.

— Больно надо об тебя руки пачкать. — Хейзан напоминал загнанного зверя, который скалится и рычит на каждого из напряженных охотников, кто пытается приблизиться к нему. Рохелин поняла, что настало время вмешаться.

— Извините, — решительно произнесла она. — Но мы можем еще оправдать себя.

Хейзан хотел что-то возразить, но Дальвехир повел рукой, дозволяя Рохелин продолжить.

— Это идея Хейзана, — сказала Рохелин. — На случай, если Альдом не отступится. Или другие светляки возьмут на заметку его метод. — Переведя дух и собравшись с силами, она выпалила: — Нам нужно первыми добраться до Мураьведов.

— И что вы предлагаете с ними сделать? — слегка удивился Дальвехир.

— Ничего. Выкупить наши жизни.

— Вряд ли задешево, но жизнь мага не исчисляется деньгами, — прибавил Хейзан в расчете на то, что Дальвехир упомянет что-нибудь о жертве-гилантийце — хотя бы имя.

— Фивнэ поспорил бы с этим, — усмехнулся Дальвехир. — Со сколькими талантливыми соперниками он расправился, прежде чем получить место в Высшем совете?..

Ну конечно, мысленно воскликнул Хейзан. Гилантиец с таким положением — предмет для зависти не только светляков, но и всех амбициозных людей.

— Так что с Муравьедами? — деловито полюбопытствовала Рохелин; пора кончать этот фарс, пока он не разыгрался в полную силу. — Когда мы отправимся в… Где они притаились?

— А с чего вы взяли, юная леди, что это задание мы поручим вам? — приподнял тонкие брови Дальвехир. — Вы провинились, а мы не должны ударить в грязь лицом перед леди Альэру. Пошлем Гартлана.

Рохелин нарочно не смотрела Хейзану в лицо, но знала, что оно полыхает отчаянием. Ее собственные чувства не сильно отличались — если не считать задавленного страха перед тем, что вскоре ей придется отвечать перед магом и его эмоциями.

Когда они миновали стражников возле реки и вышли на мост, еще мокрый от недавно закончившегося дождя, Хейзан склонился к Рохелин и выговорил ей вполголоса:

— Кто тебя за язык тянул? Я все держал под контролем!

— Кроме себя, — отрезала Рохелин, остановившись на краю моста. — Ты бы наговорил куда худшего.

— Ты что, не видела, что положение никак нам не потворствует?

— Я видела, — заломила руки Рохелин, все так же избегая смотреть Хейзану в лицо, глядя на редких прохожих. Один из них, нищий оборванец, шатался посреди дороги, другая — стучала каблучками по мостовой, по-прежнему сжимая в белых перчатках зонтик. — И пыталась его спасти.

— Черт возьми, Рохелин, — выдохнул Хейзан. — В следующий раз просто молчи, хорошо?

— Я не могу ошибиться?! — вскипела Рохелин. Она ожидала оскорблений, но ожидать — не значит подготовиться.

— Два раза подряд, миледи! Это начинает походить на систему.

— А кто назвал мой план потрясающим?

Уязвленный Хейзан примолк, но быстро нашелся с ответом:

— У меня не было времени как следует подумать над ним.

Времени здесь нет только у меня, пронеслось в голове у Рохелин.

— Отлично, — процедила она. — Тогда я ухожу.

— Опять?! — возопил Хейзан.

— Ты призываешь меня молчать. Зачем я тебе тогда? В качестве якоря? Многого захотел.

— Я не призываю, а приказываю, — прошипел разъяренный Хейзан таким тоном и с таким гневом в темно-золотистых глазах, что Рохелин вжала голову в плечи. Он сделал шаг к ней, Рохелин машинально отступила назад — и натолкнулась спиной на перила моста. — Миру нужна помощь, и если уж ты впряглась в это дело, бежать, как крысе, некуда.

Я всегда бегу, хотелось ответить Рохелин, но другая часть ее души нещадно воспротивилась очевидному.

— Не запугаешь, — фыркнула девушка, пытаясь скрыть дрожь — только от этого взгляда ничего не скроешь.

— Да не запугиваю я! — воскликнул Хейзан со внезапной мальчишеской интонацией. — Лишь пытаюсь повлиять.

— Со мной это не сработает.

— Со всеми срабатывает, — Хейзан усмехнулся, и порыв ветра над рекой растрепал его темные волосы.

Как бы ни хотелось Рохелин это признавать, но он был прав. Страх ушел, а его место заняла печаль по собственной доброй душеньке, которая подвела ее начиная с распахнутой в грозу двери и заканчивая попыткой восстановить репутацию Хейзана среди веринцев. Рохелин никогда не была альтруисткой, но знала, что такое обязательства и почему их необходимо выполнять.

Странная сцена привлекла внимание прохожего-северянина, который подошел и тронул Хейзана за плечо.

— Ты же не пытаешься утопить девицу? — подозрительно спросил он.

— Все в порядке, — промолвила Рохелин и заискивающе улыбнулась прохожему. Тот кивнул и продолжил свой путь.

— Почему они, то есть вы такие высокие? — непонимающе спросил Хейзан, проводив неравнодушного взглядом. — Употребляете что-нибудь в пищу?

Рохелин только пожала плечами, а затем вдруг звонко рассмеялась, вызвав у Хейзана еще большую растерянность.

— Приказываешь мне, — сквозь смех просипела она. — А ему приказать не можешь.

Хейзан мрачно закрыл рукой лицо.

========== Куплет второй ==========

Карнемфинни изумленно смотрел на клочки не то мягкого льда, доведенного до абсолютной белизны, не то замороженных слез, падающие на голую землю и его воздетые к небу руки. Никогда прежде он не видал ничего подобного; глядя на темно-серые, отливающие фиолетовым тучи, угрюмо нависшие над иссушенным миром, он ожидал долгожданного шторма, но никак не…

Снега? — появилось нечто чуждое в его разуме.

Ледяной ветер проморозил Карнемфинни до костей, и он поторопился скрыться внутри дома.

То было проклятие.

Карнемфинни не знал, вызвал ли он его своей бессильной молитвой на заднем дворе, обращенной к деревянному истукану, на чьем покатому лбу был вырезан завиток, или Ройонсарминкайана — “человек белой бороды” — по собственному велению обрушил на жителей Руды такое наказание. Уже двоих сородичей жители поселения принесли в жертву, дрожа от холода; уже трое — две женщины и ребенок — умерли сами, медленно и мучительно. Сначала у них отнялись пальцы, потом конечности целиком, и в конце концов они заснули вечным сном, превратившись в затвердевшие синекожие подобия тех, кем были раньше. Карнемфинни уже лишился мизинцев и одного безымянного пальца, потому что вместе с другими мужчинами выходил на улицу, под заметающий снег, рубить дрова для костров, обмотав руки тканью в несколько слоев. Особенно смелые решались выходить на охоту, и уже две волчьи шкуры дубились для вождя и его дочери. Впрочем, сложно было назвать охотой подбирание мертвых тел. Волки не замерзли — они умерли еще раньше, лишившись воды и еды.

Голодали, конечно. Остатки посевов прибило снегом, и земледельцы окончательно потеряли надежду вырастить хоть что-нибудь. Раньше они по меньшей мере выкапывали те корни, что еще не сморщились от недостатка воды, а теперь они все смерзлись из-за внезапно наступившего хлада.