– Прошу прощения, но моя кровь голубая, так как я не с этой планеты.
Раздались смешки, а преподаватель улыбнулся.
– Замечательно, значит вы уникальный представитель, чья кровь содержит гемоцианин8. Думаю, это хорошая тема для вашего индивидуального проекта. Останьтесь после этого урока, мы с вами всё обсудим. Поднимите руки те, у кого ещё кровь другого цвета.
Руку подняла Кьяхлохе.
– У вас кровь какая?
– Фиолетовая.
– Дайте угадаю, вы жительница гор?
Кьяхлохе закивала.
– Мне даже не нужно прибегать к гипнозу и читать ваши мысли, чтобы это понять. В вашей крови – гемэритрин. Это белок, аналогичный гемоглобину, но он способен переносить в пять раз больше кислорода. Вы же знаете, что в горах сниженное давление и повышенное содержание этого элемента?
Наконец-то ответом ему стало ответом громогласное «да».
– Так, ну что-то мы опять отвлеклись. Так вот есть клетки, они называются тромбоцитами. И при ране они «бегут» в место повреждения, чтобы «залатать эту брешь» собой, почти что в буквальном смысле. Если кровь движется медленно да она ещё и холодная, то повышается вязкость, а это значит, что клетки крови могут накапливаться в определённых местах, препятствуя току крови. Для того, чтобы этого не произошло, вампиры вынуждены пить кровь чужую, таким образом разбавляя ею свою. Поэтому вампира реально убить голодом. На вампиров не действует чеснок, кресты и прочие приблуды из суеверий. При виде распятия вампир не побежит прятаться под кровать, а от святой воды не задымится. Причинить им вред может все то же самое, что и человеку, только воздействие поражающего фактора должно быть продолжительным, чтобы повлечь за собой гибель. Если человекоподобное получит девяносто процентов ожогов всего тела, что с ним будет?
– Смерть, – хором прокричали дети.
– Вампир способен регенерировать такое тяжелое поражение. Пока не затронуты мозг и сердце, вампир будет жить. Вы можете хоть прямо сейчас отрубить мне все конечности. Мои болевые рецепторы, конечно, мягко говоря, офигеют, но в целом я почувствую лишь первичную острую боль. А через месяц-другой я смогу уже играть в футбол. Должен вам признаться: процесс регенерации – штука не из приятных. Мне отрубили ногу, когда я был на экскурсии в Конголезской республике пару веков назад. Всё жутко чесалось, вот только чесать было нечего. Хотя вампиры и не чувствуют зуд – это, кстати, одна из причин, почему их нельзя убить, например, щекоткой. Как я уже сказал, должны быть затронуты мозг или сердце. Причём, если будет задето только сердце, а мозг нетронут, сердечная мышца восстановится. Поэтому долгое время был распространён как способ защиты осиновый кол, а точнее протыкание им грудной клетки. Однако уже в конце девятнадцатого века этот способ признали неэффективным, поскольку сердце как раз имеет способность к регенерации. Верный способ убить вампира – это сжечь его полностью или пригвоздить его этим колом через сердце в землю. Каждая попытка пошевелиться и освободить себя будет загонять кол всё глубже в тело, и вампир не будет иметь возможности выбраться.
«Вы только Рыжему Нику это не говорите».
– Хм, а что насчёт укусов оборотней, кто знает?
– Насколько мне известно, – сказал Майк, – обращённые вампиры не имеют устойчивости к нашим клыкам. А рождённым пофиг.
– Хм, вы ведь не настоящий оборотень? – как-то задумчиво спросил господин Басам.
– Что? – Майк не понял.
– Впрочем это не играет роли, – пожал плечами учитель. – Идите сюда, сейчас мы проверим твою теорию в действии.
– А ничего…
– Ваши зубы останутся целыми, не переживайте.
Майк, слегка напрягшись, встал с последней парты и медленно пошёл к господину Басаму. Преподаватель с довольным видом закатал рукав своей рубашки до локтя, подставляя предплечье для оборотня.
– Дерзайте.
– Ну, мне как-то неловко.
– Никто двойки за это ставить не будет. И оставлять убираться – тоже, – сказал он почти над самым его ухом.
Майк почти что деликатно вонзил зубы в его плоть. Но в чём дело? Он словно провалился в мягкий зефир. Кожа учителя была настолько упругой, что отпружинила, и в месте укуса не осталось ни единой зазубринки. Или дело не в упругости?
Учитель продемонстрировал руку классу. Некоторые привстали со своих мест, чтобы убедиться: рука вампира была чистой.
– Какой мы можем сделать вывод?
– Что Майк – лох? – спросил Феникс.
– Отчасти это верно, господин Элараби. Ведь если бы мы повстречались с ним в лесу на битве, это бы дезориентировало его, и я был бы в преимуществе. Но откуда господин Читерн мог знать, что я урождённый вампир, верно?
Неожиданно для всех прозвенел звонок на перемену. Как быстро и незаметно пролетело время.
– Домашнее задание я вам уже сказал. Через два дня у нас новая встреча и мы продолжим наш разговор о вампирах, нам осталось совсем немного разобрать деталей. А потом вы выступите со своими докладами о домашней нечисти. Ко мне остались какие-то вопросы?
Вопросов на самом деле было море. Каждый подходил со своей проблемой. Дольше всего беседовала вначале Соника с господином Басамом, потому что сам древний вампир до этого ни разу не видел фавианцев. Он даже делал себе какие-то заметки в небольшой блокнотик, периодически восклицая: «Удивительно».
– Надо же, как сильно может различаться морфология существ с разных планет. А ведь Ф.А.В. был колонизирован относительно недавно, верно?
– Да, всего лишь в девяностые года.
– Ха-ха, вас поэтому так зовут? Ваши родители были фанатами игры о Сонике супер-ёжике?
– Именно так. А ещё они были не сильно оригинальны, поэтому моего брата тоже зовут Соником.
– Чуднó и чýдно одновременно. Что ж, задумайтесь об индивидуальном проекте о фавианцах, я не шучу.
– Господин Басам, а почему вы приехали в Андеадлинг?
Корнелия стояла перед ним, накручивая волосы на палец в то время как преподаватель сидел на стуле, поэтому взгляд его совершенно случайно упал туда, куда не следовало. К счастью, он был равнодушен к живым молоденьким феям.
– Милая госпожа Корнелия Прекрасная, если вы думаете, что своими чарами способны окутать даже такого неприступного вампира, то вы ошибаетесь. Я не настолько щедр, чтобы поставить вам автоматом четыре за оба полугодия.
– А госпожа… как её там, эта… Морбидия Кроу поставила мне в прошлом году.
– У вас что, класс, состоящий из одних уникальных личностей? Я ещё ни разу не видел, чтобы кто-то мог растопить каменное сердце Морбидии. Корнелия, если у вас ко мне нет вопросов – вы можете уйти. Да, Хэтчер.
– Господин, мне интересно знать, существует ли нежить среди морских обитателей?
– А почему нет? Те же ворвонны, например, в честь которых названо море, они являются нежитью. Но вы ведь на самом деле не этим интересуетесь, верно. Вы стесняетесь мне сказать, но почему? – вампир оглядел класс и заметил Майка, который терпеливо ждал своей очереди. – Ушки на макушке. Замри! – выпалил господин Басам каким-то полухрипом, глаза его на мгновение вспыхнули ярким зеленоватым свечением, а Майк, до этого ёрзавший, уселся, как вкопанный и уставился в одну точку.
«Вот он, гипноз».
– Я лишь хотела узнать, будем ли мы говорить о тех мёртвых, которые не ходят по земле среди нас?
– Что вы имеете ввиду?
– Я говорю про ангелов и демонов. Вернее, я ошиблась, некоторые всё же среди нас присутствуют.
– Думаю, что да, однако этот цикл вы будете разбирать не со мной, а с кем-то ещё. Ещё вопросы имеются?
– Вы же видели пугало на пшеничном поле на окраине южной части Безмолвного леса? Вот как вы думаете, что с ним не так?
– С ним всё так. Это языческое божество у сифов и многих других жителей леса.
– Оно относится к нежити?
– Относятся ли боги к нежити? Интересный вопрос. Думаю, что нет. Но в облике пугала, которое по идее не должно быть живым, но тем не менее передвигается общается, словом, делает всё, что должны делать живые, его можно таковым считать. Но пугало – лишь оболочка, средство связи с внешним миром. Как выглядит сам Ужасный Скоганде – никто не знает.
